Мари очень обрадовалась, узнав, что с мужем, Полем и Клодом все в порядке.

Лизон готовила приданое для своего малыша, который должен был появиться на свет в октябре. Она вышла замуж в январе, церемония бракосочетания была очень скромной. Венсан уже два года работал учителем в Тюле. Молодые переехали жить в служебную квартиру. Смотреть на них, счастливых и любящих, было одно удовольствие.

Треволнения, связанные с войной, подтолкнули Лизон к решению на время оставить работу. Она была просто на седьмом небе от счастья, когда узнала, что ждет ребенка. В то же время молодая женщина ощутила потребность быть поближе к матери, поэтому переехала жить в Обазин, зная, что Венсану в Тюле не будет одиноко — Луиза, его мать, решила пока пожить с ним.

С приездом старших дочерей к Мари снова вернулось желание жить. Камилла тоже очень обрадовалась, ведь прежде они с сестрами могли не видеться по несколько долгих месяцев. И все же большую часть времени девочка грустила. В свои десять лет она не могла понять, почему уехали папа и старший брат.

Дом понемногу оживал: Камилла снова стала улыбаться, Ману танцевала под включенное радио, Лизон, напевая себе под нос, рассматривала выкройки распашонок и ползунков. Нанетт часто ходила в гости к подружке Маргарите: пожилые дамы угощали друг друга горсткой сахара или молотых корней цикория.

Венсан по воскресеньям приезжал в дом тещи на обед, часто в сопровождении своей матери Луизы. Ему, как он сам признался, доставляло истинное удовольствие «баловать свою маленькую женушку». Нанетт испытывала к мужу Лизон искреннюю симпатию. Когда животик старшей внучки заметно округлился, пожилая женщина стала безудержно хвалиться перед соседями:

— Скоро я стану прабабушкой! Представляете?! Прабабушкой!

Люди слушали ее и улыбались. Однажды утром Мари с нежностью посмотрела на Лизон и сказала тихо:

— Твой ребенок родится в военное время, но я надеюсь, что он будет жить в свободной стране и гордиться всеми теми, кто сражался за его светлое будущее… Полем, Адрианом, Клодом и многими-многими другими…

— Я расскажу ему об этом, мамочка! Обещаю! Мальчик родится или девочка, мое дитя обо всем узнает! Не забывай, что я, как и ты, дорогая мамочка, школьная учительница!

Лежа на кровати, Мари плакала. Несчастья одно за другим обрушивались на нее, ее родных и других жителей Корреза. Адриан уже полгода, после того как попал в плен, находился в концентрационном лагере в Германии. А три дня назад, когда крошке сыну Венсана и Лизон исполнился годик, вооруженный отряд эсесовцев уничтожил лагерь маки близ фермы «Де-ля-Бесс» в коммуне Сент-Фереоль.

Двести немецких солдат окружили поселок. Часовой, стоявший на посту близ сланцевого карьера в Травассаке, предупредил командира маки, что в их сторону движется иностранный автомобиль. Тот сразу же принял меры по спасению своих людей. Утром, в девять тридцать, началась интенсивная перестрелка. Борьба была неравной: возле заминированной фермы погибло восемнадцать молодых, еще неопытных партизан.

Мари вытерла глаза, потом быстро села на кровати — к горлу подступил ком. Имена погибших не сообщались. Возможно, среди них был Поль… По слухам, тридцати пяти партизанам удалось спастись.

— Господи, пусть мой сын вернется ко мне! Умоляю! Он ведь еще так молод! Сжалься надо мной, Господи…

В доме не было слышно ни звука. Такая тишина часто бывает предвестницей трагедии… Камилла ушла в гости к Мари-Эллен: дочь Ирэн предложила подружке поучиться у нее игре на скрипке. В дверь спальни Мари постучали. Вошла Лизон с сыном на руках. Мальчика окрестили Жаном в честь прадедушки. Молодая женщина тоже очень беспокоилась о судьбе брата.

— Мамочка!

— Ты что-то узнала о Поле? — спросила Мари, готовясь услышать страшное известие.

— Нет! Но мне только что звонил Венсан. Прошу, будь мужественной…

— Адриан? — с трудом произнесла Мари, чувствуя, как силы оставляют ее.

Лизон поставила сына на пол, присела на кровать и обняла мать:

— Мамочка, ты знаешь, что сегодня утром Матильда, не послушав наших советов, уехала на междугороднем автобусе в Тюль. Она хотела увидеться с подружкой по лицею. Они условились встретиться возле собора. Кто-то, кто нас знает, видел их вместе. Ману арестовали гестаповцы.

Мари побледнела и вскочила на ноги. Она смотрела на дочь и никак не могла поверить в услышанное. Прикосновение маленьких ручек Жана к ее коленям вернуло Мари в реальность.

— Ману арестовали гестаповцы… — повторила она. — Лизон, ты знаешь, какие методы они используют на допросах? Они будут пытать ее, они ее сломают… Бедная моя девочка! Лизон, что нам делать? Знаю! Я поеду туда, немедленно!

Лизон обняла мать за плечи:

— Нет, мамочка, это сумасшествие! Возможно, это какая-то ошибка. Давай сойдем вниз, нельзя оставлять Нанетт одну… Если хочешь, завтра утром поедем вдвоем. Сейчас нам нужно держаться вместе и не терять надежды! Прошу тебя, идем!

— Ни слова Камилле! Девочка очень расстроится, — дрожа всем телом, прошептала Мари.

Взяв на руки маленького Жана, она крепко прижала его к груди. Прикосновение детской щечки, теплой и нежной, помогло ей взять себя в руки. Лизон нежно подтолкнула мать к двери. Ночь обещала быть длинной, очень длинной…

Мари с шести утра была на ногах. Ирэн, которой Мари рассказала об аресте Матильды, оставила Камиллу у себя и пообещала ни о чем ей не рассказывать. Мари как раз собралась разбудить Лизон (вчера они решили, что отправятся в Тюль первым же поездом), когда кто-то забухал кулаком во входную дверь. Запаниковав, кусая губы, чтобы не закричать, Мари бросилась открывать, моля Бога, чтобы шум на разбудил Нанетт.

Дверь распахнулась. На пороге стояли трое мужчин: двое незнакомых, а между ними — о, как она его ненавидела! — Макарий Герен. Первым желанием Мари было захлопнуть дверь и повернуть ключ в замке, но один из незнакомцев схватил ее за руку и вытащил на улицу. От рывка она упала на колени, прямо на тротуар.

— Мари Меснье! Ты поедешь с нами!

Мари попробовала вырваться, думая, что будет с Камиллой, Лизон, маленьким Жаном и Нанетт, однако мужчины крепко держали ее за руки, не оставляя никакого шанса сбежать. В трех метрах от крыльца стоял автомобиль со включенным двигателем. Мари затолкали в салон. Все это заняло не больше двух минут. Счастье, что маленькая Камилла этого не видела…

Сжавшись на заднем сиденье, Мари терялась в догадках относительно своей участи. У нее еще оставалось слабое утешение: младшей дочери, Лизон с сыном и Нан, похоже, опасность не угрожала. По крайней мере, пока…

Макарий был одет в красивый костюм, аккуратно причесан. С возрастом он раздался в плечах, волосы надо лбом поредели, что придавало хоть немного благородства его ничем не примечательному лицу. И только глаза, маленькие, неопределенного цвета, были прежними. С бесцеремонностью барышника он смерил Мари взглядом. Они остались наедине в подвальном помещении дома, где раньше находилось почтовое отделение.

— Ну, здравствуй поближе, Мари! У меня для тебя плохие новости: твой второй муж умер в лагере, в Германии. Но я-то знаю, если тебе посчастливится отсюда выйти, ты быстро найдешь себе другого…

Она промолчала, рассудив, что в ситуации, когда противник обладает властью и силой, лучше помалкивать и терпеть, если хочешь защитить тех, кого любишь… Хотя, если Адриан и вправду мертв, зачем бороться? Мари, чтобы собраться с силами, думала о своих детях. Макарий стал барабанить кончиками пальцев по столу:

— Что-то ты не слишком расстроилась… Думаю, твою дочь будет проще разговорить, особенно если ее тряхнуть хорошенько! Она у тебя красавица и при фигуре… Правда, слишком упрямая. Вся в мать — слова не вытянешь!