17 января 1856 года

Тасманово море

Из четырех парусных клиперов, построенных в 1854 году на верфях Абердина в Шотландии, особо выделялся один. Судно под названием «Гладиатор» имело водоизмещение 1256 тонн, шестьдесят метров в длину, десять метров в ширину по среднему бимсу[1] и три высокие мачты, устремленные в небо под лихим углом. То был самый быстроходный парусник из всех когда-либо спущенных на воду. Впрочем, тем, кто оказывался на его борту в штормовую погоду, слишком тонкие обводы угрожали бедой. Зато штиль не повергал их в спячку. «Гладиатор» был способен плыть при едва заметном ветре.

К несчастью, которое и предугадать-то было невозможно, судьба обрекла этот клипер на забвение.

Владельцы парусника надеялись с его помощью сделать бизнес на австралийских иммигрантах, поскольку он годился для перевозки как пассажиров, так и грузов. Однако, как очень скоро убедились судовладельцы, не так-то много колонистов могли позволить себе оплатить морское путешествие, так что парусник плавал с пустующими каютами первого и второго классов. Выяснилось, что куда выгоднее заключать договоры с правительством на переправку осужденных преступников на континент, считавшийся тогда самой большой тюрьмой в мире.

«Гладиатор» отдали под начало одного из самых дюжих капитанов клиперов, Чарлза Скагса, которого даже старые морские волки, не ведавшие адмиральских чинов, почтительно величали Задирой. Задира Скагс — такое прозвище подходило ему как нельзя лучше. Кнутом, положим, Задира нерадивых или непокорных матросов не потчевал, зато не знал жалости ни к другим членам команды, ни к самому судну, добиваясь кратчайших сроков перехода между Англией и Австралией. И его старания приносили плоды. Возвращаясь к родным берегам в третий раз, «Гладиатор» установил рекорд, не побитый парусными судами до сих пор. Он преодолел это расстояние за шестьдесят три дня, а торговые тихоходы затрачивали на такое путешествие до трех с половиной месяцев.

Скагс соревновался в скорости с легендарными капитанами своего времени: Джоном Кендриксом с быстроходного «Геркулеса» и Уилсоном Эшером, командовавшим прославленным «Юпитером», — и никогда не проигрывал. Суда-соперники, покидавшие Лондон за несколько часов до «Гладиатора», когда добирались до Сиднейской гавани, неизменно находили клипер Скагса уютно устроившимся у причала.

Быстрый морской переход был божьей милостью для заключенных, переносивших в страшных мучениях дорогу на каторгу. Их держали в трюме и обращались с ними как с грузом или скотом. Были среди них и закоренелые преступники, и политические враги правящей власти, но большинство составляли те, кто попался на краже съестного или отрезов ткани. Мужчин и женщин разделяла толстая переборка. Какими бы то ни было удобствами их не баловали. Ветхие подстилки на узких деревянных рундуках, санитарные условия, хуже которых и придумать трудно, и малопитательная пища были их уделом. Сахар являлся для них единственным лакомством. Днем каждому давали уксус и лимонный сок для спасения от цинги, а ночью — полпинты портвейна для поддержания духа. Заключенных охранял отряд из десяти солдат пехотного полка, расквартированного в Новом Южном Уэльсе,[2] которыми командовал лейтенант Сайлас Шеппард.

Вентиляции почти не было. Источниками света и воздуха в трюме служили зарешеченные люки, но они были всегда закрыты. Когда судно попадало в тропики, заключенные изнемогали от жары. В непогоду страдания усиливались: озябшие, вымокшие люди в полной темноте катались по полу из стороны в сторону от ударов могучих волн.

На корабле, перевозившем осужденных, полагалось иметь врача, и он был на «Гладиаторе». Хирург-полицейский Отис Горман следил за общим состоянием здоровья заключенных и, как только позволяла погода, выводил их небольшими группами на палубу подышать свежим воздухом и поразмяться. Предметом гордости судовых хирургов служило то, что они достигали Сиднея, не потеряв в пути ни одного подопечного. Горман заботился о заключенных: пускал им кровь, вскрывал нарывы, залечивал раны, давал слабительное и следил, чтобы уборные посыпались хлоркой, чтобы одежда стиралась, а бадьи для мочи драились дочиста. Редко когда после высадки на берег судовой врач не получал от осужденных благодарственные письма.

Задира Скагс по большей части на несчастных, запертых в трюме, внимания не обращая. Рекордный переход — такова была его цель. Установленная им железная дисциплина, напористость щедро окупались премиями довольных судовладельцев, а также легендами, которые слагали о нем и его судне восхищенные моряки.

На этот раз он вышел в море в твердом намерении поставить новый рекорд. Пятьдесят два дня вел он из Лондона, держа курс на Сидней, парусник с грузом товаров и 192 осужденными, двадцать четыре из которых были женщины. Он выжал из «Гладиатора» все, что мог, не свертывая паруса даже при сильных порывах ветра. Упорство капитана было вознаграждено: за сутки парусник одолел невероятное расстояние — восемьсот километров.

И тут удача покинула Скагса. Беда нагрянула из-за горизонта за кормой.

На следующий день после того, как «Гладиатор» благополучно прошел пролив Бассав между Тасманией и южной оконечностью Австралии, вечернее небо затянуло грозными тучами, скрывшими все звезды, а море разыгралось не на шутку. Скагс и знать не знал, что на его судно с юго-запада, из-за Тасманова моря, со всей силой обрушится тайфун. Как ни проворны и как ни крепки были клиперы, пощады от ярости Тихого океана им ждать не приходилось.

В памяти островитян Южных морей тот ураган остался самым жестоким и разрушительным из всех пережитых ими тайфунов. С каждым часом скорость ветра все росла и росла. Морские волны вздымались горами и набрасывались из тьмы, сотрясая корпус «Гладиатора». Скагс — слишком поздно! — отдал команду свернуть паруса. Порыв ветра злобно вцепился в туго надувшуюся парусину и порвал ее в клочья, успев перед этим легко, как зубочистки, переломить мачты и с треском обрушить обрывки полотнищ и такелажа с обломками рангоута на палубу. И тут же, словно желая расчистить завалы, накатившая волна смыла все за борт. Вздыбившийся десятиметровый вал ударил в корму и покатился по судну, круша в щепы капитанскую каюту и выламывая руль. С палубы начисто смыло спасательные шлюпки, штурвал, рубку и камбуз. Люки разнесло, и вода беспрепятственно хлынула в трюм.

Беспощадный чудовищный водяной вал в единый миг превратил некогда стройный клипер в беспомощную покореженную посудину. Корабль полностью потерял управление и носился, как полено, средь зыбучих волн. Не в силах бороться с ураганом, команда и взятые на борт осужденные могли лишь смотреть смерти в лицо да с ужасом ожидать, когда судно окончательно погрузится в буйную пучину.

Спустя две недели после того, как «Гладиатор» должен был пришвартоваться у сиднейского причала, судовладельцы забеспокоились. На поиски знаменитого клипера было направлено несколько судов, но им ничего не удалось обнаружить. Владельцы судна списали его как потерю, страховые компании возместили ущерб, родственники членов экипажа и осужденных оплакали их кончину, и память о паруснике померкла во времени.

Были суда которые называли плавучими гробами или дьявольскими посудинами, но капитаны-соперники, не по слухам знавшие Задиру и «Гладиатора», только пожимали плечами, слыша подобные разговоры. Они поставили крест на грациозном паруснике, считая его жертвой не столько стихии, сколько тщеславия Скагса. Два моряка, когда-то служившие на клипере, выдвинули такую версию: на «Гладиатор» внезапно налетел сильный попутный ветер, одновременно в корму ударила волна, и судно под действием этих стихий резко пошло носом в воду и затонуло.