Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Обновить содержимое бокалов хочется всем, поэтому мы отправляемся к бару вдвоем с Гарри. Бар — на самом деле не бар, а простой чулан, где какой-то паренек смешивает для всех коктейли и краем глаза наблюдает, как переполняется коробка с чаевыми. Мы встаем в очередь. Перед нами четверо ребят постарше. Слева у стойки стоит, пошатываясь, отец Альминде на пару с Джонни Бойлем и тычет ему пальцем в грудь.

— Какие-то подлые ублюдки только что мячом разбили мне стекло в церкви, — говорит он.

— Во, бля, пидоры, — говорит Бойль. — Прошу прощения за «пидоров», святой отец.

— Нет, бля, пидоры они и в Африке пидоры. Поймаю сучат — всем яйца на хер поотрываю.

— Так и надо с ними. Всем яйца поотрывать, — говорит Бойль и в эту минуту замечает нас с Гарри. — Тут дело такое, святой отец, никогда нельзя сказать наверняка: вполне возможно, что злоумышленники преспокойно разгуливают сейчас здесь, в этом самом зале.

— Да уж, вот была бы удача, — говорит святой отец и оглядывается по сторонам. — Нет, кругом ни одного подозреваемого. Вон только разве что Карран с Тухи, так ведь они у нас пай-мальчики.

Оба смеются. Святой отец через рясу чешет себе яйца.

У стойки справа Фрэнсис Младший общается с Берни Куни. Оба в соплю.

— Послушай, Фрэн, мне правда жаль, что я поспешил с выводами, — говорит мистер Куни. — Но сам посуди. Сижу я в церкви. Твоя мечет искры на мою. Моя смотрит то на нее, то на тебя. Сын вас со Стивеном терпеть не может. И тут вдруг мне показалось, что у меня за спиной между вами творится эта фигня, а вы все мне просто голову морочите. Я ведь не выношу свою жену. Я эту суку на дух не перевариваю. Хочет крутить с кем-то — пожалуйста, мне-то что? С другой стороны, не могу же я позволить, чтобы кто-нибудь вот так просто, от нечего делать, заходил ко мне в дом и трахал мою жену, понимаешь, о чем я? В общем, я хотел показать, что не на того ты напал.

— Да всё, забыли уже, — бросает ему Фрэнсис Младший, ерзая на стуле и глядя прямо перед собой.

— Так ты не знаешь, чего там наши с тобой парни не поделили? — спрашивает мистер Куни.

— Понятия не имею, — отвечает Фрэнсис Младший. — Мой со мной вообще не разговаривает.

— Понимаю тебя. Сам терпеть не могу подростков. Если кого с катушек срывает — тут только один разговор может быть: по морде — и дело с концом.

— Как-как ты сказал? — переспрашивает Фрэнсис Младший.

— Я говорю, надо ему врезать хорошенько, и все, — говорит мистер Куни. — Вот, например, как я своему сегодня. Сейчас небось сидит дома и ревет в три ручья, зато впредь будет знать.

— Слушай, мне пора к своим за стол, — говорит ему Фрэнсис Младший, порядком подустав от этого разговора, а может, и от себя самого, ведь у них с Берни столько всего общего.

— Да, конечно. В самом деле, чего это я тебя задерживаю. Еще раз извини.

Куни протягивает ему руку, Фрэнсис Младший секунду медлит, потом все-таки отвечает на пожатие, но при этом только скользит по его лицу коротким, беглым взглядом. Затем он разворачивается и, не замечая меня, отходит от бара. Куни наблюдает, как Фрэнсис Младший по пути чуть не сталкивается с миссис Куни — оба не обмениваются ни словом, — опускает глаза в стакан, встряхивает кубики льда на дне и заказывает себе еще выпить. Генри. Генри. Йоу.

— Что? — спрашиваю я.

— Смотри, — говорит Гарри и показывает мне на Бобби Джеймса и Марджи, которые стоят и целуются, прижавшись к стене, на глазах у целого стола обалдевших взрослых. К Джеймси подходит его лилипутских размеров бабушка, отвешивает подзатыльник ему и Марджи и принимается, размахивая пальцем в воздухе, кричать на них. Бобби Джеймс незамедлительно лезет к себе в карман за дымным шариком, пуф — шарик взрывается под ногами у бабушки. Бобби Джеймс хватает Марджи за руку и бегом тащит ее мимо закашлявшейся от дыма бабули Джеймс. Прорываясь к бару, он взрывает еще три дымных шарика, что позволяет ему успешно увернуться от пьяного одноногого дядюшки, мимоходом ущипнуть за щеку желтозубую двоюродную бабушку и стоящего рядом с ней уголовного вида троюродного брата (последний занят тем, что делает какие-то пометки в букмекерской книге на странице с таблицей забегов пони). Наконец они с Марджи протискиваются к нам.

— Как вы считаете, святой отец, мог он разбить окно? — спрашивает Бойль, указывая на Бобби Джеймса.

— Кто, Бобби Джеймс? — переспрашивает святой отец. — Кстати, не исключено, он еще тот говнюшонок. Давай, что ли, притащим его сюда и будем по очереди пинать по заднице. От чьего пинка он первым заплачет — тот и выиграл.

Бобби Джеймс только было полез в карман за новым шариком, как вдруг видит смеющихся над ним Бойля и святого отца.

— Патроны почти кончились, — говорит он. — Генри, возьми мне бутылку «Будвайзера».

К бару подходит миссис Джеймс.

— Бобби, вот ты где, — говорит она. — Пойдем, нужно еще сфотографироваться. И ты, Марджи, тоже пойдем, если хочешь. Только безо всяких поцелуев. Пожалуйста, больше никаких поцелуев.

Пуф! Пшшш! Еще одно отступление под прикрытием дымовой завесы. Миссис Джеймс вопрошает, ни к кому конкретно не обращаясь, какого черта они опять куда-то делись. Пока я заказываю нам напитки, Гарри пихает пятерку в коробку для чаевых.

— Грейс сегодня выглядит просто здорово, Генри, — говорит он.

— Ты тоже так думаешь? — отвечаю я.

— Я бы и сам не прочь на такой жениться.

— Ты давай полегче на поворотах, приятель, — в шутку предостерегаю его я. — Спасибо. Как же мне все-таки с ней повезло.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Что ты имеешь в виду? Почему сегодня все меня об этом спрашивают?

— Да просто вид у тебя какой-то потерянный.

— Все нормально, — говорю ему я. — Что у нас там насчет группы и катафалка?

— Всё зашибись. Все готовы.

— Чудненько.

Уже в тысячный раз за сегодняшний вечер я шарю по карманам, проверяя две очень важные вещи: 1) кольцо и 2) электрический вибромассажер Сесилии в форме банана. Всё на месте. Массажер нужен на тот случай, если мне вдруг не хватит духу петь в настоящий микрофон. Такое иногда случается. Тогда придется петь в него под фанеру, как в микрофон, а диджей просто поставит пластинку с песней. Почти как дома. Смысл в том, чтобы не выглядеть идиотом перед публикой, даже если я буду фальшивить.

— Гарри, большое спасибо тебе за все, — говорю я ему. — За деньги в особенности.

— Даже не думай, — говорит он. — Ты же мне друг.

— Нет, бля, это ты мне друг, — отвечаю я, ткнув пальцем ему в грудь.

— Да, наверное, так и есть, — говорит он. Пока мы с Гарри смеемся и обнимаемся, возле нас, откуда ни возьмись, вырастает Бобби Джеймс, обзывает нас юбками и снова куда-то исчезает. — Только, Генри, ты уж постарайся всех впечатлить. Всю свою душу вложи.

— Так и сделаю, ты же знаешь.

Все родители, не считая О’Дрейнов, которые ерзают и беспокойно озираются по сторонам, и Фрэнни, который не женат, весело балабонят на тему любви и обеда. Миссис Карран — у нее скучный второй номер — рассказывает, как мистер Карран (сейчас он уже давно ходит с нашлепкой на кумполе) нарезал по меньшей мере кругов двадцать вокруг их дома, спасаясь от ее разъяренного отца в тот день, когда сделал ей предложение. Ширли Макклейн задается риторическими вопросами: Сколько лет Джинни и Эйсу — двадцать один, двадцать два? Разве не странно, до чего долго тянут с женитьбой нынешние дети? Я громко хохочу, чем ненадолго привлекаю к себе всеобщее внимание. А Сесилия говорит: Мы все выскочили в девятнадцать попросту потому, что залетели в девятнадцать. По ее мнению, виноваты во всем монашки, которые неусыпно дежурили в аптеках у прилавков с контрацептивами. Фрэнсис Младший замечает на это, что Дело тут не в монашках, девчонки сами к мужикам в штаны лезли. Все за столом смеются, Сесилия наклоняется к Грейс, чтобы прикурить у нее от сигареты. Приятно видеть, когда родители сидят вот так, в нарядной одежде, весело общаются, травят байки и смеются.

63
{"b":"206569","o":1}