Дементоры — стражники тюрьмы Азкабана — само олицетворение депрессии. Вкупе с Зеркалом Еиналеж они создают глубокий психологический подтекст «Гарри Поттера» и лишний раз доказывают, что Гарри — это сама Джоанна Ролинг. Может быть, какими-то своими качествами она наделила Гермиону Грэйнджер, школьную подругу Гарри, зубрилу-всезнайку, но более полно ее внутренний мир отражает главный герой, который тоскует по маме, ненавидит привлекать к себе внимание и сплетничать, робеет в присутствии Дементора. Поцелуй зияющей бесформенной дыры — рта Дементора — отнимает у человека счастье, вытягивает душу. Но даже эти мрачные образы не лишены некоторого комизма: оказывается, и против жуткого состояния, в которое погружают человека Дементоры, есть свое средство борьбы, известное каждой женщине, — шоколад.
Тянулись чередой однообразные, унылые дни. Однажды Джоанна пришла в гости к подруге сестры и увидела, сколько у ее сына игрушек. Это был один из самых неприятных моментов в ее жизни. «Когда я собирала игрушки Джессики, они все умещались в обувной коробке. Я вернулась домой и прорыдала весь вечер». В другой раз представитель социальных органов, раздававший гуманитарную помощь матерям-одиночкам, принес Джессике несколько старых игрушек: потрепанного плюшевого медвежонка, маленькую пластмассовую лошадку и телефон, заводившийся при помощи веревочки. Джоанна почувствовала себя настолько униженной этим актом беспримерной доброты, что сунула «подарки» в черный мусорный мешок и выставила за порог.
Но зато в полумиле от Саут-Лорн-Плэйс находился Лейт-Линкс — обширная зеленая лужайка и парк. Джоанна часто наблюдала, как здесь под присмотром молодых мам резвятся дети: катаются на расписных качелях и горках, исследуют Ноев ковчег и сооружение для лазания, похожее на модель ДНК. Табличка, вызывавшая недоумение, гласила: «Дом гольфа». Оказывается, в 1744 г. было отдано первое официальное распоряжение устроить в этой парковой зоне лужайку для гольфа, где могли бы проводиться соревнования. Почетное общество эдинбургских игроков в гольф учредило приз — серебряный кубок. Сегодня в Линке приходят в основном погулять и убить время: молодые мамы, вроде Джоанны, с детьми, студенты с книгами или просто желающие позагорать.
В то первое лето после побега из Порто Джоанна медленно обживалась на новом месте. Но были в ее жизни и перемены к лучшему. 10 августа
1994 г. она подала на развод. Может быть, сыграли свою роль девять месяцев судебного разбирательства, но именно в этот период, впервые после возвращения на родину, Джоанна стала строить планы и отвлеклась от навязчивых мыслей о Дементорах. Муж сестры Роджер вместе с другом Дугалом МакБрайдом создали партнерскую фирму и купили старомодное кафе под названием «Николсонс» на пересечении Саут-Бридж и Ройал-Майл. Для Джоанны эта сделка тоже имела немаловажное значение. Она еще не отказалась от мысли дописать «Гарри Поттера», и ее желание стать профессиональной писательницей было сильно как никогда. Она мечтала, что когда-нибудь войдет в магазин и протянет продавцу кредитную карточку, а он узнает ее и скажет, что книга, которую она написала, — его любимая. И ее мечта осуществилась. Но не на Саут-Лорн-Плэйс.
Джоанна ощущала потребность пойти куда-нибудь, где она не чувствовала бы себя в изоляции. Ей хотелось посидеть среди людей, — пусть у них своя жизнь, а у нее — своя, и никто не вмешивается в дела друг друга. Еще со времен Лондона и Порто источником вдохновения для нее были кафе, но более чем скромный бюджет не позволял каждый день подолгу сидеть в дорогих заведениях, заказывая по нескольку чашек кофе. Кафе «Николсонс» просто было послано богом. Там к Джоанне, как к члену семьи, официанты относились очень благожелательно, бесплатно угощая ее чашечкой кофе, а то и двумя за раз. Наверное, сама судьба подавала ей знак: через улицу от «Николсонс» была дорога под названием Поттерроу.
Джоанна усаживала Джессику в коляску и шла с ней гулять, держа направление к центру города. Если все было хорошо, к тому времени как она добиралась до Саут-Бридж, Джессика уже спала. Если же нет, Джоанна катила коляску дальше, по Ройял-Майл, мимо переулков с экзотическими названиями. В этой части города Царила особая атмосфера, очарование которой не нарушали даже хриплые звуки волынки для привлечения туристов. Многие места похожи на описание аллеи Диагон, улицы из «Гарри Поттера», на которой находились магазины для волшебников, но лишь некоторые в этом плане могут соперничать с Олд-Эссембли-Клоуз, Энкор-Клоуз, Олд-Стэмп-Оффис-Клоуз и другими улочками и тупиками старого Эдинбурга.
Когда Джессика крепко засыпала, Джоанна шла в «Николсонс», втаскивала коляску на второй этаж и высматривала укромный уголок, где можно было спокойно поработать над «Гарри Поттером». В «Николсонс» витал дух беззаботного студенчества: синяя с желтым цветовая гамма, витрины и освещение в ярко выраженном модернистском стиле. Обычно, пока Джоанна работала, Джессика спала. В «Николсонс» у нее, по крайней мере, создавалась иллюзия полноты жизни. Один раз в неделю Джессику на пару часов забирала к себе подруга, и Джоанна могла вздохнуть свободно, почитать что-нибудь — ей нравились Набоков и Родди Дойль — или подумать над правилами квиддича.
Роджер Мур, со своими длинными черными волосами похожий больше на шевалье, чем на ресторанного управляющего, никогда не показывал, что они с Джоанной родственники, предпочитая поддерживать впечатление, что сестра его жены — простая посетительница: «Все мы знали, что она пишет книгу. Заходила она часто, несколько раз в неделю, садилась за столик и заказывала кофе. О завсегдатаях персонал вскоре узнает все: кто они, что из себя представляют, почему сюда приходят. С некоторыми официантами Джоанна свела даже довольно близкое, как мне кажется, знакомство». Партнер Роджера по бизнесу рассказывает, как писала Джоанна: «Она доставала бумагу и ручку, запишет что-то, потом пробежит глазами, кое-где поправит». Один из официантов помнит, что «пока мама писала, малютка в коляске спала».
Посещения Джоанной «Николсонс» превратились в легенду: и писала-то она, одной рукой баюкая дочку в коляске, и приходила сюда потому, что у нее на Саут-Лорн-Плэйс за неуплату отключили отопление. Впоследствии в гостях у «Дезерт Айленд Диске» она утверждала, что все, что о ней говорят, правда лишь наполовину, остальное — вымысел: «Действительно, я писала в кафе, а моя дочь спала рядом в коляске. Звучит очень романтично, но когда живешь так сама, не видишь никакой романтики. А вот это уже выдумки — когда говорят, что у меня дома не топили. Я ходила туда не греться. Если честно, мне просто хотелось хорошего кофе. И чтобы при этом не приходилось отрываться от работы, вставать, варить себе еще чашечку...» «Николсонс» и другие кафе, в которых бывала Джоанна— «Слон», «Мост Георга IV», — позволяли ей вырваться из почти голой квартиры, сбежать от преследовавших ее Дементоров.
К концу 1994 г. Джоанна нашла себе секретарскую должность и теперь зарабатывала 15£ (22,50$) в неделю (как выяснилось, получать больше она не могла, поскольку, если жалование превышало эту цифру, государство начинало вычитать соответствующую сумму из ее пособия). Но все же это были хоть какие-то деньги — по крайней мере, хватало на подгузники для Джессики. Джоанна хотела найти другую возможность подзаработать и спросила представителя органов соцобеспечения, можно ли отдать дочь в государственные ясли, хотя бы на один день в неделю. На это ей было отвечено, что места предоставляются лишь в случае крайней нужды, а Джессика растет «в слишком хороших условиях». И снова замкнутый круг: чтобы отдать ребенка в платные ясли, нужно работать — чтобы работать, нужно сначала отдать ребенка в ясли.
А пока Джоанна каждую неделю ходила на почту на Лейт-Уолк получать денежное пособие. Она никогда не забудет, как ей было стыдно на виду у всех отдавать кассирше депозитную книжку. «Воображаю, что бы говорили у меня за спиной все эти пожилые леди, если бы узнали, за чем я пришла, — «попрошайка», «бездельница», «обуза для общества». Наверное, все они были полностью согласны с Джоном Мэйджором. «К тому времени из меня по капле была выдавлена уже вся гордость», — добавляла Джоанна.
