Данлоп подтащил Брызгалова к микрофону, движением руки приказал говорить.

– Это я, Петр Брызгалов! – закричал предатель. – Вы довели до обморока мою жену! Что вам еще угодно? Хотите убить ее? Поймите, мы не вернемся! Не смейте звонить сюда!

Данлоп толкнул рычаг выключения связи.

– Все, – сказал он и платком вытер лоб.

Проводив Чугунова, Шервуд позвонил Данлопу. Его интересовало, что произошло с Брызгаловой.

– Ничего страшного, всего лишь легкий обморок. Она уже пришла в себя, – последовал ответ.

Вернулись Мерфи и Медик. Медик пояснил: обморок – последствие инъекции, как он и предупреждал.

– Что, если я увезу ее? – вдруг сказал Медик. – Она нуждается в проведении курса лечения, в заботе и внимании.

– Лжете! – Данлоп вскочил на ноги, стиснул кулаки. – Я заполучил ее! Я, а не вы! Это хорошенько запомните! Много вас – любителей погреться у чужого огня!

– Не кричите, – Медик смотрел на него с отвращением. – Нам нужен ее талант, добрая воля – работать против собственной страны. А здесь ваша служба бессильна. – Показал на экран, где еще светились слова «Девочка подарила мне белые хризантемы»: – Даже попугаем сделал ее я, а не вы!

Схватив котелок и саквояж, он пошел к двери. У выхода обернулся:

– Вы еще прибежите ко мне. Долго будете просить, чтобы я снова влез в игру!

За Медиком затворилась дверь. Данлоп так рванул рычаг выключения экрана, что затрясся пульт. Надпись на экране исчезла.

– Дай мне сигарету!

Мерфи поспешно достал пачку, поднес зажигалку. Рубин в ее крышке вызвал новый прилив ярости Данлопа.

– Вы что, сговорились?! – прорычал он. Несколько успокоившись, поинтересовался: – Куда девали недоноска?

Поняв, кого имел в виду Данлоп, Мерфи сказал, что Брызгалов в комнате Евы Нортон. Просится к жене, хочет быть возле нее.

– Он что, спятил?

– Кто его знает, – Мерфи помолчал. – А вообще говоря, Брызгалов уже не нужен…

– Не слишком ли торопишься?

– По мне – куда опаснее опоздать. Проявляет активность – рвется давать интервью, выступать по телевидению. Сказать по чести, побаиваюсь: вдруг сболтнет лишнее?.. Может, пришло время поставить точку?..

Данлоп медлил с ответом. Он тоже понимал, что Брызгалов сделал, что требовалось, и теперь не помощник, а обуза. На ум пришло сравнение с ракетой. Отработанную ступень сбрасывают, чтобы не тормозился полет всей системы…

– Ты говорил, у него страсть к автомобилям?

– Мечтает о «ягуаре».

– Вот чего захотел? – Данлоп пожевал губами. – Может, купишь ему?..

– Сам купит. Давно припас денежки. А я помог перевезти их сюда, – Мерфи ухмыльнулся.

– Ладно, не возражаю. Только не влипни, как с зажигалкой. Во второй раз не прощу.

Мерфи вздохнул, потер переносицу.

– Знаешь, мне жаль женщину, – вдруг сказал он. – Держится здорово! Что ни говори, а такие вызывают уважение.

– Признаться, я подумал о том же. И что только связало ее с этим ничтожеством?.. Не сердись, что накричал на тебя. Старею, нервы не те… Нет, ты поработал! Только сейчас можно оценить, сколько вложено труда, чтобы соединить этих столь разных людей!

– Я не то еще сделал, – Мерфи хитро прищурил глаз. – Скажу, когда окончательно все прояснится. Да и ждать недолго – полчаса или час.

Наступило молчание. Некоторое время оба сосредоточенно курили. Потом Мерфи потянулся к телефону. Пока Медик хлопотал возле Анны Брызгаловой, Мерфи дважды справлялся у Евы Нортон, не вернулась ли сотрудница, посланная с поручением. Сейчас собирался сделать это еще раз. Но тут телефон зазвонил сам. Говорила та самая сотрудница. Мерфи слушал, время от времени чуть наклоняя голову.

– Погодите! – он обернулся к Данлопу: – Кэтрин Янг работала по моему заданию, вернулась с интересными результатами.

– Пусть войдет.

– Идите сюда, Кэтрин, – сказал Мерфи и положил трубку.

Кэтрин Янг оказалась «сборщицей налогов», навещавшей Лаврова утром этого дня. Сейчас она выглядела отнюдь не простушкой – уверенно вошла в кабинет, кивнула начальникам, бросила в кресло сумочку и берет.

– Мистер Данлоп, знакомо ли вам такое имя: доктор Алексей Лавров?

– Русский по происхождению, – подсказал Мерфи, – в войну был освобожден американцами из немецкого лагеря. Натурализовался у нас… Да вы слышали о нем: крупный ученый.

– Громкое имя в науке, шеф! – воскликнула Янг. – Конечно, вы читали о его опытах на гориллах!

– Так в чем дело?

Янг достала из сумочки снимок:

– Это фотография Анны Брызгаловой, сделанная сегодня. А вот репродукция с портрета девушки. Сравните снимки, шеф. Вам не кажется, что на обоих – одно и то же лицо?

– Пожалуй. Но что дальше?

– Портрет девушки висит в домашнем кабинете доктора Лаврова.

– Висит уже много лет, – подхватил Мерфи. – Скажу больше: профессор Лавров – сам автор портрета.

– Эта девушка – его первая любовь, – вставила Кэтрин Янг. – Они поклялись друг другу в верности, когда Лавров уходил воевать. А потом что-то произошло… Он утверждает, что потерял веру в нее. Но я по глазам его видела, когда он глядел на этот портрет: он и сейчас не забыл эту особу!

– Полагаете, любит ее и поныне?

– Кто знает?! Но учтите, профессор до сих пор не женат! – Янг взволнованно потерла ладони одну о другую. – Этот факт кое о чем говорит, не так ли?

– Вот как бывает в жизни, – пробормотал Данлоп.

Он по достоинству оценил важность того, что сделали Мерфи и его помощница. Судя по всему, Анну Брызгалову трудно сломить. Так, может быть, есть иной путь? В самом деле, русский эмигрант, ставший здесь большим ученым, хорошо устроенный и богатый, – это ли не пример для других!..

– Кто-то должен лечить Анну Брызгалову, – тихо сказал Мерфи. – А профессор Лавров занимается врачебной практикой… Пусть и лечит ее. Вдруг нам удастся свести их в постели!..

Данлоп включил транслятор:

– Ева, срочный запрос на досье русского эмигранта профессора Алексея Лаврова!

– Досье у меня, шеф, – сказала Ева Нортон. – Мистер Мерфи запросил его еще два дня назад.

– Так несите его! – Данлоп ухмыльнулся, ткнул Мерфи кулаком в бок: – Дин, ты поразил меня!

Мерфи курил и счастливо улыбался.

– Фирма! – сказал он и скромно добавил: – Стараемся…

Лаврову позвонил человек, назвался представителем благотворительного общества русских в эмиграции и попросил о приеме. Лавров назначил время встречи. Представитель прибыл точно в срок и сразу приступил к делу.

Задачей общества, сказал он, является моральная поддержка и материальное воспомоществование эмигрантам из России. Никакой агитации или политики. Только помощь попавшим в беду людям.

– Зачем же «попавшим в беду»? – Лавров все еще держал в руке визитную карточку посетителя, в которой значилось: «Федор Н. Орехов, исполнительный директор». – Их что, гнали с родных мест?

– Здесь они попали в беду, – с надрывом сказал Орехов. – Овны господни, сирые и гонимые!..

С той минуты, когда Орехов переступил порог дома, Лаврову не давали покоя его вкрадчивые манеры и особый стиль речи. «Овны господни…»

Конечно же перед ним был священник!

– И много в вашем обществе этих самых… сирых?

Орехов стал выкладывать на стол бумаги из портфеля.

– Вот, – бормотал он, показывая какие-то списки, – вот скольких уже облагодетельствовали.

– Деньги откуда берете?

– Пожертвования доброхотов, уважаемый господин Лавров.

Лаврову вдруг стало жалко посетителя. Этакий фанатик, одержимый идеей благотворительности.

– Вы откуда происходите, господин Орехов?

– Из одних с вами мест, уважаемый. Долго мытарствовал. Все же выбился в люди. С божьей помощью, разумеется.

– И семья у вас была… там?

– Была, – Орехов вздохнул. – Но и думать забыл о ней. – Он помолчал и вдруг сказал: – Я здесь дом купил – восемнадцать комнат.