Время? Нет, это не время, это Мисош, зло и проклятие этого мира. Мисош, поманивший ее светом счастливой звезды и лишивший даже надежды... Мисош, существующий и запредельный, лживый и правдивый, по своей неведомой жуткой прихоти сделал ее Воительницей, внушил, что она избрана, чтобы уничтожить его. Воительница? Какая она Воительница? Ужасающее, фатальное заблуждение!

-Орлас,- острые снежинки летели с неба, ложились на желтую листву, на волосы Руфи. Небо посерело, вечерний туман заклубился у подножий дубов...

Белая волчица бежала по припорошенной снегом земле,

останавливалась и долго сосредоточенно принюхивалась, словно пытаясь втянуть в свои легкие весь мир. Она изучала каждую травинку, каждый робкий кустик, но поиски ее были тщетны, и волчица бежала, бежала, не оглядываясь назад и не глядя вверх.

Лес поредел, и перед ней открылась долина, на дне которой, как подарки в рождественском мешке, лежали светящиеся домики. Волчица побежала вниз, к поселку, хотя никогда раньше не приближалась к нему. Но сила, которой нельзя противиться, несла ее, как на крыльях...

 Семья, живущая в маленьком доме на окраине поселка, ужинала.

-Не хочет он рыбу есть, вишь ты,- сердито бурчал краснолицый упитанный мужчина, сверля глазами тонкошеего мальчишку, уныло ковыряющего ложкой в дымящейся миске.- Каким стал бароном! Это все школа, разрази ее гром! Чему только учат? Вот скажи, чему тебя в школе учат?

-Арихметике,- отозвался мальчишка, косясь в угол на греющегося на печи кота.

-Арихметике,- передразнил его отец.- Лучше б вас учили, как рыбу нахлыстом ловить!

-Тогда я не буду больше в школу ходить,- мальчик с радостной готовностью вскинул голову.

-Ахх-ык-хх-ык!- краснолицый мужчина поперхнулся хлебной крошкой и еще больше покраснел - помидор, да и только! - Я тебе покажу, лентяй! Ты хочешь сгнить в этом болоте, покрыться рыбьей чешуей? Слышала, Охра?

-Не смущай ребенка, Рудь,- сердитый женский голос послышался из-за повешенного на двух гвоздях серого одеяла. Судя по всему, за ним находилась небольшая комнатушка.

-Не буду, Охра,- с готовностью проговорил мужчина, ласково смотря на мальчика.- Учись, Яик, учись, пожалуйста!

В дверь постучали. Ложка, которую краснолицый Рудь нес ко рту, замерла, и капельки рыбного супа пролились на скатерть.

-Кого там несёт?- серое одеяло откинулась и из-за него показалась невысокая худая женщина с изможденным болезненным лицом.- Прутся, на ночь глядя. Эй, кому там черт не брат?

Гулко ступая по полу босыми ногами, Охра подошла к двери и, откинув тяжелый крючок, распахнула ее. Сначала она ничего, кроме слепой темноты, не увидела, а потом ей навстречу шагнула женщина - не разобрать, старая или молодая, с длинными золотистыми волосами.

-Где Орлас?- прохрипела не прошенная гостья.

-Кто ты и что тебе надо?- рассердилась Охра, схватив пришелицу

 за плечо.- Куда ты прешь, как ослица?

Вдруг она вскрикнула и отпрянула, потирая руку и морщась от боли.

-Где ты спрятал Орласа?- крикнула Руфь и проследовала в дом, не обращая внимания на вопли хозяйки.

-Какого дьявола?!- вскричал краснолицый Рудь, поднимаясь ей навстречу из-за стола во всю мощь своего богатырского роста.

Руфь увидела скорчившегося от страха Яика.

-Орлас!

Мальчик, пискнув, как мышь, спрятался под столом. Его отец и не думал прятаться.

-Так получи же,- рявкнул Рудь и, размахнувшись, ударил Руфь по голове пудовым кулаком. Однако златоволосая женщина и бровью не повела, а вот рыбак отлетел в сторону и ударился о стену. Он задел полку и на него посыпались сверху пустые банки и бутылки.

-Мы ни в чем не виноваты,- запричитала Охра, глядя, как ее муж барахтается в битом стекле.- Возьми, что тебе надо, и убирайся.

Руфь нагнулась и железными пальцами выудила из-под стола верещащего мальчишку:

-Мы уходим, Орлас!

Охра вскрикнула и потеряла сознание.

-Верни Яика, ведьма, - взмолился Рудь, протягивая вперед большие заскорузлые руки.- Он - последнее, что у нас есть.

По щекам работяги побежали слезы.

Руфь, не слушая его, шагнула к выходу. И тут в голове у нее словно взорвалась бомба - яркая вспышка, а потом темнота. Она выронила из рук Яика, тот упал на пол и пополз к матери, рыдая и дрожа всем телом.

Рыбак и его семья с ужасом глядели на пришелицу, упавшую на колени и кричащую дико, страшно:

-Нет!

Хохот - ядовитый, жадный - разрывал череп Руфи. Мир превратился для нее в меняющее цвета пятно, миллионы иголок летели к ней отовсюду и - вонзались, вонзались, вонзались в ее истерзанный мозг:

-Ты проиграла, слабая женщина!

Руфь ничком упала на пол...

  Она посмотрела в окошко - там была лощина, темный лес, заносимый снегом. В ночном тусклом небе мерцали звезды, и от этого становилось зябко. Она повернулась и окинула взглядом  обстановку домика: стол, пара стульев, большая неубранная кровать и - по углам - две детские кроватки. Вдоль стен - высокие стеллажи с какими-то склянками и горшками, под потолком висели сушеные травы и коренья.

"Кто я? Где я?"- вяло подумала она, но, не имея ни силы, ни желания

 размышлять, отошла к кровати. Хотела прилечь, и  увидела на стене светлый круг. Это было зеркало - запыленное, подернутое паутиной, с сетью трещин и оспинами отколов. Проведя по зеркалу рукавом рубахи, увидела себя - испещренное морщинами лицо, крючковатый широкий нос, тусклые глаза и седые космы... Она отшатнулась, и вдруг -  по своей воле, или по чужой - прохрипела:

-Грипл-грипл!

 Директор школы, а нынче - оборотень, взревел и ринулся на старуху, но та с неожиданным проворством увернулась, и чудовище с разбегу стукнулось в стену, прямо в портрет министра образования.

Соня почувствовала, что кто-то, тяжело и жадно дышащий ей в левое ухо, резкими движениями распутывает скотч на ее руках.

-Скорее,- крикнула она, глядя, как оборотень поднимается с пола - портрет министра остался на шее озверевшего директора, словно жабо.

-Ну-ну, повежливей,- проворчала Грипл, с треском отдирая от Сони последний кусок клейкой ленты.- Я вовсе не обязана тебя спа...- старуха вдруг захрипела, как сломанный патефон. Освобожденная Соня оглянулась - оборотень держал Грипл за горло на вытянутой лапе, так, что седая голова старухи маячила где-то под потолком. Вторая лапа чудовища поднялась вверх, с легким лязгом из мягких пальцев-подушечек выскочили синеватые когти.  Сейчас оборотень полоснет свою жертву по горлу...

-Упырий нехристь!- прохрипела Грипл. Несмотря на то что лицо старухи было высоко под потолком, Соня ясно увидела ее молящие глаза - выпученные от боли.

"Что она хочет?- паника мешала девочке мыслить. - Упырий нехристь?"

Она сунула руку в карман, где спрятался от мирской суеты перепуганный человечек.

"Чем он может ей помочь?"- Соня ощутила биение маленького сердца на своей ладони и отпустила упырьего нехристя. Он упал на пол и задрыгал ножками.

"Умер,"- поняла девочка, и у нее заныло под ложечкой.

-Грипл-грипл!

Лапа оборотня, опятеренная когтями, приближалась к шее старухи. И тут - Соня не поверила своим глазам - упырий нехристь подскочил, словно мячик, и ударил чудовище в косматый бок. Девочке показалось, что сама она и не почувствовала бы удара столь хлипкого тельца.

Но бывший директор взвизгнул, как котенок, и отлетел в сторону, выпустив Грипл из тисков. Старуха грузно осела на пол и замерла.

А упырий нехристь развернулся в воздухе и понесся к врагу. На этот раз удар пришелся в голову чудовища. Рев директора сотряс стены школы, и они едва не обрушились. Оборотень упал, как мешок с картошкой, раскинув в стороны когтистые лапы и откинув голову. Из оскаленной пасти показалась розовая слюна. Упырий нехристь опустился на пол и, карабкаясь по одежде Сони, залез в карман на ее кофте.