Она нахмурилась и тронула другую кнопку. Теперь, хотя Макс и видел, что женщина продолжает говорить, он не слышал ни звука.

Поговорив, она кивнула, затем экран скользнул обратно в стол. Она тронула еще одну кнопку и позвала:

– Скитер!

Из двери за ее спиной выскочил мальчик-посыльный и оглядел Макса холодными глазами с головы до ног.

– Скитер, – продолжила она, – проводите этого посетителя к мистеру Хэнсону.

Посыльный фыркнул:

– Его, что ли?

– Его. А кроме того, застегните воротник рубашки и выкиньте куда-нибудь эту свою жвачку.

Мистер Хэнсон выслушал рассказ Макса и передал его своему начальнику, главному юридическому советнику. Пришлось рассказывать в третий раз. Чиновник задумчиво побарабанил пальцами по столу, а затем поговорил с кем-то, так же, как Грейс, воспользовавшись глушителем звука.

Потом он повернулся к Максу:

– Сынок, тебе очень повезло. Достопочтеннейший Верховный секретарь соблаговолил уделить тебе несколько минут своего времени. Так вот, когда ты войдешь к нему, не садись, помни, что ты должен говорить только тогда, когда к тебе обращаются, и быстро удались, когда он скажет тебе, что аудиенция окончена.

По сравнению с кабинетом Верховного секретаря вся та роскошь, которая поражала Макса до этого, казалась строгим аскетизмом. Один ковер стоил не меньше, чем вся ферма, на которой вырос Макс. Нигде не было видно средств связи, документов, не было даже письменного стола. Верховный секретарь полулежал в огромных размеров кресле, слуга массировал ему затылок. При появлении Макса Верховный поднял голову и произнес:

– Входи, сынок. Садись сюда. Как тебя зовут?

– Максимиллиан Джонс, сэр.

Они посмотрели друг на друга. Верховный секретарь увидел долговязого юнца, которому не помешали бы стрижка, ванна и приличная одежда; Макс увидел толстого коротышку в помятом мундире. Голова его казалась великовата для туловища, а что касается глаз, то Макс не мог решить однозначно – смотрят они сочувственно или холодно.

– И ты – племянник Честера Артура Джонса?

– Да, сэр.

– Я хорошо знал брата Джонса. Великолепный математик. – Верховный секретарь продолжил: – Я так понимаю, что ты имел несчастье потерять свое правительственное удостоверение личности. Карл.

Он не повышал голоса, однако в кабинете мгновенно появился молодой человек.

– Да, сэр?

– Сними отпечаток большого пальца этого юноши, свяжись с бюро идентификации – не здешним, а с главной конторой в Нью-Вашингтоне. Передай привет от меня начальнику бюро и скажи ему, что я буду крайне благодарен, если они произведут идентификацию, пока ты находишься у аппарата.

С Макса быстро сняли отпечаток, и человек по имени Карл ушел из кабинета. Верховный секретарь продолжил:

– Какова цель твоего приезда сюда?

Макс неуверенно объяснил, что дядя собирался представить его для ученичества в гильдии.

– Так я и думал, – кивнул Верховный секретарь. – Жаль разочаровывать тебя, юноша, но брат Джонс не сделал никаких представлений.

Макс с трудом осознал смысл такого простого утверждения. Его самолюбие настолько было связано с гордостью за профессию дяди, так много надежд возлагалось на то, что дядя назвал его своим профессиональным наследником… Поэтому Макс не мог так сразу принять приговор, что он – никто и ничто. Он выпалил:

– А вы совершенно уверены? Вы проверяли?

Массажист явно был шокирован, но Верховный секретарь ответил спокойно:

– Архивы были обследованы, и не один раз, а дважды. Сомнений быть не может. – Он сел, сделал легкое движение рукой, и слуга испарился. – Мне очень жаль.

– Но он же мне говорил, – набычился Макс. – Он говорил, что собирается.

– Тем не менее он этого не сделал.

Человек, снимавший отпечаток пальца, появился в кабинете и передал Верховному секретарю записку. Тот бросил на нее взгляд и жестом отослал его прочь.

– У меня нет ни малейших сомнений, что он думал о тебе. Представление кандидатуры в наше братство связано с серьезнейшей ответственностью; вполне обычна ситуация, когда бездетный брат в течение длительного времени присматривается к какому-либо подходящему парню, прежде чем решит, стоит он того или нет. По каким-то причинам твой дядя не назвал твоего имени.

Макс был потрясен унизительным предположением, что любимый дядя, возможно, счел его недостойным. Это не могло быть правдой – ведь как же, всего за день до своей смерти он говорил… Макс прервал свои мысли, чтобы сказать:

– Сэр, думаю, что я знаю, как это все получилось.

– Да?

– Дядя Честер умер внезапно. Он собирался назвать меня, но не имел такой возможности. Я совершенно в этом уверен.

– Возможно. Нередко человек не успевает привести в порядок свои дела, прежде чем выходит на последнюю орбиту. Однако я обязан исходить из предположения, что он знал, что делает.

– Но как же…

– Это все, юноша. Нет, не уходи. Я думал о тебе сегодня. – На лице Макса появилось изумление. Верховный секретарь улыбнулся и продолжил: – Видишь ли, ты – второй «Максимиллиан Джонс», явившийся к нам с этой историей.

– Как?

– Вот именно, как. – Он сунул руку в карман своего кресла, вытащил оттуда несколько книг и карточку удостоверения и протянул их Максу, который смотрел, не веря своим глазам.

– Книги дяди Чета!

– Да. Другой человек, старше тебя, вчера появился здесь с этими книгами и твоим удостоверением. Но у него было поменьше амбиций, чем у тебя, – сухо добавил Верховный. – Он был согласен на положение не столь высокое, как у астронавигатора.

– И что же вышло?

– Когда мы попытались снять у него отпечатки пальцев, он неожиданно исчез. Сам я его не видел. Но когда сегодня появился ты, мне уже стало интересно, сколько еще «Максимиллианов Джонсов» удостоят нас своим вниманием. В будущем береги получше эту карточку – я так понимаю, что мы спасли тебя от штрафа.

Макс положил удостоверение во внутренний карман.

– Огромное спасибо, сэр.

Он начал засовывать книги в свой рюкзак, но Верховный жестом остановил его.

– Нет-нет! Верни, пожалуйста, эти книги.

– Так ведь дядя Чет подарил их мне.

– Очень жаль, но в самом крайнем случае он мог дать их тебе на время – и даже этого он не должен был делать. Орудия нашей профессии не бывают личной собственностью – они выдаются каждому из братьев во временное пользование. Выходя в отставку, твой дядя должен был их вернуть, хотя некоторые братья из сентиментальных соображений не хотят с ними расставаться. Передай их, пожалуйста, мне.

Макс все-таки медлил.

– Да ты сам подумай, – увещевающе сказал чиновник, – разве годится, чтобы наши профессиональные секреты бродили неведомо где и были доступны кому угодно. Такого не допускают даже парикмахеры. На нас лежит огромная ответственность перед народом. Законным хранителем этих руководств может быть только член нашей гильдии, который прошел обучение, тренировку, проверку, принял присягу и был принят.

Ответ Макса был еле слышен.

– Да что же в этом плохого? Похоже, я и так не смогу ими пользоваться.

– Но ты, конечно же, не являешься сторонником анархии? Все наше общество базируется на том, что важные секреты доверяются только тем, кто этого достоин. Но ты не грусти. Каждый из братьев, когда ему выдаются орудия его труда, оставляет казначею задаток. Я считаю, что, так как ты ближайший родственник брата Джонса, мы вполне можем возвратить этот задаток тебе – за возвращение книг. Карл.

Молодой человек вновь появился в комнате.

– Деньги из депозита, пожалуйста.

Деньги были у Карла с собой. Создавалось впечатление, что он зарабатывает себе на жизнь тем, что всегда знает, что Верховный секретарь собирается пожелать. Макс неожиданно для себя обнаружил, что принимает внушительную пачку денег – больше, чем он когда-либо в жизни видел; книги были взяты у него, прежде чем он смог придумать еще какое-либо возражение.

Похоже, что пора было уходить, однако Верховный вновь жестом подозвал его к своему креслу.