Илья только не мог придумать, к чему придраться.

– Здравствуй, Василечек! – бойко сказала Дуняша. – Ты почему у Татьяны, а не дома? Покажи, какую книгу читаешь?

– Вот, гляди! А где Илья?

– Илья вне очередь уехал с почтой. Повез богатого китайца, крещеного. У него в Благовещенске свой маленький завод. Шуба на нем в тысячу рублей, сукно подбито собольим мехом, и роговые очки на носу. Вот это китаец! С ним едет свой врач, тоже китайский, ученый. А ты что не дома?

– А у нас свалка, читать не дают, – сказал Вася.

– Дерутся, што ль?

– Хуже… Приборка идет. Очищаются от грязи, а потом поедут в церковь очищаться от грехов…

– А я к подружке. Так она седня в батрачках? Ну я с тобой посижу…

Василий глянул в окошко.

– Она скоро придет! – ответил он.

– А ты, Васятка, читарем стал! Ну, покажи книгу… Хотя бы почитал. Илья у меня стал пьянствовать. Характера у него не хватает.

– Возьми себе эту книгу. Грамотная ведь ты.

– По Псалтырю тятенька учил: аз, буки, веди, глагол… Только мне делов не хватало, при бабке книжку читать! Василек, почитай вслух, а я посижу барыней. Кто это такая?

– Это… А вот смотри, какая черная красавица.

– Васька, бесстыдник! Это кто такая голая? Волосы черные, нос как у вороны? Сейчас свекрови отнесу…

– Это цыганка. Черная красота! Самая жгучая!

Дуня откатилась на каблучках и снова подошла застенчиво.

– А ну, покажи еще.

Вася закрыл книгу. На обложке какое-то здание, перед ним высокие каменные ворота без стен, вокруг деревья. Надпись: «Париж».

– Где ты взял?

– Генеральша подарила.

– Молоденькая?

– Совсем молоденькая. Да и генерал не старый. Им тут выслугу дают скорей, чем на старых местах. Тут не только нам, но и генералам есть выгода.

– Красивая она? Узнала, что ты грамотный?

– Да, мы говорили, и она сама спросила, откуда же я знаю. Велела денщику распаковать чемодан и подарила мне книжку. Читайте, мол.

– А ты? – ревниво спросила Дуня. – Надо было поклониться… И она черненькая?

– Да, как цыганка. Красивая!

– Ты думаешь, если как цыганка, так красивая?

– Конечно.

– А русые тебе не нравятся?

– Нет!

– Я черная или русая?

– Ты? Так себе. Вечером, когда вырядишься, ты черная. А днем вот, как сейчас, белая, как гусыня.

– Вот Бог тебя накажет… Женишься на белобрысенькой.

– Нет, я на черной. Вас, русых, много.

– А черные как вороны. Тебе не пора жениться?

– Пора.

– А ты помнишь, как ты был еще мальцом и приехал к нам в Тамбовку, вы тогда, как герои, явились с Бердышовым, ходили по Горюну… А я уж была в невестах… Как вы нам все понравились! Иван такой удалый, веселый…

Васька покраснел до корней своих светло-русых волос.

– А Илья отбил меня у богатых женихов! Пень, а что удумал! Верно! А помнишь, Василек, я тебя еще целовала на вечерке, как малое дитятко… – И Дуня погладила его густые, мягкие волосы и заглянула в лицо.

Вася потому и краснел, что помнил. Он поднял на Дуняшу чистые, немного грустные глаза, словно просил не обижать.

– Я ведь знаю, ты не такой смирный… Слыхала, чего в городе натворил… А ты что нынче с Ильей не поехал? Дружба, а выдал товарища, а еще на прииск его зовешь! Если пойдете, и я с вами пойду…

– Становой поедет, телеграмма есть на станке. Илью он убить грозился за то, что еще те годы разнес… Я за него поеду!

– А красивый город! – сказала Дуня, рассматривая книгу.

– У них тепло, зимы не бывает.

– Дедушка мой, Спиридона Шишкина отец, воевал… Тятя мне на охоте рассказывал… Так понравилась?

– Даже очень! Вот это как раз на нее походит!

– А Илья неграмотный у меня! Еще до барынь не добрался! А ты что, генеральшу голую, что ль, видел?

– Почему это?

– Да говоришь, что эта картина на нее походит!

– Лицом поди!

Васька засмеялся.

– Пора тебе жениться, чтобы на генеральш не засматривался. Кого выглядел, тихоня! У тебя все проезжающие, то генерал, то американец, то поп… Я думала, ты в попы готовишься!

– Я ей рассказывал, она удивлялась, что у нас американцы живут и что Бердышов был в Калифорнии…

– Как я ее не повидала! Сбегала бы за чем-нибудь на станок, молочка бы ей отнесла. Она, говорят, требовала молока.

– Нет, она везде просила сливок. Для кофе.

– А где взяла?

– А Татьяна на что!

– Ах ты, верно, она звала… А я в коровнике назьмы чистила… Будет у тебя жена… Черная, красивая, нос с горбинкой, как баба-яга. – Дуняша расхохоталась.

Вбежала Татьяна.

– Все! Отбатрачила!

– А где Федя?

– Федя мой спит в бане. Ему хоть бы что! Вот батю любит! Егор с Петрованом поехали к китайцу – к нашему брату Сашке Кузнецову, а не к купцам… А ты че с неженатыми парнями?

– Василечек! Дитятко! – Дуняша приласкалась щекой к Васяткиной щеке. – Он мне всегда люб… А смотри, какой он вырос… Встань!

– Что я, не знаю, што ль? Соколеночек мой! Племянничек! – об другую щеку потерлась Татьяна. – Грамотный, зараза! Что прочтет, сразу запомнит. Тебе бы, Васька, в город…

– Ну, молодки, я пошел, – поднялся Василий. – Сплетничайте тут.

– Постараемся!

– Спасибо, Василь Егорыч! – поклонилась Дуня.

– Уж простите нас, – в тон ей ответил Василий и тоже поклонился. – Ты там со своими все из-за яблоков с черемухой не разберешься? Наши, кроме палок да грибов с огурцами, ничего не видели.

– А редька? – отозвалась Татьяна. – Редька да капуста, чем не еда. Пермяки да тамбовцы, чем не беда…

Василий, надев шапку, в одной рубашке пошел домой.

– А что от тебя ханшином пахнет? – спросила Дуня.

– Свои угощали на помочах! – ответила Таня.

– В пост-то!

– Мало ли! А помнишь когда-то, как в Тамбовке плясали великим постом? Васька все о чем-то думает, ты бы хоть его возмутила, свела бы с ума, – говорила ей Татьяна.

– Куда сводить?

– Туда!

– Грех!

– С Васькой-то грех!.. – Татьяна расхохоталась. – Я бы другой раз сама думаю… Кто это нас с тобой смущает?

– А я согрешила! – печально сказала Дуня, садясь на сундук и локтями упираясь в свои колени.

– Это с Васькой-то?

– Нет. С Ильюшей! – Дуня понурилась. – Первый раз в жизни пожелала ему плохого… Пообещала обидеть его. И не могу забыть.

– Какие пустяки! Какая ты барыня! «Эх, барыня угорела, много сахару поела!» – прошлась Таня с притопом и взвизгнула: – И-и-и-эх! Эх! – и развела рукой. – Гуляй! В своей-то избе! Сейчас моя орава нагрянет.

– Нет, это не пустяки, – ответила Дуня.

– Васька у нас не влюбился ли в генеральшу? – сказала Татьяна. – Какой-то он задумчивый. А ведь парень что надо. А ну как черноглазая присушила, зараза! Знала бы – сливок не носила ей.

Василий пришел домой. Егор вернулся только что от своего приемного сына из-за речки. Он велел Васе почистить ружье. Василий посмотрел в дуло. Там – черно.

«Сам ездил, стрелял, а меня не пускает», – с обидой подумал Василий. Ему хотелось размяться, сразиться с каким-нибудь зверем. Вдруг нарвешься! И подумать в тайге, чтобы никто не мешал.

Генеральша так и стояла у него в памяти.

«Вы начитанный», – сказала она ему потом.

Генерал с женой устали в дороге. Вася посоветовал им задержаться в Уральском и одну ночь спокойно переночевать. Он сказал, что предупредит, чтобы все приготовили, даст домой телеграмму.

– У вас есть телеграф? – спросил тогда генерал.

– Нет. Но за рекой есть станок, и там живет телеграфист. Он живо перешлет отцу с нарочным.

Генеральша достала бумагу.

– Я напишу сам, – сказал Вася.

Она удивилась, какую толковую телеграмму составил. Написал безукоризненно грамотно, со всеми знаками препинания.

– Где вы учились? – спросила она.

– Отец отдавал меня знакомому. И сам старался.

– Хороший учитель оказался?

– Да, хороший человек.