«Чего не хватает Элизабет, так это героического бертоновского спокойствия, — писала газета «Виллидж Войс». — Особенно в те редкие моменты, когда от нее требуется слушать и реагировать, то есть в те минуты, когда актер держит экзамен за звание профессионала. Но именно в эти моменты угрюмое выражение ее лица меняется. На смену угрюмости приходит опустошенность. Лицо Бертона начинает буквально светиться. По его прекрасному, хотя и отмеченному печатью прожитых лет лицу пробегает только ему понятная усмешка. Без Бертона фильм превратился бы в невыносимо скучный спектакль».

Оба — и Элизабет, и Ричард — удостоились номинации на награду академии, а вместе с ними и Сэнди Дэннис, Джордж Сигал, Майкл Николс, Ричард Силберт - за художественную режиссуру, Джордж Джеймс Хопкинс — за декорации, Хаскелл Векслор операторскую работу, и Ирэн Шарафф — за костюмы.

Волнение нарастало — Элизабет удостоилась награды за лучшую актерскую работу от национального комитета кинообозревателей, а Ричард получил награду британской академии киноискусства. Они оба удостоились от Италии «Серебряных масок» как лучшие зарубежные актеры академии: ей — как лучшей актрисе, ему — как лучшему актеру. Однако Ричард прекрасно понимал, что ему не по силам тягаться с Полом Скофилдом, получившим награду нью-йоркских кинокритиков за фильм «Человек на все времена».

«Скофилд действительно наступал Бертону на пятки, в то время как Элизабет вряд ли могла опасаться таких конкуренток, как Ванесса Редгрейв (фильм «Морган»), Линн Редгрейв («Подружка Джорджи»), Анук Эме («Мужчина и женщина») и Ида Каминска («Магазин на главной улице»)», — вспоминал один из близких знакомых Бертонов.

«Все уже давно сделали для себя вывод, что «Оскар» достанется Элизабет, — вспоминал Эрнст Леман. - Но не Ричарду. Да, это была лучшая актерская работа года, если не целого десятилетия, однако симпатии большинства были на стороне его основного соперника Пола Скофилда».

К моменту церемонии раздачи наград в апреле 1967 года Бертоны находились на юге Франции, где оканчивали работу над «Комедиантами», своей седьмой совместной картиной; притом единственной, где Ричард удостоился в титрах первой строки. Элизабет, пообещавшая Джеку Уорнеру присутствовать на церемонии вручения «Оскаров», уже собиралась лететь в Лос-Анджелес, однако Ричард неожиданно попросил ее остаться. Элизабет сопротивлялась, говоря, что обязана сдержать обещание.

«Я четырежды присутствовала на приемах после вручения наград, — сказала она. — А однажды даже сама выиграла — за то, что не умерла. Я лишь один раз решила не ходить на подобную церемонию — когда меня выдвинули на номинацию за участие в фильме «Округ Рейнтри» и прием состоялся лишь через две недели после гибели Майка. Но тогда меня и не ждали. А вообще не присутствовать никак нельзя. Хочешь-не хочешь, а надо появиться, даже если у тебя нет никаких шансов на победу. Так уж заведено».

Прекрасно понимая, как ей хочется присутствовать на церемонии, все окружение Элизабет склоняло ее к поездке.

«Где гарантия, что она победит? — раздраженно заметил муж. — Помяните мое слово, только зря она туда слетает».

На следующий день Элизабет объявила о том, что передумала и никуда не поедет, потому что накануне ночью Ричарду привиделся кошмар.

«Я глаз потом не сомкнула, — сказала она. — Ему приснилось, будто самолет, на котором я летела в Калифорнию, разбился. Он во сне видел меня мертвой. Мы с ним всегда были неразлучны, и теперь он не хочет, чтобы я летела. Он мой муж, и поэтому я остаюсь... Когда меня нет, он места себе не находит, особенно когда подопьет. Ему без меня плохо».

Элизабет отправила Джеку Уорнеру телеграмму, в которой сообщала, что планы ее изменились. Буквально через несколько часов от него пришел ответ, в котором Уорнер умолял Элизабет хорошенько подумать.

«Не надо сжигать мосты, которые ты сама возводила», — взвывал он.

«Пошел он в задницу», — буркнул Ричард и составил для Элизабет ответную телеграмму, в которой выражал ее глубочайшее сожаление, одновременно поясняя, что она дала согласие присутствовать. на церемонии только в том случае, если ее супруг будет ничем не занят и сможет ее сопровождать. Ну, а поскольку он занят в «Комедиантах», то, разумеется, она никак не может оставить его одного.

«Ричарду было не по себе от одной только мысли, что Элизабет хотя бы на несколько дней оставит его одного, — пояснял Джон Спрингер. — Элизабет призналась мне, что для нее награда академии значила все на свете, однако, даже несмотря на это, она решила не ехать».

«Больше всего, как мне кажется, ей хотелось, чтобы «Оскара» получил он», — заметил Дик Хенли.

По мнению других, Ричард просто не желал подвергать себя публичному унижению, став свидетелем того, как сначала «Оскара» удостаивается его соперник, а затем собственная жена, и все это на глазах ста пятидесяти миллионов телезрителей. Не желая оставлять Ричарда одного, Элизабет осталась на юге Франции, где и получила поздравление. До нее лишь четыре актрисы дважды удостоились «Оскара», и Элизабет была в восторге от того, что оказалась в одном ряду с Луизой Райнер, Оливией Де Хэвилленд, Вивьен Ли и Ингрид Бергман. Узнав о награде, Элизабет завопила от радости, однако тотчас разразилась прямо в трубку проклятиями. Причиной стало известие о том, что Бертон уступил пальму первенства Полу Скофилду, Майк Николс — Фреду Циннеману, а «Вирджиния Вульф» — «Человеку на все времена».

В Калифорнии вместо Элизабет за «Оскаром» на сцену поднялась Энн Банкрофт. Это дало Бобу Хоупу повод съязвить: «Как, наверное, должно быть приятно иметь ровно столько таланта, чтобы послать кого-нибудь за наградой».

«Все об этом только и перешептывались за кулисами, — вспоминал Вальтер Маттау. — Когда победители отсутствуют, вся эта церемония становится как бы ненужной, она теряет свой смысл, превращается в дешевый спектакль».

«Да, все мы расстроились из-за того, что Элизабет не смогла приехать, — рассказывал Боб Хоуп. — Но с другой стороны, оставить Ричарда одного на французской Ривьере — это все равно что оставить Джеки Глисон в кондитерской лавке».

Второй «Оскар», однако, практически не сказался на дальнейшей карьере Элизабет. Как актриса, она больше ни разу не достигла тех высот, которые завоевала в «Вирджинии Вульф». Как, впрочем, и Бертон. После «Укрощения строптивой» супруги снялись в «Докторе Фаусте» и удостоились резкой критики в «Нью-Йорк Таймс». Ричарда обвинили в том, что он «променял талант на деньги». Элизабет разнесли в пух и прах за склонность к дешевой мелодраме.

На протяжении двадцати лет Элизабет привыкла видеть себя в роли самой красивой женщины мира, создавая на экране образы хорошеньких и богатых женщин. После «Вирджинии Вульф» она открыла в себе новую личность. Благодаря дерзкой усмешке и двусмысленным репликам Элизабет превратилась в квинтэссенцию строптивицы и, сыпля направо и налево проклятиями, начала свое шествие по экранам в серии крайне неудачных картин.

«Для Элизабет Тейлор это было трудное время, — сообщалось в «Вэрайети». — В год, когда на экран вышли «Комедианты», «Отражения золотого глаза» и «Бум!», эта привыкшая к миллионным гонорарам звезда неожиданно перестала быть залогом огромных кассовых сборов».

В 1968 году актриса лишилась своего места и числе десяти самых популярных кинозвезд и была вынуждена предпринять отчаянную попытку снова пробиться в «священную десятку», снявшись и «Тайной церемонии» — странном творении, о котором Рекс Харрисон высказал так: «Печально видеть закат такой звезды, как Элизабет Тейлор, которой никто не в силах хоть чем-то помочь. В ее последних четырех-пяти картинах с ней произошли весьма удручающие перемены. Она превратилась в кошмарную пародию на самое себя — расплывшаяся, неряшливая, крикливая, визгливая ведьма...»

Поначалу Элизабет не замечала, как быстро тают очереди на картины с ее участием. Это впервые дошло до нее, когда Хел Уоллис отправился с Бертонами на ленч, чтобы обсудить с Ричардом его участие в будущей картине. Элизабет внимательно слушала их разговор, пока Уоллис излагал детали фильма. Затем, набрав полную грудь воздуха, воскликнула: «Хэл, мне уже давно не давала покоя мысль об этом. Анну Болейн сыграю я!»