На памяти были недавние происшествия в околоземном пространстве. 19 марта 1965 года через 26 часов 2 минуты после запуска на 18–м витке на корабле «Восход-2» отказала автоматика. Спокойный, но напряженный голос командира Павла Ивановича Беляева донес на землю тревогу: «Тормозная установка не сработала».
Померкла радость ожидания. Все присутствующие ошеломленно смотрели на динамик, принесший эту весть: они хорошо понимали, что могло произойти сейчас.
— Паша, валяй вручную. — Это был голос Юрия Гагарина.
Беляев берет управление на себя и направляет корабль к Земле.
В марте 1966 года американские астронавты Нейл Армстронг и Дэвид Скотт из‑за потери управления кораблем «Джемини-8» совершили аварийную посадку в Тихом океане.
В апреле 1970 года на корабле «Аполлон-13», направлявшемся на Луну, произошел ряд серьезных отказов, чуть не приведших к гибели астронавтов. Полет на Луну пришлось прервать.
Отказы техники, так называемые «нештатные» ситуации, не прекращались.
В день исторического полета Юрия Гагарина ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и правительство СССР приняли обращение, в котором подчеркивалось:
«Победы в освоении космоса мы считаем не только достижением нашего народа, но и всего человечества. Мы с радостью ставим их на службу всем народам, во имя прогресса, счастья и блага всех людей на Земле».
«О возможной помощи Советского Союза я думал в один из самых критических моментов в программе «Аполлон», — говорил много месяцев спустя доктор Гленн Ланни. — Космический корабль «Аполлон-13» находился за сотни тысяч миль от Земли, когда взорвались кислородные баки. Этот несчастный случай уничтожил главный запас кислорода, взрывом повредило почти всю систему энергоснабжения. Увы, в тот драматический момент мысль о чьей‑либо помощи я отбросил сразу же после того, как она возникла. Как инженер, я знал, что все эти годы наши страны проектировали и строили космические корабли и стыковочные устройства по–разному. У вас была одна система, у нас — другая...»
Доктора Гленна Ланни в США называют «крестным отцом» программы «Аполлон». Шестнадцать лет он занимается космосом. За успешные работы по спасению экипажа корабля, терпевшего бедствие, НАСА наградила его медалью «За выдающиеся заслуги».
И все‑таки идея более широкой космической кооперации становилась реальной темой международных соглашений. Ведущие космические державы СССР и США договорились о проведении первого в мире эксперимента стыковки кораблей различных конструкций. Идея ЭПАС начала претворяться в жизнь.
Были утверждены экипажи для этого исторического полета.
Первые два экипажа — это уже известные космонавты А. Леонов и В. Кубасов, А. Филиппенко и Н. Рукавишников. Третий и четвертый экипажи составили «новобранцы» космоса Ю. Романенко и А. Иванченков, В. Джанибеков и Б. Андреев.
Алексей Леонов… Он поражал своей работоспособностью, не угасающим интересом к своей профессии, вдохновенным творчеством, гагаринским оптимизмом, юношеским бесстрашием. А еще упорством и терпением. Потом, когда он встретится и подружится с Томасом Стаффордом, Алексей подивится схожести их судеб. А она была безжалостна к обоим.
Алексей Леонов пришел в отряд космонавтов в 1960 году. Он вошел в первую группу космонавтов, которую позднее назовут гагаринской.
Начались бесчисленные тренировки.
Один за одним стартовали в космос корабли, а Леонов все тренировался. Обиды не было: все его товарищи были достойными коллегами, и все имели право на полет.
— В нашем деле, — скажет потом Алексей Архипович, — ждать не последнее дело.
И он ждал, ждал и учился, ждал и тренировался.
И однажды (было это в 1963 году), наконец, академик Королев сказал:
— Следующим вы пойдете, программа сложная.
Павел Иванович Беляев, опытный и солидный человек, был утвержден командиром «Восхода-2». Вторым пилотом — Леонов. Характеризуя новый экипаж, Сергей Павлович говорил:
— Что касается командира корабля… человек он очень спокойный, неторопливый… но очень основательный. Он не мастер говорить длинные и красивые речи, но тем не менее он все делает очень… фундаментально.
Полет подтвердит правильность психологических и деловых характеристик экипажа.
Весельчак и балагур Алексей Леонов был у академика на особом счету. Сергей Павлович великолепно владел собой, своим настроением, чаще был сосредоточен, строг, но при виде Леонова смягчался, говорил:
— Я бы отметил основную черту Леонова — живость ума. Это первое. Второе — хорошее усвоение им технических знаний. Третье — прекрасный характер. Он художник, сам рисует, очень общительный, очень, по–моему, добрый и располагающий человек. Смелый летчик. Он технически прекрасно владеет современными реактивными истребителями. Мне кажется, что этот человек заслуживает самого большого доверия.
Сергей Павлович вникает во все детали подготовки экипажа, учит их, инструктирует, напутствует.
Экипажу он говорит:
— Подготовка к старту проходит нормально. Были кое–какие неполадки, — не скрыл ученый. — Они устранены. Полет и сам эксперимент по выходу — сложны. От вас требуем четкого выполнения программы… — Сергей Павлович добавил: — Вам самим следует учитывать все обстоятельства и принимать разумные решения. Всего на земле предусмотреть невозможно. Повторяю, мы об этом не раз с вам говорили во время тренировок, — надо действовать по обстоятельствам. Земля, конечно, останется вашим советчиком. Но на корабле — и ваша жизнь, и судьба эксперимента в ваших руках…
Если заметите неполадки, все может быть, не лезьте на рожон. Вы меня поняли? — строго спросил конструктор. — Не нужны рекорды, нужен серьезный научный эксперимент. Вы понимаете, как много мы ждем от него? То, что мы проведем завтра, откроет целое направление в космических исследованиях.
При подготовке к полету корабля «Восход-2» летчики–космонавты участвовали в разработке эскизного проекта скафандра, шлюзовой камеры, систем управления шлюзованием, всех дополнительных систем и оборудования, которых не имел первый корабль подобного типа. Космонавты принимали участие в испытаниях нового снаряжения и оборудования, вносили предложения, необходимые для их доработки. Все предложения космонавтов были приняты.
Тщательная подготовленность и всевозможная предусмотрительность принесли свои плоды.
Выйдя в открытый космос, Леонов снял заглушку кинокамеры, покрутил в руках: что же с ней делать? Беда, правда, небольшая, размахнулся и швырнул в сторону Земли: может быть, вернется к родным пенатам!
Продолжая работать по программе, Алексей Архипович оттолкнулся от корабля и поплыл в свободном безопорном пространстве. И тут же наблюдавший за Леоновым командир корабля Павел Иванович Беляев передал всему человечеству:
— Человек вышел в космическое пространство…
Когда подошло время возвращаться на Землю — отказала автоматика ориентации и посадки. И это было преодолено.
Новая неожиданность ждала их на Земле. Корабль опустился между двумя большими елями, в глубокий снег. Оседая, снег увлекал корабль вниз, в опасное защемление между деревьев.
Много раз рассказывал Алексей Архипович о полете на «Восходе-2», но никогда он не вспоминал эти «нештатные» ситуации. Как художник, он всегда говорил о красоте космического видения:
«При открывании наружной крышки шлюза космического корабля «Восход-2» необъятный космос предстал перед моим взором во всей своей неописуемой красоте. Земля величественно проплывала перед глазами и казалась плоской, и только кривизна по краям напоминала о том, что она все‑таки шар. Несмотря на достаточно плотный светофильтр иллюминатора гермошлема, были видны облака, гладь Черного моря, кромка побережья, Кавказский хребет, Новороссийская бухта. После выхода из шлюза и легкого отталкивания произошло отделение от корабля. Фал, посредством которого осуществлялось крепление к космическому аппарату и связь с командиром, медленно растянулся во всю длину… Мчавшийся над Землей космический аппарат был залит лучами Солнца. Резких контрастов света и тени не наблюдалось, так как находящиеся в тени части корабля достаточно хорошо освещались отраженными от Земли солнечными лучами. Проплывали величавые зеленые массивы, реки, горы.
