– Чаем тебя напоить, – сказала бабка Дарья, – да уложить спать на полати. Потом уж дойдешь домой. Может, и попутчики будут. Разве можно в такой мороз пешком. Вот они и болеют с детства. Кашляют, а говорят, что мороза не боятся.
– Где-то Василий, – сказал Егор. – Что-то с ним…
– Ничего с ним не станется, – ответила Наталья. Но в душе и она беспокоилась.
Таня выбежала встречать приехавших.
– Где Василий?
– Дома. Он устал с охоты, – ответила Татьяна как-то боязливо, как показалось Егору. – Бедняга ваш Васька, – громко сказала Татьяна, входя в избу. – Замаялся.
Василий живо спрыгнул с полатей.
– Ты куда это забрался? – удивилась Таня. – Повыше бы!
Вид у Васьки виноватый, он как побитый.
«Где-то таскался, может, совсем не на охоте, – снимая доху, подумал Егор. – На грамотного чего не подумаешь! А часто он как виноватый. А будто добрый и кроткий».
– Ну, чего расселся? – грубо сказала Василию мать. – Пособи дедушке раздеться, иди коней распряги, дела полон рот, бесстыжий, а от тебя водкой разит. Книги разложил, все читаешь. Читарь какой нашелся!
– Я не пил! – ответил Вася обиженно и ушел.
– Что ты его обижаешь! – сказал отец насмешливо.
– Его обидишь!
– Он в самом деле пришел из тайги, замаялся…
Татьяна прыснула.
– Ты что?
– Ничего. А что я? – строго спросила Татьяна у Егора.
Послышались колокольцы. Вихрем промчались мимо избы Ильюшкины кони.
– Вот как молодые-то постятся! – приговаривал дед, еще не находя себе места на лавке, зная, что чем-то заняться надо, но еще не зная чем.
Вид сына Егору не понравился. Что-то он все же натворил на этот раз.
– А Федька где? – спросил дед.
– Все там же.
– Что такое! – удивился старик. – Все болеют. Еще фершала им не хватало.
В протаявшее окно видно было, как Илья выскочил из саней, открыл ворота, заехал во двор, и ворота закрылись.
Наталья заметила тревогу в глазах Татьяны. Та замерла и окаменела, на ворота глядя.
… – Я больше не хочу тут жить! – сказала Дуняша мужу. – Я тебе изменила.
Илья обмер. Этого он не ожидал. Дикие глаза его загорелись, и он крикнул:
– Делимся!
– Да ты отцу скажи.
– Что там отец! – кричал Ильюшка как от боли. – Делимся, и все! Сейчас же!
– Как это сейчас? – улыбнулась Дуняша, и лицо ее стало теплым, а Илье от этого стало еще больней. Он готов был разреветься.
– Куда идти-то? Избы у тебя нет.
– Изба будет живо. Лес есть! – Глаза Ильи сверкали с каждым словом, как пароходные фонари в непогоду с порывами ветра. – А пока пойдем в старую избу к Кузнецовым. И все!
– Пока своей не будет, я никуда не пойду. Или уеду в Тамбовку.
– Да ты что?
Илья еще не знал и не думал, на самом ли деле изменила ему жена или нет. Но все, что она говорила, казалось ему таким страшным, что он согласен был сделать все…
– Вот ты все молчал и ухмылялся. Эх ты! Гром не грянет, – сказала ему жена.
– Я сейчас к Ваське пойду. Он и его отец никогда мне ни в чем не откажут. Мой товарищ, Васька отдаст мне избу…
– Не смей! – мертвея лицом, закричала Дуня так страшно, что Илья обмер. Впервые в жизни она закричала.
Ворота заскрипели. Въехали подводы. В избу зашли родители.
…На другой день Илья привез сухие бревна, которые были наготовлены у него на заимке давно. Он попросил Егора определить уровень и отвес. Пришел китаец Сашка Кузнецов. Втроем они начали строить дом.
За обедом Пахом спросил:
– Что же это ты?
– Я сказал, что делимся! – спокойно ответил Илья.
– И все?
– И все!
На другой день Илья продолжал работу с Сашкой. Егор с артелью мужиков, не ожидая бумаги из Хабаровки, начал постройку школы.
Глава 16
Прошло Рождество, Новый год наступил, минули крещенские морозы, пришел обоз с казенных золотых приисков, и Василий уехал с ним в низовья. А за бумагой в город поехал кореец Николай.
С каждым днем все выше поднималось солнце и все жарче палило, ветры становились все злей и стужа лютей. Но когда заберешься в затишье, то почувствуешь на лице теплоту предвесеннего луча.
Ночью в доме Бердышовых, где жил крещеный гольд Савоська, родной брат тестя Ивана Карпыча, и где обычно светился по вечерам одинокий огонек, вдруг вспыхнули ярко все окна. А перед этим в сумерках слышны были колокольцы. Сначала никто не обратил внимания, не редкость звон их на проезжем тракте.
Лампы в новом доме зажигались, только когда приезжал хозяин.
– Иван тут! – сказал, входя в дом, Петрован, старший сын Егора. Был он худ, лицо у него плоское, как тарелка, он рус, брит, неразговорчив.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
