— Слава новому повелителю Багирми! Слава властителю правоверных!

Негр громким, торжественным голосом произнес эти слова, и, подхваченные тысячами его сограждан, они прогремели под сводами дворца. Затем Мулей опустился перед французом на колени, а когда Альбер оглянулся, он увидел, что все пространство вокруг него заполнено коленопреклоненными людьми. Потом Мулей поднялся и, прежде чем Альбер успел ему помешать, заменил его простую арабскую феску на великолепный тюрбан, а в руку вложил скипетр султана.

— Смотри, народ Багирми, смотри на своего нового, истинного султана! — воскликнул Мулей.

— Слава, слава султану! — откликнулась толпа, подымаясь с колен.

У Альбера не было сил что-то сказать, собраться с мыслями. Будто в прострации он почувствовал, как его усадили на трон, подняли вверх, как его несут на плечах восемь крепких мужчин. Вокруг он видел море голов. Повсюду музыка, повсюду крики: «Слава султану Багирми!» Его вынесли из дворца на площадь. Навстречу процессии то и дело попадались большие толпы негров, то и дело слышались возгласы радости. У него кружилась голова.

Так Альбера несли все дальше и дальше, словно он был щепкой, увлекаемой морскими волнами. Наконец его глазам вновь предстал султанский двор, наконец его снова внесли под своды дворца. Там трон опустили, и Альбер нетвердыми шагами ступил на землю. Рядом с ним появился Мулей. С глубочайшей почтительностью он распахнул двери, ведущие во внутренние покои, пропустил Альбера вперед и вышел. Какое-то мгновенье Альбер оставался в одиночестве, совершенно обессиленный, готовый в изнеможении рухнуть, как вдруг отворилась противоположная дверь и вошла Юдифь. Глаза ее были заплаканы, но на губах играла улыбка.

— Альбер! Ты спасен! Слава Создателю!

Она упала ему на грудь. Он держал ее в объятиях. Нет, это был не сон, не бред — Юдифь снова была с ним!

— Любимая моя, уж не грежу ли я? — несмело спросил он. — Что это? Что со мной было? Что все это значит? Или эти люди сошли с ума, или у меня самого помутился разум!

— Ты совершенно здоров! — радостно вскричала она. — Больше я ничего не хочу знать, ты мой, ты спасен! Этого мне довольно! Кажется, они провозгласили тебя султаном.

Альбер недоверчиво покачал головой. Вот и Юдифь о том же! И все-таки, неужели это правда? Он, Альбер, — повелитель целой страны!

— Твой народ, господин, жаждет доказать тебе свое уважение и покорность! — услышал он за спиной чей-то голос и, обернувшись, увидел Мулея. Глаза нефа лучились радостью.

— Ради всего святого, Мулей, что это? — воскликнул он. — Чего хочет от меня этот народ? Ведь не могу же я быть его повелителем!

— Не можешь? Почему же? — поинтересовался, улыбаясь, Мулей. — Теперь ты обязан им быть! Пойдем! Тебе будут давать присягу на верность первые лица королевства!

Он взял молодого человека за руку и, отвесив Юдифи учтивый, совсем на европейский лад, поклон, увлек его за собой.

Очутившись в просторном зале, Альбер увидел выстроившихся полукругом людей в праздничных одеждах. Они поклонились ему, низко, до земли, а Мулей подвел его к большому тронному креслу.

Теперь мимо него потянулась процессия, напоминающая те, что ему прежде доводилось видеть в парижских театрах. Первыми шли военачальники, за ними священнослужители, затем дворцовые чиновники, а дальше еще какие-то люди неизвестных ему сословий.

На молодого человека, душа которого и так уже была потрясена событиями, предшествовавшими этой неожиданной метаморфозе, все это произвело ошеломляющее впечатление. Когда церемония завершилась громкими возгласами ликования всех присутствующих, он окончательно обессилел, и Мулей с почти отеческой нежностью и заботливостью проводил его в один из боковых покоев, где ждала Юдифь.

Придя в себя, Альбер обнаружил, что лежит на диване в комнате, убранной в восточном вкусе.

— Кажется, я видел сон! — приподнимаясь, сказал Альбер, и в самом деле уверенный, что он еще в Оране и все-все приключившееся с ним: его поездка к кабилам, скитания по Сахаре вместе с Юдифью, опасности, которые его подстерегали, его любовь, — все это лишь сон.

— Надеюсь, сновидение было приятным! — сказал по-французски кто-то рядом с ним.

Молодой человек повернул голову и увидел честное лицо Мулея.

— Ты? — спросил он, удивившись, что вновь видит старого слугу, который являлся ему во сне. — Это ты, Мулей? Значит, это был не сон!

Негр улыбнулся, взял руку своего молодого господина и запечатлел на ней поцелуй.

— Нет, Мулей, не надо! — сказал Альбер. — Я смутно начинаю припоминать, что произошло. Знаю только одно: я был на краю гибели и ты, именно ты спас меня, потому что вспыхнувшее восстание — твоих рук дело. Теперь скажи мне, как все это стало возможно? И для чего вы разыграли передо мной эту комедию?

— Это вовсе не розыгрыш! — твердо сказал Мулей. — Ты — повелитель Багирми, по крайней мере до того времени, пока не произойдет раздел страны и ты не получишь самую плодородную и живописную ее часть!

— Поговорим об этом после, — с улыбкой заметил Альбер. — А сейчас объясни мне все по порядку.

— Для того я и пришел, — подтвердил Мулей. — Нетрудно было догадаться: все, что произошло, для тебя загадка. Так слушай же! Я уже говорил тебе, что покойный султан был жесток и деспотичен. Большинство багирми боялись его и лишь немногие любили. В стране у него не было сторонников, если не считать телохранителей, которых он привлек на свою сторону, осыпав всякими милостями.

Между тем мое влияние очень возросло, и я долго размышлял, как бы посадить на престол добродетельного владыку, милосердного и терпимого. Я давно уже советовался со своими родственниками и многочисленными друзьями, как поднять в стране восстание против султана. Если бы мы только знали, кого возвести на престол, султан давно бы уже пал жертвой собственной тирании.

И тут появился ты, мой молодой господин, и Аллаху было угодно, чтобы ты явился как раз вовремя и участвовал в освобождении похищенного принца. Правда, вначале я не думал, что ты подходящий для нас человек, ибо еще недостаточно знал тебя. Но вскоре случай с предсказанием избавил меня от всех сомнений. Тебе известна первая часть прорицания. Но там есть и вторая. Ее я тебе сейчас и открою. Пророчество гласит: враги похитят сына султана, а смелый и мудрый чужеземец спасет его. Потом этот чужеземец, которого послал Аллах, станет править страной багирми и сделает ее счастливой. Эта вторая часть прорицания с быстротой молнии разнеслась по всей стране, и все жители уже смотрели на тебя как на будущего владыку. Я, конечно, не упускал возможности представить твои заслуги в самом благоприятном свете. Рассказ о твоем мужестве в схватке с фульбе передавался из уст в уста. Султан трепетал. Он почти решился убить тебя, как только ты вернешь ему похищенного сына.

Теперь тебе понятны дальнейшие события. В смерти наследника султан увидел новое подтверждение, что пророчество может исполниться, и обвинение, что ты отравил принца, было, разумеется, надуманным. Он намеревался казнить тебя немедленно, но я объявил, что это вызовет возмущение его подданных, и просил его подождать, а тем временем предпринял все необходимое, чтобы в решающий момент победа оказалась на моей стороне. Я хотел довести дело до крайности, чтобы еще больше ожесточить сердца моих соотечественников, которые уже питали любовь к тебе. Весь расчет я строил на твоей стойкости. Ты убедился, что я сдержал слово.

— Да, убедился и благодарю тебя! — с признательностью воскликнул Альбер. — Однако, дорогой Мулей, я не в силах повелевать этой страной! Я едва владею языком, на котором здесь говорят, я ничего не смыслю в управлении государством. Скажу откровенно, я охотнее буду лейтенантом в каком-нибудь полку, нежели султаном в твоей стране!

— Что касается первого, я помогу тебе советом и делом, — заверил Мулей. — А что до второго, — добавил он чуть ли не с тоской, — разве так уж недостойно быть любящим отцом бедным неграм и нести свет просвещения в эту страну, которая безнадежно отстала от вас, французов?