Сплендоре. Ай, ай! Бедные руки отцовские в труде!

Орнелла. Эй, Алиджи, Алиджи, что затуманился, новобрачный? Или сон еще сидит в тебе?

Сплендоре. Вот идут женщины! Идут! Эй, послушай, Виенда! Вытри слезы. Мать, что ты там делаешь? Идут! Расшевели ее! Слушай, золотая головка, вытри слезы! Если будешь много плакать, испортятся твои глазки.

Виенда вытирает глаза своим длинным передником, потом, держа его за края, принимает в него от свекрови хлеб, разломанный на две части.

Кандиа. Кровью и молоком должна ты заплатить мне за этот хлеб. А теперь садись. Садись на стул. И ты, Алиджи. Иди же! Пробудись! Она сядет здесь, а ты там. Садитесь, дети, перед дверью вашей комнаты. Откроем ее настежь, чтобы у всех была на виду ваша кровать большая. Столько соломы набила я в тюфяк, что опустел весь сеновал.

Вместе с Сплендоре она приносит два стула и на них усаживает новобрачных, они посматривают друг на друга, неподвижные, сосредоточенные. Фаветта и Орнелла смотрят за дверь, стоя у порога в горячем солнечном свете.

Фаветта. Вот идут они по тропинке, все, одна за другой: Теодула ди Чинцио, Чинерелла, Моника, Фелазиа и Каталана, и Анна ди Бова, Мариа Кора… А кто идет последней?

Кандиа. Пойдем, Сплендоре, помоги мне оправить покрывало на постели. Из двойного шелка сшила я его для тебя, невестка дорогая. Так и зеленеет оно, точно трава на лужайке, ты на нем как утренняя пчелка.

Входит вместе с Сплендоре в брачную комнату.

Орнелла. Ты не знаешь, Виенда, кто идет последней? У нее на корзине блестит что-то золотое. Кто бы это мог быть? Под платком волосы на висках серебрятся и вьются…

Фаветта. Это твоя мать, Виенда!

Виенда встает, чтобы бежать навстречу, но при этом движении роняет из передника хлеб. Останавливается в испуге. Из смежной комнаты слышно, как взбивают руками тюфяк на кровати.

Орнелла (глухо). Спаси нас, Господи! Подними хлеб, подними и поцелуй его! Чтобы мама не увидела!

Виенда, точно онемевшая от суеверного страха, не наклоняется, чтобы поднять хлеб, но смотрит испуганными глазами на его куски, упавшие на землю. Алиджи встает и становится перед дверью комнаты, чтобы не увидела мать.

Фаветта. Подними и поцелуй хлеб, потому что ангел плачет о тебе. В мыслях дай обет Богу, самый великий обет, какой можешь. Призови святого Систа, если почудится тебе смерть.

Доносятся, постепенно приближаясь, крики жнецов.

Орнелла.

Произнося заклинание, быстро поднимает две половинки хлеба, подносит их одну за другой к губам Виенды, потом кладет их к ней в передник, делая над ними крестообразное движение пальцем. Затем усаживает новобрачных. В это время перед открытой дверью появляется первая из женщин, несущих пшеницу в подарок, и останавливается перед протянутым у двери поясом.

Женщины несут на головах украшенные разными лентами корзины с зерном, сверху которого положен в каждой корзине небольшой хлеб с цветком. Орнелла и Фаветта берутся за концы красной полосы, по краям которой висят вилы и веретено с пряжей, и держат концы, чтобы преградить вход.

Теодула ди Чинцио. Оэ! Кто охраняет мост?

Фаветта и Орнелла. Согласие и любовь.

Теодула. Хочу я пройти через мост.

Фаветта. Хотенье еще не есть веленье.

Теодула. Прошла я через горы, прошла и через долы…

Орнелла. Разлив разрушил мост. Поток разлился широко.

Теодула. Перевези меня в лодке.

Фаветта. Течет лодка.

Теодула. Я дам тебе смолы и пакли.

Орнелла. В лодке семь ран.

Теодула. Так перенеси меня на плечах. Я дам тебе семь тосканских монет.

Фаветта. Нет, это не по мне! Боюсь воды.

Теодула. Ты только замочишь себе колени, а я тебе за то дам золотой дукат.

Она дает монету Орнелле, которая принимает ее на ладонь правой руки, в это время другие женщины с корзинами на головах собрались перед дверью. Новобрачные сидят в молчаливом ожидании. Кандиа и Сплендоре выходят из комнаты новобрачных.

Орнелла и Фаветта (женщинам). Входите, милые, со своими провожатыми.

Орнелла прячет на груди золотую монету и снимает веретено, Фаветта снимает вилы, и они обе ставят по краям двери эти земледельческие эмблемы. Орнелла дергает за конец красного пояса, который извивается в воздухе как змея. Женщины с приношениями входят вереницей, одна за другой, с корзинами на головах.

Теодула. Мир тебе, Кандиа делла Леонесса! Мир сыну Ладзаро и его супруге, что дал ему Христос.

Ставит свою корзину у ног новобрачной, берет горсть пшеницы и сыплет на ее голову. Берет другую горсть и сыплет на голову юноши.

Теодула. Мир вам посылает Небо! И пусть на одной подушке побелеют ваши волосы в великой старости. И да не будет у вас ни вины, ни наказания, да не будет лжи, ни ссоры, ни вражды, так день за днем до часа кончины!

Следующая из женщин, Чинерелла, повторяет тот же обряд, другие ожидают своей очереди, стоя с корзинами на головах. Последняя, мать новобрачной, остановилась у дверей и концом своего передника отирает на лице капли пота и слезы. Крики жнецов усиливаются, как бы приближаясь. Слышится временами звук колоколов.

Чинерелла. Вот мир ваш и вот изобилие.

Внезапно раздается женский крик на площадке у дома.

Женский голос. Помогите, ради Господа нашего! Помогите, люди Божьи! Люди Божьи, спасите!

В открытую дверь вбегает женщина, задыхаясь от утомления и страха, покрытая пылью и репейниками, точно добыча, гонимая на охоте стаей собак, на лицо ее опущен платок. Она бросается в угол, ища убежище.

Неизвестная. Люди Божьи, спасите меня! Двери! Заприте двери! Задвиньте засов! Много их, все с серпами в руках! Обезумели они, обезумели от солнца, и от вина, и от злых желаний бесстыдных… Хотят схватить меня, Божье создание, меня, несчастную! Я никому не делала зла… Шла я по дороге, одна. Вдруг крики, брань, бросают комья земли, бегут за мной! Словно бешеные псы! Хотят взять меня… надругаться надо мной, несчастной! Ищут меня. Люди Божьи, спасите! Двери! Заприте двери! Обезумели они! Войдут сюда. Повлекут меня от вашего очага… Бог этого не простит!.. От вашего очага благословенного… Бог все простит, только не это! Помогите, ради святого Иоанна, ради матери семи скорбей! Ради моей души, ради души вашей!

Она остается одна у очага. Все женщины — с противоположной стороны. Виенда прижалась к матери и к крестной, Тэодуле ди Чинцио. Алиджи стоит в стороне от женщин и, оперевшись на посох, смотрит на вошедшую, не сводя с нее глаз. Внезапно Орнелла бросается к двери, запирает ее и задвигает засов. Враждебный ропот пробегает среди родственниц.