– Черт возьми, на что мне это гнездо разврата? У меня и без этого дел хватает.

– Да, вернемся к делам, Брэд... Чем могу быть полезен?

– А... да. – Страйкер опустился на стул. – Ларри Дженкинз опять хочет со мной судиться.

Хард вздохнул.

– И что же на этот раз?

– Ну, он обвиняет одного из моих возниц в том, что тот потеснил другой фургон, который свалился в овраг. Дженкинз требует возмещения ущерба. Хотелось бы, чтобы вы поговорили с ним и пришли к какому-нибудь соглашению – так, чтобы дело не дошло до суда.

– Так, чтобы это потребовало минимальных затрат, как я понимаю? – сухо спросил Хард.

– Конечно. Ведь вы же мой адвокат.

Харду не понравилось, что Страйкер назвал его своим адвокатом, но, поскольку он уже представлял его как-то в суде, возразить на это было нечего.

– Если не ошибаюсь, это уже в пятый раз. Скажите, пожалуйста, Брэд... а ваши фургоны никогда не падали в овраг?

Страйкер изобразил удивление.

– Но это же просто случайность, судья.

– И все предыдущие случаи тоже?

– И предыдущие тоже! Или вы думаете, что я приказал сделать это специально? Если бы Дженкинз нанимал порядочных людей, а не забулдыг с Си-стрит, несчастных случаев у него было бы в сто раз меньше.

– Да, конечно. – Хард вздохнул. – Хорошо, я займусь этим. Думаю, он пойдет нам навстречу.

– Я знал, судья, что на вас можно положиться. Благодарю.

Страйкер поднялся, махнул адвокату на прощание рукой и вышел за дверь. Очутившись в коридоре, он остановился и, сжав кулак, уже собирался было ударить по стене, но в последний момент мысль о необходимости соблюдать осторожность остановила его. Он прислонился к стене и, закрыв глаза, попытался сосредоточиться.

Перед его глазами замелькали картины ночной пустыни. Оранжевые вспышки огня, мужчина и женщина, падающие на землю. И опрокинутый фургон, как символ победы. Он был уверен, что со стороны Фостеров ему больше ничто не угрожает. А теперь выясняется, что одна из них здесь, в городе! Если бы они только прочесали окрестности... Наверняка нашли бы эту проклятую девчонку и сразу же, на месте, от нее избавились. Теперь сделать это будет гораздо труднее. Смерть девушки, только что приехавшей с Востока, наверняка вызовет подозрения. Особенно если эта девушка– родственница Хетти Фостер.

Спенсер Хард, конечно, старый дурак, но он достаточно проницателен и легко сможет сопоставить факты, если эту Серену Фостер настигнет беспричинная смерть. А если у адвоката возникнут подозрения и он начнет расследовать это дело, могут всплыть некоторые подробности, чего Страйкеру очень бы не хотелось. Значит, ему надо быть очень и очень осторожным. Нужно убрать Серену Фостер так, чтобы это выглядело достаточно правдоподобно. И имя убийцы, и четкие мотивы нужно преподнести Спенсеру Харду на блюдечке с золотой каемочкой. В любом случае ни малейшей тени подозрения не должно упасть на Брэда Страйкера.

Он вытащил из кармана часы. Четыре часа дня. Сегодня поздно вечером Ли По прибудет сюда из Сан-Франциско. Утром Страйкер получил из Карсона письмо с извещением об этом. Ли По, конечно же, прибудет в личном экипаже – китайцам запрещено ездить почтовыми дилижансами. Страйкер вообше-то был невысокого мнения о китайцах, однако Ли По был исключением. Он был самым богатым и могущественным из китайцев на Западном берегу– если не во всех Соединенных Штатах. Страйкер не раз обделывал с ним выгодные дела.

С того момента как они начали сотрудничать, их встречи проходили в обстановке строжайшей секретности. Они виделись в маленькой хибарке в китайском квартале, в нижней части города. В этом доме Ли По останавливался во время своих редких визитов в Вирджиния-Сити. Конечно, прибытие его роскошного экипажа с кучей телохранителей не может пройти в городе совсем незамеченным. Но Страйкер собирался проскользнуть в дом попозже, когда уже совсем стемнеет. К тому же у него есть еще несколько дел, с которыми нужно расправиться до визита к китайцу.

Рори Кленденнинг не прошел и нескольких шагов после расставания с Сереной, как уже глубоко раскаялся в своей проклятой гордости. В кармане не было ни гроша. Нечем заплатить ни за еду, ни за крышу над головой. Лучше бы он смирил гордыню и взял у Серены в долг небольшую сумму.

Шагая по шумной, оживленной улице, он вспомнил слова Джереми: «Если окажешься один в чужом городе и без гроша в кармане, зайди в ближайшую церковь. Господь позаботится, чтобы ты нашел, что ищешь».

Первая церковь на его пути выглядела неказисто. Это было обшарпанное строение с покосившимся крестом, почти скрытое от глаз прохожих платной конюшней. Ржание лошадей было слышно под сводами церкви и мешало настроиться на благочестивый лад.

Поначалу Кленденнинг подумал, что церковь пуста. Свет едва просачивался сквозь пару пыльных окошек. По бокам от прохода стояли жесткие деревянные скамьи. Алтарь находился на возвышении в дальнем углу. Кленденнинг нерешительно сделал пару шагов и громко проговорил:

– Есть здесь кто-нибудь?

В другом конце помещения раздалось неразборчивое бормотание. В тот же момент он заметил открытую дверь позади алтаря. Ему пришлось наклониться, чтобы войти. За дверью располагалась небольшая комнатушка.

Священник, отдыхавший здесь, тоже был невелик ростом – под стать комнате. Он сидел на стуле с высокой спинкой, а перед ним на шатком столе лежала Библия. Это был тщедушный человечек с бледным, изможденным липом. На вид ему было около пятидесяти. Редкие пряди седых волос едва прикрывали блестевшую лысину. На горбатом носу прилепились круглые, очки. Глаза за толстыми стеклами были похожи на рыбьи.

Потрепанная сутана и грязный, засаленный воротничок рубашки довершали картину.

– Да? – с подозрительностью спросил он высоким голосом.

Кленденнингу этот священник определенно не понравился. «Вот из-за таких людей церковь и бедствует», – подумал он.

– Рори Кленденнинг, сэр. Я только что приехал. Мой отец, Джереми Кленденнинг, – странствующий миссионер-проповедник.

Немного помедлив, святой отец приподнялся ему навстречу и вяло пожал протянутую руку.

– Преподобный Элмо Паркер, брат. Должен заметить, что Вирджиния – это сущий Содом. Здесь очень мало верующих. Знаете, сколько человек присутствовало у меня на последней воскресной службе? Около дюжины, не более. А мужчин из них – двое. Пожертвования составили всего четыре доллара шесть пенсов. Так что если вы собираетесь здесь проповедовать...

Кленденнинг почувствовал раздражение. Проповедовать он, конечно, не собирался. Но что-то в манерах собеседника задевало его. Он кашлянул и смущенно улыбнулся:

– Ваше преподобие, по правде сказать, я оказался в стесненных обстоятельствах. Мне нечего есть и негде переночевать. И я никого здесь не знаю.

Лицо священника прояснилось, и на нем даже показалось некоторое подобие улыбки.

– Брат, мы будем рады, если вы разделите с нами нашу скромную трапезу. Тут есть комната для ночлега. И мы приглашаем вас остаться здесь на одну ночь. – Он торжественно поднял руку. – Но в качестве платы вы должны пообещать мне, что ни в коем случае не станете здесь проповедовать.

Кленденнинг ошеломленно посмотрел на него:

– Мне кажется, вы себя ведете не совсем по-христиански.

– Возможно. Однако наше братство переживает тяжелые времена. А первый долг человека – заботиться о самом себе.

Кленденнинг разозлился не на шутку. Господи, что за страна! И что за люди здесь живут! За последние десять дней он успел стать жертвой карточного шулера, затем при нем зверски убили двух невинных людей, а теперь служитель Господа просит не мешать ему зарабатывать деньги! Вообще-то Кленденнинг редко богохульствовал, однако сейчас он с чувством произнес:

– Знаете что, брат, идите ко всем чертям!

Худое лицо священника вытянулось от изумления. Кленденнинг резко развернулся и покинул помещение. Только оказавшись на улице, он постепенно замедлил шаг. И с чего он вдруг так разозлился? Уже второй раз за сегодняшний день он не может справиться со своей гордыней.