— Вы тоже.

Ясно было, что он не сдвинется с места. Мерси это мигом поняла; она знала этот тип людей — слишком великодушных донкихотов. Эрни считает себя ее должником, поскольку она, как могла, позаботилась о его руке. Теперь он считает, что обязан позаботиться о ней, иначе долг не будет оплачен. Да, эта порода ей знакома. Ее муж был из таких, хотя в прошлом она не задумывалась об этом — да и сейчас не время.

— Поступай как знаешь, — пожала она плечами. Потом накинула капюшон и поправила сумку, чтобы красная метка была заметнее. Медицинский крест не щит и не волшебный оберег, но может спасти ее от превращения в мишень. А может и не спасти.

— Позади барьер, нам его сейчас не перепрыгнуть, — сказала Мерси.

Удивительно, как быстро выросла баррикада, пока они стояли тут, — один шаткий кусок за другим, один на другом, нагромождение бревен и железяк, и переплетение острых штуковин, чья задача — раздирать человеческую плоть так, чтобы та подольше не заживала или не заживала вовсе. Даже если бы удалось преодолеть преграду, они оказались бы под перекрестным огнем, а это совершенно не устраивало Мерси. Тем более что Эрни увязался за ней.

Так что пришлось петлять среди солдат под брань, крики и тычки, коими выражалась забота об их безопасности. Наконец они оказались на восточном краю, удалившись от относительного спокойствия железной дороги. Сюда баррикада еще не дотянулась, но и пули не сновали в воздухе в таком количестве, как там, откуда они пришли.

Мерси ринулась на дорогу, выкрикивая имя Ларсена и гадая, не разминулась ли она с ним в этой суматохе, если он вообще выжил, вывалившись на полном ходу из повозки.

— Капитан? Мистер… Мистер второй пилот? Черт, как его звать-то? Скотт вроде? Мистер Скотт? Меня кто-нибудь слышит?

Ее наверняка слышали многие, но, похоже, битва разгоралась именно там, где разбилась их коляска, и никто не обращал внимания на медсестру в плаще и забинтованного мужчину.

— Кто-нибудь?! — попыталась она снова, и Эрни подхватил ее крик — с тем же нулевым успехом.

Оба они старались держаться опушки и пригибали головы ниже, бродя взад и вперед по участку, на котором, по их прикидкам, и развалилась повозка. И наконец, со стороны, из глубокой V-образной промоины в земле, созданной весенними дождями, пришел ответ.

— Сестра? — Ответ тихий, но несомненный. Так звали ее те, кто лежал на госпитальной койке: «Сета?»

Они едва расслышали зов из-за шума битвы, и Мерси сконцентрировалась как могла, чтобы уловить этот звук, этот один-единственный слог среди грохота войны. Механические шаги по-прежнему сотрясали землю: топ… топ… — все ближе и ближе; девушка содрогнулась, представив, что за машина может обладать такой поступью: машина, разгуливающая взад и вперед вдоль линии фронта, машина, которая, если судить по звуку, больше любой пушки… а может, даже больше «Зефира». Но какой бы ни была эта машина, Мерси не хотелось видеть ее. Ей хотелось только бежать, но голос послышался снова, еще не плачущий, но уже умоляющий:

— Сестра?

— Вот там! — воскликнул Эрни. — Он там, внизу!

И матрос, оскальзываясь, уже спешил к рытвине, в которую угодил Ларсен.

— Я так и думал, что это вы, — пробормотал Ларсен, когда Мерси добралась до него. — Это должны были быть вы. Где Деннис, с ним все в порядке?

— В порядке. Он на пути к железной дороге, там его подберет поезд и довезет до форта Чаттануга. Нам пришлось попросить его уйти, и он ушел. Я сказала ему, что поищу тебя.

— Это хорошо. — Он на секунду прикрыл глаза, словно сосредотачиваясь на какой-то далекой боли или шуме. — Думаю, со мной тоже все в порядке.

— Вполне возможно, — Мерси помогла студенту сесть. — Тебя зашвырнуло в эту яму или ты сюда скатился? Ничего не сломано?

— Нога болит, — поморщился он. — Но она всегда болит. Голова тоже, но, кажется, я выживу.

— Да уж, пожалуйста, — хмыкнула медсестра. — Давай я помогу тебе подняться.

— Я помню страшный треск и как все полетело кувырком — и я полетел. Помню, как летел, и больше ничего не помню, — повторял он, пока Мерси и Эрни вытягивали его на ровное место. Трость его, конечно, исчезла бесследно, но дальнейшие попытки помочь ему студент решительно отклонил. — Справлюсь сам. Буду ковылять, как трехногая собака, но справлюсь.

— Полагаю, ты не видел ни капитана, ни второго пилота, не так ли? — спросил Эрни.

— Нет, не видел. Я же сказал, что полетел, — и все.

— Везунчик ты, парень, — заметила Мерси.

— Что-то я этого особо не ощущаю. А что это за шум?

— Война. Нас нагнал фронт. Ну, идем. На ту сторону дороги. Держи голову ниже, перемещайся короткими перебежками — если сумеешь. Ты приземлился на стороне янки, так что пока не благодари свои счастливые звезды.

Но вскоре они, пригибаясь и петляя, перемахнули на серую территорию — и сделали это как раз вовремя. Строители баррикады перекрикивались, растягивая линию, расставляя вдоль пути вехи. На Мерси и мужчин гаркнули:

— Убирайтесь отсюда! Живо!

— Мы штатские! — сообщил Ларсен.

— А станете мертвыми штатскими, если не уйдете с дороги! — Тут оравший на них человек осекся, присмотревшись к Мерси. — Минуточку. Вы медсестра?

— Верно.

— Хорошая?

— Я спасла больше людей, чем убила, если вы это имеете в виду. — Она помогла спустить Ларсена с обочины, сама оставшись ближе к опасной линии фронта. На говорившего девушка смотрела сверху вниз, провоцируя задать еще один глупый вопрос, прежде чем она пошлет его куда подальше.

— У нас тут полковник со сломанной рукой и простреленной грудью. Нашему доктору прострелили нос, и у нас никого не осталось. Полковник — хороший командир, мэм. Черт, он просто хороший человек, а мы теряем его. Вы можете помочь?

Она сделала глубокий вдох — и медленно выдохнула.

— Я попробую. Эрни, вы с Ларсеном…

— Будем пробираться к железной дороге. Я буду рядом с ним. Удачи вам, мэм.

— И вам двоим тоже. Вы… — обратилась она к южанину, попросившему о помощи, — проводите меня к вашему полковнику. Мне нужно осмотреть его.

— Меня зовут Йенсен, — представился солдат уже на ходу. — Надеюсь, вы сумеете спасти его. Для нас нет ничего хуже, чем потерять его. Вы, э… вы одна из наших?

— Одна из ваших? Дорогуша, я провела войну, работая в Робертсоновском госпитале.

— В Робертсоне? — Щеки его заалели от надежды. Мерси увидела, как они вспыхнули, даже под деревьями, в темноте, при тусклом свете луны — увидела. — Чертовски хорошее место, извините за грубость.

— Воистину чертовски хорошее. А на грубость мне плевать с высокой колокольни.

Она обернулась, желая проверить, далеко ли ушли от места боя Ларсен с Эрни, но в лесу много не разглядишь, а пушечный дым и баррикады довершили дело, поглотив то, что не заслоняли стволы.

Йенсен вел ее между цепями, обходя колесные платформы с орудиями и удивительные ползучие самоходки. Мерси старалась держаться от них как можно дальше, поскольку солдат предупредил:

— Не трогайте! Они раскалены как адова печка. Заденете — и кожа долой.

Они шли мимо формирующихся цепей солдат, подходящих, перемещающихся, выстраивающихся вдоль дороги, шли назад, в глубину позиции, следуя тем же путем, что и раненые, которые либо сами хромали туда, где о них позаботятся, либо их на холщевых носилках тащили товарищи.

А по ту сторону дороги, по ту сторону фронта, вдруг взвыл какой-то механизм: добрых двадцать секунд звучало что-то вроде свиста закипевшего чайника. Вой, стегнув лагерь буйным порывом ветра, всколыхнул листья на верхушках деревьев. Солдаты и офицеры застыли, содрогнувшись; а потом раздался ответный вой, откуда-то издали. Он звучал менее сверхъестественно, хотя у Мерси перехватило горло.

— Это всего лишь поезд, — выдохнула она.

Йенсен услышал ее и сказал:

— Нет. Не только поезд. Этот их железный монстр — он разговаривает с «Дредноутом».

— Железный монстр? Э… Ходок? Так его называют? — спросила Мерси, когда они возобновили свои маневры в хаосе арьергарда. — Один из ваших сослуживцев упомянул о таком, но я не знаю, что это.