Понятно, что классическая наука в ее нынешнем состоянии не может руководствоваться доказательством множественности миров, исходя из Откровений свыше, поэтому мистический опыт Андреева остается хоть и не отвергнутым бесповоротно, но и не принятым на вооружение.
Однако обратимся теперь к не менее убедительным признаниям последнего времени, которые стали, наконец, возможны в постсоветской России.
Глава 7
Яви мне знак...
Озарение или... болезнь?
Самый простой диагноз, которым охотно наделяют медики всех контактирующих, попадающих в поле их зрения, – это психическое расстройство или, в лучшем случае, галлюцинации. Поэтому, стоит обеспокоенному человеку заявить о каких-то голосах в голове, о странных снах, видениях или полетах – просвещенные эскулапы тотчас посылают страдальца по известному адресу. Правда, в психиатрических лечебницах действительно полно контактирующих с самыми разными инстанциями, от Наполеона до Антихриста или самого Господа Бога, но там у больных нет главного – нет логики и нет глубины мысли. Идет сплошная мешанина из обрывочных понятий и словесного мусора, так что даже неспециалисту становится ясно – здесь болезнь...
Возможно, этиология – причина заболевания – в данных ситуациях сходна: идет постороннее, иногда агрессивное воздействие на мозг, и не все выдерживают новых состояний. Но для обывателя замешательство врачей в подобных случаях – это как разъяснение истины: «Лечись!» Вот почему в народе с известной подозрительностью воспринимают случаи контактов и не слишком затрудняют себя в объяснениях феномена, списывая непонятное на медицину.
По этой же причине и сами контактанты не любят распространяться о своих проблемах, стараясь без постороннего вмешательства справиться с непонятной ситуацией в своей жизни.
То же самое на первых порах происходило и происходит с детьми индиго. На них с невероятной легкостью навешивают ярлыки психически неадекватных, заторможенных или, наоборот, излишне реактивных, трудных. Отсюда и эти понятия – «синдром дефицита внимания» (СДВ) или «синдром дефицита внимания с гиперактивностью» (СДВГ), введенные в последние годы в обиход детской психиатрии. А если отроки еще и заявляли, что «пришли с другой планеты», что Земля – не их родная планета, то настороженное отношение к таким детям приобретало гиперболизированные формы. Не всех ребятишек это устраивало, отсюда и нескончаемые конфликты.
Одно мы уже знали из собственного опыта: контактирование, особенно на начальном этапе – процесс непростой, даже мучительный. Организм нелегко перестраивается на новый вид информационного обеспечения, и человек нередко пребывает в болезненном состоянии. Одно это уже говорит об объективности процесса вхождения в этот процесс. Ведь, допустим, обычные сновидения подобного не вызывают...
Правда, эти рассуждения, скорее всего, подходят к контактантам-новичкам. В меньшей степени они касаются тех, кто знаком с этим явлением с детства. Там процесс адаптации происходил в течение длительного времени и, по-видимому, не оставлял негативных ощущений.
Мы в ряде случаев убедились, что развитие контакта – испытание трудное. Элементарно может не выдержать психика. Тем не менее у многих, как они признавались, затем происходили изменения в лучшую сторону, нередко даже укреплялось здоровье. У кого-то реакция на установившуюся связь могла быть более или менее острой, более или менее драматичной. Когда я уже работал над этой книгой, встретил свою знакомую – обладательницу дара ясновидения, неплохого специалиста по гаданию на картах. Меня в ней поразили какой-то отрешенный вид, напряженный взгляд, словно человек прислушивается к чему-то в себе. «Похоже, во мне пробуждается связь с Космосом, – не стала скрывать она причину своего необычного состояния. – Для меня это мучительный процесс. Пока ничего не могу вам рассказать. Может, позже... Вы же знаете, как трудно это происходит...»
Избранники: по какому принципу?
Вот еще несколько историй возникновения контактов, которые сохранились в моих блокнотах.
С жительницей Волгограда З. А. Бутенко, целительницей и ясновидящей, меня познакомила журналистка Инга Мартынова. Зинаида Алексеевна считала, что получила экстрасенсорный дар после клинической смерти при родах, но свою необычность отмечала с детства.
– Я всегда чувствовала себя не такой, как все, – рассказывала она при встрече. – Всегда хотела знать, как устроена та или иная вещь – например, кукла или машинка. При мне постоянно был молоток, и вот я им орудовала, разбивая игрушки, желая узнать, что у них внутри. В 12 лет я впервые ощутила в себе что-то необычное. Однажды мы, ребятишки, играя, перебегали дорогу в районе кинотеатра «Салют» в Волгограде, и я оказалась прямо перед грузовиком, несшимся с горы. Сделать что-либо было уже невозможно, и последнее, что я помню – капот надвигавшейся машины. Потом – провал, и я уже стою сзади машины, а меня обдает вихрь горячего воздуха, перемешанного с выхлопными газами. Я не могла ни перепрыгнуть машину, ни пролезть под ней, и все это на виду у всех... Тогда никто ничего не понял, а я и до сих пор не знаю, как такое могло произойти. Наверное, вмешался мой ангел-хранитель. А еще с детства я видела очень яркие, странные сны. Особенно запомнился мне один, как потом оказалось, вещий сон. Я держу в руках книгу. Она очень большая, прямоугольной формы, напоминает фотоальбом, обтянута дорогим материалом типа парчи красного цвета, у нее большая красивая золотая застежка, очень тонкой работы. На обложке название – «Книга жизни». Я открываю ее и начинаю листать. К моему удивлению, это был словно справочник жизни различных людей. Напротив каждой фамилии стояла дата рождения, затем дата смерти и причина ухода. Я не запомнила фамилий, наверное, потому, что среди них не было ни одной знакомой. Но на одной из страниц я неожиданно наткнулась на свою фамилию. В колонке «смерть» указано – «лето 1974 года, смерть при родах». Ладно, думаю, но со временем про этот сон забыла.
Минули годы, Зинаида вышла замуж в 19 лет. Мужа своего Валерия очень любила, и когда на ультразвуковом обследовании сказали, что первенцем будет мальчик, будущий отец так и засветился от гордости. В середине августа 1974-го подошел срок родов. Карета скорой помощи отвезла будущую молодую маму в родильный дом клинической больницы № 7 Советского района. Начало родов протекало нормально, Зина чувствовала себя хорошо, как чувствует себя в этом положении молодая здоровая женщина. Начались схватки, стремительно приближались роды, и вдруг прямо в родильном кресле Зинаида начала терять сознание. Последнее, что она слышала, был крик врача: «Мы ее теряем!»
Молодая женщина внезапно оказалась в другом пространстве, где время течет своим особенным чередом, – по ее словам, все происходило, как в замедленной съемке. Она увидела длинный тоннель, в который ее стало медленно втягивать. Вот Зинаида уже в тоннеле, ее несет со все нарастающей скоростью, тело, вытянутое солдатиком, покачивает, руки по швам. Сначала был страх разбиться о стены тоннеля во время поворотов, но потом Зина поняла, что кто-то невидимый контролирует ее движение, да и стены тоннеля были будто обиты мягкой тканью. В конце пути появился мягкий серебристый свет, он приближался. В Зинаиде проснулось непреодолимое желание слиться, раствориться в этом чистом свете. Вот и конец пути...
– Когда я влетела в этот свет, ко мне пришло осознание, что я в царстве мертвых, – продолжала Зинаида Алексеевна. – Там тоже были дома, жили люди, которых я когда-то знала в своей жизни, были и незнакомые. Их жизнь не была унылой, и хотя там было мало света, не так как на Земле, но было и какое-то чувство спокойствия, умиротворения. Сколько времени я была среди них по их меркам – не знаю. Но через некоторое время, меня «повели» наверх, в жизнь, из которой вырвали. Будто кто-то невидимый повелевал мной. Повинуясь мысленному приказу, я подняла голову и увидела белую лестницу, по которой должна была подняться, попрощалась со всеми и начала подъем. В конце пути над моей головой оказалась белая плита, которая сама отъехала при моем приближении. В образовавшийся просвет я увидела земную природу. Был день, шумел ветер, светило солнце. Я вышла на поверхность и оказалась... на кладбище. Осмотревшись, я увидела, что лестница, по которой я только что поднялась, вела из могилы с отъехавшей плитой. Как только я отошла, плита сама плавно встала на место. Я обратила внимание на памятник: на белом мраморе было написано много имен, указаны даты жизни и смерти. Надпись была сделана на незнакомом мне языке.
