Клаус отпускает мою руку и уже совершенно спокойно добавляет:

– Возможно, все обстоит совсем иначе, чем мы можем себе представить. Не забывай этого. Нельзя верить своим глазам.

Какая-то мысль, совершенно сумасшедшее озарение, вспыхивает на неимоверно короткий миг в голове, и все становится предельно ясно. Ответы на все вопросы всплывают в моем болезненно сжимающемся мозгу. А через удар сердца такая знакомая боль сжимает виски. Она пульсирует и усиливается, не собираясь успокаиваться. Прежде чем окунуться в спасительное беспамятство, я с горечью успеваю осознать, что такое желанное озарение уже оставило меня, снова выкинув на просторы неопределенности. Вспышки боли настолько сильны, что не дают сознанию угаснуть полностью. Кажется, это Клаус подхватывает меня под руки, не давая упасть, когда ноги предательски подгибаются. Поддерживая, он укладывает меня прямо на землю. А потом пронзительные голубые глаза, полные тревоги, заслоняют собой полмира, и челка светлых волос упрямо в них лезет. Соня что-то спрашивает меня, но шум в ушах не дает мне расслышать, что именно. Сердитые тучи в небе озаряются изнутри странными зелеными вспышками. По-моему прошло несколько секунд или, может быть, часов, когда, словно сквозь толстый слой ваты, до меня доносится глухой крик кого-то из ребят:

– Тревога! Нападение! К бою!

Муть в голове не дает толком сосредоточиться, а тиски боли все никак не ослабевают своего давления. Какие-то тени проносятся мимо меня, и девушка надо мной следит за ними взглядом, порывается ринуться вслед, но вместо этого снова смотрит на меня и что-то говорит. Видимо, поняв, что я не слышу ее, Соня хватается за мое плечо, трясет и еще ниже опускается к моему лицу. С трудом узнаю в появившихся негромких хлопках выстрелы. Что же мне так плохо-то? Проклятая боль не желает успокаиваться. Нет, нельзя просто так сдаваться. Превозмогая страшную слабость, я перекатываюсь на бок. Упираясь в сухую землю руками, я пытаюсь встать. На секунду мне даже кажется, что боль утихает. Что-то влажное попадает в глаза, и я не сразу понимаю, что это мой собственный пот. Дрожащие руки складываются в локтях, и я снова оказываюсь на земле, но только уже лицом вниз. Все! Нужно передохнуть, сил вообще нет, даже повернуться на спину. Похоже, что боль прошла, потому что голова почти не болит, но мне едва ли от этого легче. Меня начинает колотить, нет, это кто-то трясет меня за плечи. Плевать! Я устал и ничего не хочу ни видеть, ни слышать. Я хочу только отдыха и покоя. Ну наконец-то – меня перестали дергать и трясти за плечи, и теперь можно нормально отдохнуть. Я устало смеживаю веки, а через мгновенье вдруг начинаю тонуть! Как я мог оказаться в воде?! Она попадает мне в рот, в нос, заливает уши, глаза. Я чувствую, что нечем дышать. Тело реагирует само, выбрасывая себя из воды. Откашливаясь и отплевываясь, не сразу понимаю, что вовсе не тону – это Соня поливает меня водой из бутылки. Неожиданно громко раздается грохот очередей: пулеметных и автоматных.

– Граната! – орет кто-то, по-моему, Семен.

Снова оказываюсь на земле, и в следующий миг земля вздрагивает. Он, что, РГД использовал? Это же наступательная граната!

– Ты как?! – кричит мне в лицо Соня, заглядывая в глаза. – Что с тобой?! Максим, ты в порядке?!

Коротко киваю ей, с удивлением отмечая про себя, что действительно чувствую себя вполне удовлетворительно, только в руках – слабость, да голова немного кружится, но это все мелочи на самом деле. Девушка еще секунду изучает меня, а потом вскакивает на ноги и рывком оказывается у одного из окон, выходящих на площадь с фонтаном. Она передергивает затвор своего автомата и, не медля, открывает огонь по неведомому противнику. Пулемет в руках Семена умолкает, и он отпускает его из рук, прикрывает глаза, сосредотачиваясь на «воспроизведении» нового. Я уже на ногах, хотя и не могу сказать, что встать у меня получилось легко. После миновавшего неожиданно сильного приступа ощущения у меня не из лучших, хотя и нельзя сказать, что я плох настолько, чтобы не мог удержать в руках оружие. Оглядываюсь. Катя твердо стоит на ногах, но участия в бою не принимает – она контролирует наш тыл, следя за тем, чтобы ни одна тварь не подобралась к нам сзади. Соня расстреливает свой магазин слишком быстро, но вместо того, чтобы «достать» уже заряженный автомат или хотя бы сменный магазин, просто роняет на землю свой Калашников, одним движением выхватывает из кобуры на бедре пистолет, передергивает затвор и открывает из него заполошный огонь, одновременно отступая от окна. Уже вскидывая свой Абакан, замечаю, как Рыжий снова вступает в бой, держа в руках пулемет.

– Перезарядка! – кричит Клаус, а я шагаю к Соне, и в тот же миг вижу тварь, что оказывается в оконном проеме. Автомат в моих руках оживает, выплевывая короткую очередь. Я оттираю плечом девушку в сторону и делаю еще шаг к стене. Ни в коем случае нельзя терять этот рубеж. Справа от меня Клаус уже снова готов к бою и открывает огонь из нового автомата. Еще через секунду я сам оказываюсь у окна и теперь могу толком разглядеть нападающих на нас тварей. Больше всего они напоминают крабов, да они, наверное, ими и являются, вот только других размеров. Их красные панцири почти метр в диаметре, и у них не одна, а две пары угрожающего вида клешней. Насколько я помню, обычные крабы передвигаются боком, эти же перемещаются прямо. И еще они прыгают. Невысоко, но достаточно, чтобы запрыгнуть в окно. Все пространство за стеной здания скрыто пылью, которую поднял в воздух усилившийся ветер, и крабы, выныривают из пылевой завесы в каких-то полутора десятках метров. Тем не менее, кинжальный огонь из двух стволов, что ведут парни, останавливает продвижение монстров, и я, пользуясь возможностью, с предупреждающим криком швыряю пару светошумовых гранат. Ребята отпрядают от окна и укрываются за стеной. Бухает два раза. Быстро выглядываю. Проклятье! Никакого эффекта! Крабы как двигались, так и двигаются.

Я останавливаю Соню, готовящуюся открыть огонь из своего автомата, и показываю на парней.

– Страхуй! – она кивает, правильно меня поняв.

Я присоединяюсь к Семену и Клаусу, и вместе мы довольно споро очищаем пространство перед стеной, насколько позволяет ограниченная видимость. Хорошо, хоть наша позиция находится с наветренной стороны, иначе вести бой в условиях, когда еще и пыль летит в лицо, было бы затруднительно. Автомат с опустевшим магазином падает из моих рук на землю, и через несколько секунд я уже сжимаю в них две металлические сферы. Долой чеки!

– Бойся! – кричу я и кидаю гранаты в крабов. Приседаю за стеной, прячу голову в плечи, закрываю уши руками и открываю рот. Спиной чувствую, как от двойной ударной волны вздрагивает стена, к которой прислоняюсь спиной. Это вам не РГД. Это РГО, то есть ручная граната оборонительная с семьюстами осколков каждая. Спешно вскакиваю на ноги, уже сжимая в руках новый Абакан. Ветер относит дым от двойного взрыва, и сразу становится ясно, что практически все нападающие на нас твари уничтожены.

– Класс! – это Семен радуется. – Макс, чем это ты их?! Давай еще парочку!

Я не обращаю на него внимания, поглощенный наблюдением за выжившими крабами. Они кажутся дезориентированными или оглушенными, потому что не спешат нападать на нас.

– Макс! Ну ты уснул, что ли?! – Рыжий все не может успокоиться.

– Не шуми, – бросаю я, не поворачивая головы.

Неожиданно ветер расчищает все пространство перед нами, вплоть до самого фонтана, открывая нашим взорам его неестественно белоснежные чаши. Невольно вздрагиваю от неожиданности, когда рядом начинает работать пулемет. Я громко ругаюсь, но вряд ли виновник слышит меня. Фонтанчики грязно-бурой в зеленом свете земли тянутся к крабам, достигают их и начинают рвать тварей на части. А монстры, словно определившись с направлением атаки, моментально переходят в наступление, стремительно сокращая дистанцию. Прежде чем использовать новую пару гранат, я все же успеваю зафиксировать появление новых монстров.