Литмир - Электронная Библиотека

Тем не менее, Сара не забыла, что когда-то была актрисой, не раз удостаивавшейся в Англии хвалебных отзывов. Элизабет была готова, затаив дыхание, слушать рассказы матери о театре и частенько говорила одноклассникам, что, когда вырастет, обязательно станет актрисой.

“Я знала, что непременно настанет такое время, когда ей захочется пойти по моим стопам, - рассказывала Сара Тейлор. – Я до сих пор, словно наяву, слышу аплодисменты той чудесной ночи, когда в лондонском театре “Аполлон” состоялась премьера “Глупца”, где я играла роль маленькой девочки-калеки. Стоя совсем одна посреди сцены, я отвешивала публике бесконечные поклоны, а знаменитый своей сдержанностью британский зритель неистовствовал, выкрикивая: Браво! Браво! Браво!”.

Для пробы на “МГМ” Сара принарядила Элизабет в платьице с рюшами и лакированные туфельки. Сама Сара тоже оделась с особой тщательностью. Дабы изобразить шёлковые чулки, каковые она себе попросту не могла позволить, Сара натёрла ноги лосьоном для загара, а при помощи карандаша для подводки бровей нарисовала сзади тёмный шов. Перед тем как выйти из дому, она усадила Элизабет за молитвенник и заставила сосредоточить мысли на чём-нибудь хорошем. Та же самая процедура повторилась неделей позже перед пробой на студии “Юниверсал”.

Когда обе студии сочли пробы удовлетворительными, девочка умоляла мать подписать контракт с “МГМ”, где в то время звездой первой величины всё ещё считался Кларк Гейбл, а двадцатилетний Микки Руни побивал все рекорды кассовых сборов. Но Сара, как тонкий игрок, решила натравить студии друг на дружку. “Юниверсалу” она сказала, что “МГМ” якобы предложила Элизабет 100 долларов в неделю. “Юниверсал” тотчас предложил контракт в 200 долларов, и Сара за него ухватилась. Дочери она сказала, что гораздо удобнее начинать карьеру на небольшой студии, поскольку здесь к юной актрисе отнесутся с большим вниманием. Студия “Юниверсал” предложила Элизабет Тейлор трёхдневную работу в картинке под названием “Каждую минуту кто-то рождается”. Затем, по истечении года, студия отказалась возобновить контракт. По мнению студийного начальства, Элизабет с её внешностью, вряд ли когда-нибудь выбьется в звёзды. У неё не было ямочек на щеках – как у Ширли Темпл. Она не умела петь – подобно Джуди Гарленд, - и танцевать – подобно Джейн Пауэлл. Не могла она также и плакать, когда прикажут – подобно Маргарет О’Брайен. Заключительный удар нанёс директор студии, ответственный за подбор актёров.

У девочки слишком взрослые глаза, заявил он.

Сара Тейлор не знала куда ей деться от горя. Тот факт, что семья лишилась жалования Элизабет, в июне 1942 года ещё не обрекал их на нищету, но потеря всё-таки была ощутима. Как того требовал закон, Фрэнсис м Сара откладывали половину жалованья дочери на специальный счёт, которым она могла распоряжаться по достижении двадцати одного года. Вторая половина денег – то есть около четырёх тысяч долларов – позволяла им снимать квартирку почти на самом краю Беверли Хиллз. Война наконец-то достигла и Америки, а значит – вместе с ней пришли пайки, карточки и купоны. Лишних денег практически не было, картины не продавались, и Фрэнсис Тейлор часами томился бездельем в своей галерее.

Стремление уничтожить Гитлера и Муссолини объединило Англию и Америку. Открытие второго фронта вызвало по всей стране пробританские настроения, причем нигде они не ощущались с такой силой, как в Голливуде, где Луис Б. Майер, один из патриархов студии “Метро-Голдвин-Майер”, поклонялся всему английскому. Вивьен Ли и Лоуренса Оливье провозгласили золотой четой всей эпохи. Грир Гарсон стала первой леди “МГМ” после того, как её картина “Миссис Минивер” удостоилась сразу семи “Оскаров” и побила все рекорды популярности.

В том году “МГМ” понадобилось подобрать новую исполнительницу на роль маленькой девочки с британским акцентом, чтобы сыграть в паре с Роди Макдауэллом в фильме “Лэсси, вернись домой”. Ребёнок, первоначально взятый на эту роль, слишком вырос, и поэтому студия была вынуждена заняться поисками маленьких девочек с британским акцентом. Продюсер ленты, Сэм Маркс, был знаком с Фрэнсис Тейлор. Он как-то раз заметил, что дочка Тейлора мала для своего возраста и, родившись в Англии, говорит с британским акцентом. Продюсер наведался в картинную галерею, чтобы узнать, не захочет ли Элизабет попробовать себя в этой маленькой роли.

Фрэнсис позвал супругу. Буквально через несколько минут Сара и её десятилетняя дочь Элизабет уже мчались на “МГМ”, выжимая последние силы из своего подержанного “Шевроле”.

“Ой, мамочка, мамочка, мамочка! – повторяла Элизабет. – Я буду сниматься в кино! Я буду сниматься в кино!”.

Сара прекрасно помнила происшедшее на “Юниверсале” и как тогда расстроилась дочь. “Если это предначертано судьбой, моё сокровище, так оно и будет, - заявила она. – Но если господь распорядился иначе, что ж, значит, это не для тебя”.

Элизабет получила роль маленькой девочки, выпустившей Лэсси на свободу, за что удостоилась вознаграждения в 100 долларов. “Вэрайети” вскользь отметила её как “удачно снятую хорошую куколку”, “Нью-Йорк Таймс” вообще оставила Элизабет без внимания, зато превознесла героиню-собаку колли как “самую замечательную актрису фильма”.

Тем не менее, “МГМ” сочло своё новое приобретение достаточно удовлетворительным, чтобы предложить юной актрисе долгосрочный контракт с жалованьем 75 долларов в неделю. Сара не стала даже торговаться. Она тут же подписала бумаги, решив, что добьётся более выгодных условий позже, когда найдёт себе театрального агента. Элизабет сначала прыгала от счастья, а затем помчалась сообщить эту потрясающую новость своему тринадцатилетнему брату, Говарду, однако на того это не произвело ровно никакого впечатления.

Отец Элизабет был, разумеется, рад, хотя и проявлял сдержанность. Сара же чувствовала себя на седьмом небе от счастья, и с этого момента карьера её дочери превратилась для неё в настоящую страсть. Каждый вечер она закручивала волосы Элизабет на папильотки, чтобы наутро тугие локоны идеально обрамляли личико её дочери. Она крахмалила и утюжила дешевые платьица, которые девочка получала от соседки, Энн Уэстмор. Каждое утро она сопровождала Элизабет на студию, она научила её, не глядя, находить нужное место на полу и не выходить за пределы светового пятна, отбрасываемого софитом. Сара определила дочь в класс драматического искусства и в класс вокала. Она таскала её за собой по гримерным и примерочным. И неизменно присутствовала на съёмочной площадке, незаметно подавая знаки из-за спины режиссёра.

Кроме того, Сара ежедневно заставляла дочь прямо тут же, на студии, читать Библию, а по воскресеньям девочка посещала школу Христианской Науки. За эти неутомимые усилия на благо юной актрисы “МГМ” назначило Сару официальной опекуншей девочки, назначив ей жалованье, которое вычиталось из еженедельного вознаграждения дочери.

Для начинающих звёзд “МГМ” в ту пору являлась настоящей Меккой – это была самая богатая, самая крупная, самая знаменитая студия. Здесь каждую неделю выпускалась полнометражная художественная лента, и не случайно эта фабрика звёзд хвастливо заявляла: “У нас звёзд больше чем на небе”.

К тому времени, как здесь появилась Элизабет Тейлор, короны венчавшие Джоан Кроуфорд, Грету Гарбо, Норму Ширер и Мирну Лой, перекочевали на головы Грир Гарсон, Джуди Гарленд, Кэтрин Хепберн и Ланы Тернер. Другие студии произвели на свет таких звёзд, как Рита Хейворт и Бетти Грейбл, однако именно “МГМ” заслуженно считалась обиталищем неподражаемых королев большого экрана.

Кроме того “МГМ” снискала себе славу обладательницы колоссального творческого потенциала, считаясь самым крупным предприятием индустрии развлечений в мире – здесь одновременно работало самое большое количество знаменитостей.

Раскинувшееся на территории в 167 акров в Калвер-Сити, это волшебное королевство являло собой скопление парков и прудов и даже располагало собственным зоопарком. Здесь также имелось школьное здание из красного кирпича, своя больница и столовая, где Луис Б. Майер не забывал включать в меню куриный суп своей матушки и ставил на каждый стол тарелку с мацой. На студии имелся широкий проспект с картонными фасадами, словно перелетевший сюда из Нью-Йорка; парижский бульвар, а также улочка с домами, обнесённых белым штакетником, где жил Энди Харди.

2
{"b":"203959","o":1}