Мэйв недоуменно взглянула на него:

— А как еще ты собирался уходить отсюда?

— Я малый ленивый. Где-то глубоко в душе я лелеял надежду украсть одну из яхт твоего отца, а может, и самолет.

— Ты за собой армию ведешь?

— Половина ее полков перед тобой.

Разговор умолк, и оба устремили глаза вверх, гадая, далеко ли ушел Джордино. О продвижении друга Питт мог судить только по дерганью троса.

Минут через тридцать Джордино остановился перевести дыхание. Руки у него ныли так, будто тысяча чертей истыкала их остриями вил. Поднимался он довольно быстро, если учитывать неровности скалы. Взобраться без троса было бы невозможно. Даже с нормальным снаряжением, одолевая в темноте за раз по метру, выбирая точку опору для пальцев ног, вбивая крюки и закрепляя в кольцах страховку, на восхождение потребовалось бы часов шесть.

Минута — не больше — на отдых, и снова они друг за другом принялись перехватывать трос. Устало, но по-прежнему мощно подтягивал он себя вверх, обходя выступы и экономя силы на уступах. Ладони у него стерлись в кровь от беспрестанного хватания и подъема по тросу, взятому с яхты Родни Йорка. В общем-то, нейлоновая веревка едва-едва его выдерживала. Зато она была легкой, в противном случае змей не вознес бы якорь на вершину.

Джордино приостановился, чтобы взглянуть вверх на теряющуюся в тени кромку вершины, очерченную звездами. «Метров пять, — прикинул он, — еще пять метров». Дышал он тяжело, болезненно всхлипывая, грудь и руки ныли от ушибов и царапин о невидный в темноте камень. Громадная его сила была на исходе. Последние метры Джордино взбирался, по сути, на одной только воле. Несокрушимый, крепкий и твердый как камень, по которому он взбирался, Джордино лез и лез, не помышляя больше об остановке. И наконец перед ним открылась земля. Еще один, последний, рывок через край — и он лег плашмя, прислушиваясь, как колотится сердце, как кузнечными мехами ходят легкие, с хрипом втягивая и выталкивая воздух.

Минуты три Джордино лежал недвижимо, радуясь, что мучения его закончились. Оглядевшись вокруг, он обнаружил, что лежит поперек дорожки. Поодаль, всего в нескольких шагах, маняще темнела стена из деревьев и кустарников. Не заметив ни огонька, ни какого-либо движения, Джордино прошел по тросу до «кошки» и увидел, что та прочно держится за вылезшие на поверхность камни.

Сумасбродная идея Питта сработала просто замечательно!

Удостоверившись, что «кошка» никуда не денется, Ал поднялся на ноги. Отвязал змея и припрятал его среди растений напротив дорожки, потом вернулся к краю утеса и два раза сильно потянул за трос.

Далеко внизу Питт повернулся к Мэйв:

— Твой черед.

— Не знаю, получится ли у меня, — волнуясь произнесла она. — Высота на меня страх нагоняет.

Питт сделал петлю, набросил ее Мэйв на плечи, опустил и крепко затянул на поясе.

— Держись крепко за трос и шагай по скале. Ал будет тянуть тебя сверху.

Питт трижды дернул трос. На Мэйв вслед за ощущением, будто ей талию обручем стиснуло, наваливалась усталость. Плотно зажмурив глаза, она мухой поползла по отвесной стене утеса.

А высоко наверху Джордино, у которого руки слишком онемели, чтобы подтягивать Мэйв, отыскал гладкую щель в камне, где трос не повредило бы и не растрепало на нейлоновые нити. Уложив в нее трос, он закинул его себе за плечи. Потом, нагнувшись вперед, зашагал через дорожку, волоча за собой Мэйв.

Через двенадцать минут она, со все так же плотно зажмуренными глазами, появилась на краю утеса.

— Добро пожаловать на вершину Маттерхорна,[23] — тепло приветствовал ее Джордино.

— Слава богу, все позади! — радостно простонала Мэйв, открыв глаза. — Не думаю, что смогу еще раз проделать такое.

Джордино высвободил Мэйв из петли.

— Постойте на страже, пока я Дирка втащу. Дорожка, что вдоль скал на север идет, просматривается довольно далеко, зато участок с юга скрыт за большой кучей камней метрах в пятидесяти.

— Я помню эти камни, — сказала Мэйв. — Они лежат по кругу, в центре — пустота. Когда-то мы с Дейрдрой играли там, изображая из себя королевскую знать. Эта куча называется Замок. Теперь на пустом месте устроен сторожевой пост.

— Надо поднять Дирка до того, как появится патруль, — сказал Джордино, аккуратно сбрасывая трос вниз.

У Питта было такое ощущение, что поднимается он по времени не больше, чем требуется для приготовления яичницы. Однако, когда до края утеса оставалось метров десять, подъем вдруг прекратился. Ни слова предупреждения, ни слова ободрения — одно молчание. Означать это могло лишь одно: приближается патруль. Не в силах увидеть то, что творится наверху, Питт прижался к утесу и затих.

Мэйв заметила огонек около Замка и предупредила Джордино. Тот быстро закрепил трос за ствол дерева, чтобы Питт не грохнулся на песчаный берег. Забросал лежащий кусок троса пылью и сухими листьями, но не успел спрятать якорь.

— А как же Дирк? — взволнованно прошептала Мэйв. — Он может не понять, что произошло, и окликнуть нас.

— Напротив, он затаится как мышонок, — уверенно заявил Джордино и не церемонясь потащил ее в кусты возле дорожки. — Сиди тут, и чтоб тебя не видно и не слышно было, пока охранники не пройдут.

Одинокий лучик света, не рыская по сторонам, становился все ярче, неумолимо приближаясь. Прошагав по караульной дорожке за прошедшие четыре месяца сотни раз, да так и не заметив странных следов, два стража, составлявшие патруль, вели себя небрежно и беззаботно. Вошедшее в привычку бездействие всегда порождает скуку и безразличие. Охранники будто по прошлому вышагивали: те же камни, те же изгибы дорожки, тот же отдаленный гул прибоя. Только этих ребят очень хорошо учили и им очень хорошо платили. Скука — да, но никак не вялость.

У Джордино сердце часто забилось, когда он увидел, что охранники осматривают каждый дюйм дорожки. Он не подозревал, что Дорсетт платит премию в двадцать пять тысяч долларов за отрубленную руку лазутчика и не интересуется, куда деваются прочие части тела.

Охранник остановился как раз напротив Мэйв и Джордино:

— Здрасьте!.. А это что за штука?

— Что ты там увидел? — спросил напарник.

— Похоже на «кошку» со шлюпки. — Стражник опустился на одно колено и разбросал торопливо набросанную маскировку. — Так-так, она привязана к тросу, который спускается по скале.

— Первая попытка проникнуть на остров со стороны утесов с тех пор, как три года назад мы поймали группу канадских контрабандистов, — сказал напарник и посветил фонариком по склону скалы.

Стражник вытащил нож и приготовился обрезать трос.

— Если голубчики собираются подняться сюда, то их ждет жестокое разочарование.

Мэйв затаила дыхание, когда Джордино вышел из кустов на дорожку:

— У вас что, голубчики, дел получше нет, чем бродить тут по ночам?

Стражник замер с поднятой рукой, в которой сжимал нож. Его напарник резко обернулся и наставил на Джордино ствол автомата:

— Замри где стоишь — или я стреляю.

Джордино послушно сделал так, как ему велели, только ноги напружинил, готовясь к броску. Страх и помутнение рассудка ощутил он, представив, как через несколько секунд Питт полетит к морю и рифам.

И вдруг автомат опустился.

— Что с тобой?! — спросил напарника охранник с ножом.

И сам остолбенел. Джордино оглянулся и увидел Мэйв. На лице ее не было и тени страха, гнев искажал ее черты.

— Уберите оружие! — приказала она.

Напарник стражника с фонариком осветил Мэйв.

— Мисс Дорсетт?

— Флетчер, — поправила она. — Мэйв Флетчер.

— Я… Нам сказали, что вы утонули.

— Я что, по-вашему, сейчас в море плаваю?

Мэйв не совсем четко представляла себе, как ее воспринимают охранники в оборванных до лохмотьев блузке и шортах. Зато в другом у нее сомнений не было: она вовсе не походила на дочь бриллиантового магната с миллиардным состоянием.

— Могу я узнать, что вы делаете здесь в такой ранний час? — спросил стражник с ножом вежливо, но твердо.