Бирюков пригубил темную ароматную влагу и убедился, что хозяин говорит правду.

— Постарел ты, Валерий Николаевич, поседел, хотя форма — дай Бог каждому, кто моложе тебя лет на двадцать.

— Какая уж там форма, — равнодушно сказал Бирюков. — Кому это теперь нужно?..

— А ты вообще-то чем-нибудь интересным сейчас занимаешься, Николаич? — во взгляде и тоне Евгения чувствовалась какая-то заинтересованная благожелательность, но все разно Бирюков ответил холодно:

— Ничем, почитай... интересным.

— Почти по классику: «Семьдесят годов на свете живу, и, слава Богу, ничего интересного в жизни не было, барин». А у нас тут зальчик есть, небольшой уютный. Загляни, если захочешь, если время свободное объявится.

Бирюков подумал, что уж чего-чего, а времени свободного у него сейчас хватает. Свободен, свободен, почти от всего свободен. «Зальчик» — звучит, как полузабытый мотив. Все это было настолько давно, связано со столь нездешними впечатлениями, что напоминает не реальные события, а страницы книги, когда-то прочитанной, страницы полузабытые, почти стершиеся в памяти.

— Ладно, может быть, и загляну... в зальчик, — опять же без особых эмоций в голосе произнес Бирюков и тут же поспешил сам задать вопрос, не потому поспешил, что интересно ему это было, а чтобы избежать расспросов Евгения. — А ты что же — служишь?

— Наслужился, — хозяин как-то уж быстро извлек из ящика стола зеленые «корочки».

«Клюев Евгении Петрович. Капитан запаса. Комитет государственной безопасности СССР».

— Вона... — протянул Бирюков. — Ты, оказывается, мужчина с прошлым. Годов тебе всего тридцать три... Да, и уже вроде как пенсионер.

— Вроде, — сдержанно улыбнулся отставник Клюев. — Как Союз распался, так делать там стало нечего. Бардак начался.

— Да, бардак, — думая о чем-то своем, кивнул Бирюков.

— Угу... Значит, и ты с этим согласен?

— С чем согласен? — Бирюков словно встрепенулся даже.

— Ах, с неумеренно растущей энтропией, с растущим количеством беспорядка. Тут уж ничего не поделаешь — законы Вселенной. Это тоже можно назвать бардаком. А за власть Советов и за красных меня не надо агитировать, Женя. Я никогда их не любил и не полюблю ни при каких условиях, ты уж извини.

— А чего извинять, Николаич, — широко улыбнулся Клюев. — Я же не в политическом сыске служил, наше дело было пахота и риск.

— Вон как? Значит, ты оперативником был?

— Всего хватало...

«Ох, уж эти мне финты да выверты чекистские», — раздраженно подумал Бирюков, а вслух спросил:

— И Афгана, небось, довелось попробовать?

— Не довелось. Но крутого и горячего и без Афгана хватало.

— А сейчас его на долю каждого хватает, крутого и горячего. В избытке даже.

— А ты ведь не любишь их, «новых русских», а, Николаич?

— Не за что их любить, — ответил Бирюков, чуть помедлив. — Впрочем, я, наверное, многого уже не могу понять. Или, точнее, оценить, что называется, адекватно. Брюзжать из-за того, что тебе не нравится именно такое, а не иное устройство мира, изводиться из-за того, что дважды два — четыре а не пять с половиной — удел неврастеников. Но все-таки я многого не могу принять... Еще лет пять назад четко можно было определить, кто есть кто, а теперь правила игры так изменились. Вот, например, взять того типа, что тебя приводил тогда, Маленькую Тучку. Мне кажется, что он отменным мерзавцем был и останется при любых обстоятельствах и во все времена, а он сейчас, говорят, на высокой должности в коммерческом банке.

— Да, я слыхал, — заместитель управляющего, — кивнул Клюев. — Ладно, Николаич, нам так не жить, как выражаются. Слушай, а вот тот, второй, которого ты с полчаса назад «отрубил» — что ногами махал, вроде бы достаточно «продвинутый» кикбоксер. Он даже на каком-то чемпионате призером был. А ты говоришь: форма не очень.

— Ты-то откуда знаешь, что он кикбоксер?

— Наверное, случайно, — подмигнул Клюев. — Много случайностей в нашей жизни присутствует. Тебя вот я совершенно случайно встретил.

Бирюкову что-то не понравилось в его ответе, показалось ему, что Клюев в чем-то солгал: то ли в том, что ему знаком кикбоксер, то ли в том, что он совершенно случайно оказался поблизости от места происшествия.

Впрочем, если Клюев говорил правду, это его устраивало еще меньше — случайности для него, Бирюкова, были зачастую роковыми, особенно в последнее время.

— Ну, а тот амбал толстый — про него ты тоже что-нибудь знаешь? — спросил он Клюева.

— Откуда? Много сейчас развелось разных охранников и телохранителей. Поди разберись — охраняют они своего хозяина или «доят» его, получая доходы больше его. А кикбоксера мне физиономия знакома.

— Ага, понятно, — кивнул Бирюков. — Спасибо, Женя, за гостеприимство, но мне пора, — он взглянул на часы.

— Телефонами не хочешь со мной обменяться, Николаич? Может, захочешь все же проветриться...

— Что же, это с превеликим нашим удовольствием.

Он позвонил Клюеву очень скоро, через два дня, в душе поиронизировав над собой относительно гнилой романтики.

Клюев, как ни странно, оказался дома, несмотря на то, что было около двух пополудни.

— Очень ты кстати позвонил, — сказал Клюев. — Если у тебя есть время и настроение, то жду тебя в семнадцать ноль-ноль...

Он назвал место. Бирюков решил, что время и настроение у него присутствуют. Взял на кухне небольшую табуретку и, поставив ее перед шкафом в прихожей, вытащил из верхнего ящика все свои «доспехи». Кимоно? Нет, пожалуй. Что-то подсказывало ему — в кимоно он будет выглядеть неуместно, чужеродно, как, например, выглядит сейчас пожилой человек, облачившийся в костюм по моде своей молодости. А вот спортивный костюмчик, хоть и заношенный до ветхости, да старые кроссовки будут выглядеть вполне нейтрально — мода на все времена.

На условленном месте Бирюков появился за пять-семь минут до назначенного времени и решил прогуляться. Он отошел от перекрестка на несколько десятков метров, когда вдруг рядом с ним затормозил черный «Мерседес». Бирюков быстро начал перебирать в уме варианты последствий — вторая иномарка за несколько дней, но задняя дверца распахнулась, оттуда высунулся Клюев и позвал:

— Прыгай, Николаич.

Бирюков, даже не успев удивиться, последовал приглашению.

Сегодня на Клюеве была штормовка — тоже какого-то специфического образца, как определил про себя Бирюков. А молодой человек за рулем «Мерседеса», против бирюковского ожидания, оказался одетым не в кожаную куртку, не в гладкий «Адидас» или «Пуму» плюс высокие кроссовки, а в нечто очень неприметное и неброское.

Ехать пришлось совсем недолго, но чтобы самостоятельно найти вход в спортзал, Бирюкову пришлось бы изрядно потрудиться.

— Да, места здесь тихие, — словно в унисон размышлениям Бирюкова подтвердил Клюев.

Бирюков покачал головой. Это всего вторая их встреча, а он уже в который раз замечает, что Клюев вроде бы специально прослеживает ход его мыслей. Конечно, сделать это несложно — например, хотя бы сейчас, когда любой начнет делать предположения относительно того, как может использоваться здание этого ДК, расположенное в тихом месте, хотя и недалеко от центра, и почему его, это здание, не отремонтировала, не подмарафетила, не приспособила под свои нужды какая-нибудь коммерческая структура, как их теперь называют.

В полутемном зале на втором этаже, где Бирюков оказался восьмым — считая водителя и Клюева — он убедился в правильности выбора своей экипировки. Да, в кимоно он выглядел бы кричаще бестактно. Что-то у них тут свое, несколько специфическое, хотя его, Бирюкова вообще-то трудно чем-то удивить. «Ниндзя они, что ли?» — подумал он, рассматривая снаряды, которыми был оборудован зал. Кто-то хорошо потрудился. Для чего, к примеру, нужно вот это кольцо, подвешенное на трех веревках почти под потолком? Канатов, шестов, веревочных лестниц не меньше десятка.

После первых десяти минут тренировки Бирюков ощутил то же чувство, что и лет двадцать назад, когда его, впервые попавшего в борцовский зал, всласть волтузили более опытные, более сильные, более выносливые. Чувство можно было выразить одной фразой: когда все это закончится? Или: как надолго меня хватит? Бирюков сразу вспомнил, что ему уже сорок лет, что в последние три года он, если быть честным, почти не уделял внимания своей физической форме, что спиртным он за последнее время тоже злоупотреблял.