— Пойдемте, — сказал незнакомец Моррелю, — нам нужно искать выход, иначе этот ночной визит может стоить мне жизни! Скорее, может быть, и вам удастся ускользнуть в этой суматохе!

Моррель поспешил в свою камеру за шляпой, ибо ему оставили его собственную одежду.

— Вы что, не слышали приказа господина королевского прокурора? — спросил надзиратель, преграждая путь капитану. — Вы должны оставаться здесь!

— Глупости! — ответил за Морреля неизвестный. — Не задерживайте нас! Вас отблагодарят!

С этими словами он оттеснил надзирателя в сторону и вместе с Моррелем заторопился по коридору.

В конце коридора на фоне ярких отблесков пламени отчетливо выделялась одинокая черная фигура.

— Это королевский прокурор, — сказал незнакомец. — Плохо дело! Если уж он не в состоянии выбраться из здания, как же нам найти выход из этого лабиринта? Самое лучшее — не отставать от него!

Они приблизились к прокурору. Теперь все трое в полной мере осознали грозившую им опасность. Единственная лестница, которая, как уверял надзиратель, вела из этого флигеля в передний, была охвачена пламенем. Если бы не ветер, относивший дым в другую сторону, находиться в узком коридоре уже теперь было бы невозможно. Передний флигель пылал, а о пожарных не было ни слуху ни духу. Доносились лишь вопли заключенных.

— Кошмар! — с дрожью в голосе заметил королевский прокурор. — Минут через десять лестница сгорит дотла, и пламя доберется до камер. Спасение может прийти к нам только со стороны канала.

— Канала? Вы имеете в виду канал, который окружает этот флигель? — спросил неизвестный.

— Именно его, — ответил прокурор. — Но, прежде чем нам удастся выломать решетки в окнах, прежде чем подставят лестницы или бросят нам веревку, мы задохнемся в дыму.

— Вы не можете распорядиться, чтобы открыли камеры? — спросил незнакомец.

— Существует строжайший приказ делать это не раньше, чем появится достаточное количество охраны.

— Но по горящей лестнице им сюда не добраться! — возразил неизвестный.

— Разумеется! — пожал плечами Фран-Карре. — Но чем я могу помочь? Солдатам не удастся расположиться даже во дворе, потому что ветер гонит пламя прямо туда! Повторяю, спасение может прийти к нам только со стороны канала. Надеюсь, уже принимаются необходимые меры, чтобы помочь нам! Надзиратель! Идите сюда! Есть ли хоть одна свободная камера с окнами на канал?

— Нет, господин королевский прокурор! — ответил надзиратель, у которого зуб на зуб не попадал.

— Так откройте любую, кто бы там ни был! — приказал Фран-Карре. — Нам необходимо позвать на помощь!

— А остальные камеры?

— Пусть остаются закрытыми, пока не поступит приказ.

Надзиратель устремился вперед. Все трое последовали за ним с поспешностью, вполне естественной в такой ситуации. Надзиратель открыл одну из камер и посторонился, пропуская своих спутников.

Фран-Карре сразу же подошел к окну. Моррель тем временем с любопытством взглянул на узника, содержавшегося в этой камере. Услышав звук открывающейся двери, тот ошарашенно вскочил с нар и заспанными глазами уставился на вошедших.

Это был крепкий, сильный человек. Волосы и борода у него были всклокочены. Он носил обычную тюремную одежду, которая Моррелю не полагалась, ибо он не был осужден. Узник жадно и вместе с тем неуверенно поглядывал на открытую дверь. Вероятно, у него сразу же возникла мысль о побеге. Но в следующее же мгновение ему, наверное, стала ясна причина столь необычного визита, потому что в дверь ворвался яркий отблеск пламени и донеслись голоса заключенных, отчаянно взывавших о помощи.

На мгновенье его лицо озарилось дикой радостью, и он остался стоять в своем углу, время от времени с нетерпением поглядывая на вошедших и поджидая благоприятного момента.

— Эти стекла! Я забыл, что они закрашены! — вскричал прокурор. — Ничего не видно!

Обитатель камеры злорадно рассмеялся:

— Вот-вот, меня это тоже частенько сердило!

— Ничего не поделаешь! Придется их разбить! — крикнул Фран-Карре и ударил по стеклам.

Заключенный снова рассмеялся:

— Уж теперь-то охрана, пожалуй, услышит! Подожди, голубчик!

Потом ему в голову пришла, видимо, какая-то мысль, и он быстро подошел к королевскому прокурору.

— Послушайте-ка, вы, верно, приятели и собираетесь бежать? — обратился он к Фран-Карре, кладя ему на плечо руку.

— Убирайся к черту! — сердито отозвался прокурор. — Разве не видишь, что творится?!

— К черту я отправился бы с охотой! — пробормотал узник, отходя в сторону, а Фран-Карре между тем просунул голову сквозь прутья решетки.

— Эй, часовой! — крикнул он вниз. — Здесь королевский прокурор. Позови на помощь, кликни пожарных!

— Убери голову, или буду стрелять!

— Постой, ведь я — королевский прокурор. Мое имя — Фран-Карре!

Прогремел выстрел, и пуля попала в окно, едва не задев голову прокурора. Это был единственный ответ снизу. Осколки стекла со звоном упали на пол. Заключенный злорадно захихикал, а Фран-Карре, бледный как смерть, отскочил на середину камеры. К окну быстро шагнул капитан.

— Прежде чем он успеет перезарядить, я взгляну вниз, — заметил Моррель. — В этом месте от канала до стены примерно шесть шагов. Там, внизу, толпа, кажется, я различаю пожарных. Не делай глупостей, приятель! — крикнул он часовому. — Я — капитан спаги Моррель, здесь у нас действительно королевский прокурор. Здание горит! Чем стрелять, позови лучше на помощь!

Но часовой, похоже, не поверил капитану. Инструкции, которые он получил, были строги. Едва Моррель успел убрать голову, в окно вновь влетела пуля.

— Конечно, он из провинции. Ну, господин королевский прокурор, наши дела плохи. Сдается мне, в ваших же интересах было не мешать моему разговору с этим господином!

Прокурор что-то буркнул в ответ. Заключенный же очень внимательно прислушивался к происходящему. Если он и в самом деле был так хитер, как можно было предположить, глядя на его физиономию, из слов Морреля он наверняка понял, что имеет дело с товарищем по несчастью. Он следил за капитаном с растущим любопытством.

За стенами камеры стоял невероятный шум, раздавались Жалобные крики и стоны. Было слышно, как трещит огонь, Рушатся балки; все здание было охвачено невообразимой суматохой; жара становилась невыносимой. Временами камеpa заполнялась дымом — похоже, огонь перекинулся уже на задний флигель. Моррель чувствовал, как со лба катятся крупные капли пота.

Снизу донесся теперь лязг оружия или каких-то металлических предметов, затем зазвучали слова команды.

— Это пожарные! — вскричал Фран-Карре, с облегчением переводя дыхание. — Еще немного, и мы спасены!

— Не только вы — я, надеюсь, тоже, — негромко сказал узник.

Максимилиан Моррель поспешно устремился к окну.

— Сюда, друзья! — закричал он. — Господин королевский прокурор здесь! На помощь! Вот молодцы ребята! Они переправляются через канал. У них лестницы и веревки. Сюда! Сюда!

Но голос Морреля утонул в общем хоре таких же криков о помощи, доносившихся из камер, которые выходили окнами на канал. Этот многоголосый хор в ночи производил жуткое впечатление.

— Боже! — вскричал капитан, все еще не отходя от окна. — Кажется, горит этаж, что под нами! Если эти люди не поторопятся, мы пропали! А еще потребуется время, чтобы перепилить прутья решетки! И мы, как назло, на четвертом этаже — ни одна лестница не достанет! Господи, помилуй нас!

Обернувшись, он увидел рядом с собой заключенного. Глаза его сверкали. Бледное лицо, годами не знавшее иного воздуха, кроме спертого, нездорового воздуха узилища, порозовело от возбуждения. На нем читались решимость и безоглядная дерзость. Он схватился за железный прут решетки.

— Разве это помеха — пара пустяков! Считайте, что свое дело я уже сделал!

Он так тряхнул прут, что тот сломался.

— Ну вот, через такую дыру уже можно пролезть, — заметил заключенный, не выпуская обломка из рук. — Толстяков среди нас нет. Господа, конечно, пропустят меня вперед…