— Товарищ майор, Николай Петрович! — радостно закричал Горячев. — Есть след, есть — засветился наш «голубок», к едрене-фене! Проявил себя все-таки!

— Успокойся, Виктор, — охладил я его оптимизм, — ты так радуешься, будто мы его уже взяли.

— Возьмем, товарищ майор, обязательно возьмем! А след первым Сергей обнаружил — молодчага!

Горохов встал с корточек и даже покраснел — ему была приятна похвала такого опытного офицера-контрразведчика, как Горячев. Капитан протянул мне листок бумаги:

— Вот, смотрите, товарищ майор — точно его след!

— Тютелька в тютельку! — добавил Горохов.

В районе выброски вражеского десанта — там, где был обнаружен седьмой парашют сбежавшего агента, — ребята-оперативники тщательно обыскали и осмотрели окружающую местность. Хотя след разыскные собаки не взяли, на месте приземления «Седьмого» удалось обнаружить четкие отпечатки его сапог — их тщательно перерисовали. Сейчас у меня в руках был рисунок отпечатка правого сапога — точно такой же след был передо мной, на земле. Сомнений быть не могло: мы тщательно промерили длину отпечатка, ширину каблука и подметки — все совпадало!

— Наш сапог, офицерский, размер примерно сорок второй, — подвел итоги осмотра капитан, — сапоги новые, неизношенные, и след свежий. Отпечаток он оставил случайно: перепрыгивал канавку, по которой протекал небольшой ручей, и, наверное, оступился, угодил правой ногой на сырую землю.

Втроем мы вернулись к «Виллису», где нас покорно ожидали, стоя в сторонке, Мария Степановна и Ульяна Петровна.

— Ну, дорогие товарищи колхозницы, от лица командования выносим вам благодарность! — Я с чувством пожал руку обеим женщинам и добавил: — Обязательно свяжемся с вашим председателем: будете премированы, потому как очень нам помогли!..

— Ошибка исключена? — перебил меня подполковник. — Точно след «Седьмого»?

— На все сто, Юрий Иванович, — абсолютно точно, головой ручаюсь!

Горобец удовлетворительно потер руки, потом начал разливать чай в стаканы — во время моего рассказа он успел приготовить прекрасную заварку из своих московских чайных запасов.

— Давай, майор, к столу — чайку погоняем! Ну, а дальше что?

С удовольствием прихлебывая крепчайший горячий чай, я поведал подполковнику обо всех деталях только что проведенного поиска.

— Теперь как минимум необходимо выяснить: куда он направился, хотя бы в каком направлении — в западном или восточном, — заключил я.

— Вопрос чрезвычайно важный, — поддержал Горобец, — учитывая те обстоятельства, в каких оказался вражеский агент: группа его уничтожена в момент приземления, следовательно…

— Следовательно, Юрий Иванович, — не удержался я, — если «Седьмой» отказался от дальнейшего выполнения задания и, оставшись один, решил возвращаться назад, к немцам, то путь его, безусловно, будет пролегать на запад, к линии фронта.

— Ну, а если двинулся на восток, к Смоленску, — скорее всего намерен продолжать выполнение задания! — закончил Горобец фразу. — Впрочем, могут быть и варианты!

Подполковник долил чай в стакан и посмотрел на меня с улыбкой:

— Я ведь тебя изучил, Николай Петрович, насквозь вижу: что-то вы там, в райцентре, выяснили — не томи душу, выкладывай! Главное скажи: ухватились за ниточку?

— Похоже, ухватились, Юрий Иванович! Сейчас мои ребята здесь, в городе, кое-что выясняют, но пути его ведут в Смоленск — это точно! Именно сюда он выехал накануне ночью!

Далее я подробно доложил о своих разыскных действиях в райцентре и на железнодорожном узле, включая вокзал и прилегающую территорию. Там мы разделились: капитану Горячеву я приказал отправляться в районное отделение госбезопасности, Горохова послал в военную комендатуру — сообщить местным товарищам новые данные по беглецу и совместными усилиями активизировать розыск именно здесь, на месте. Сам же отправился в линейный отдел милиции, который располагался в здании вокзала. Чутье мне подсказывало: если «Седьмой» двигался по лесам на этот железнодорожный узел, то только с одной целью — поскорее отсюда выбраться первым же подходящим поездом. Таким образом, он никак не мог обойти стороной местный вокзальчик, который был весьма невелик, и дежурный милиционер, чья смена была вчера вечером и ночью, мог оказаться очень полезен. В линейном отделе, предъявив книжечку в красной обложке с надписью «Контрразведка…», я узнал от дежурного офицера-капитана, что вчера работала смена старшины Кравчука — сейчас он отдыхал после дежурства. Ввиду серьезности дела за старшиной, который жил неподалеку, послали милиционера, и уже через двадцать минут Кравчук явился самолично. С ним мне явно повезло: немолодой, опытный старшина оказался зорким и наблюдательным человеком. («Не слишком ли много сегодня счастливых случайностей? — суеверно подумал я, беседуя с Кравчуком. — Как бы не сглазить удачу!»)

В частности, вспоминая вчерашнее дежурство, старшина упомянул о появившемся в зале ожидания поздним вечером армейском старшем лейтенанте: в шинели, фуражке и с вещмешком. Самое главное, что приметы вражеского агента, сообщенные членом его абвергруппы Калныньшем, совпадали с описанием подозрительного старлея, о котором сообщил наблюдательный Кравчук.

— Мы ведь, товарищ майор, почти ничего не знали про этого беглого шпиона-парашютиста, — как бы оправдываясь, рассказывал старшина. — Накануне дежурства, вечером, собрал нас капитан для инструктажа и сообщил: «Так и так — в лесных массивах в пятидесяти километрах к югу прошлой ночью уничтожен вражеский десант. Но один гад ушел — поступила ориентировка от военных из контрразведки. Так что смотреть в оба, проявлять бдительность: враг может быть в форме военнослужащего». И все: ни примет, ни воинского звания — ищи иголку в стоге сена! А тут знаете сколько военных и другого народа ежедневно перед глазами проходит — голова кругом идет! Поди узнай, кто из них вражеский шпион! Я ведь во все глаза глядел, я…

— Успокойтесь, старшина, — прервал я милиционера, — никто вас ни в чем не обвиняет. Вы вот упомянули про старшего лейтенанта — поясните.

— Помню точно: трое офицеров здесь уже сидели, а четвертый — старлей этот, позже к ним подошел. Выпивали вместе. Потом они ушли уже вчетвером, а куда — врать не буду, не могу знать, товарищ майор!

Про капитана-воентехника старшина рассказал, что встречал его на местном авторемзаводе: похоже, тот принимал там какую-то автомобильную технику. Впрочем, точно Кравчук не знал, но и того, что сообщил, было вполне достаточно — я тут же позвонил в райотдел госбезопасности, куда послал капитана Горячева и приказал направить его ко мне. Дальнейшее было делом техники: прихватив по дороге Горохова из комендатуры, мы доехали до авторемзавода, где направились прямиком к военпреду. Тот очень быстро, по описанию внешности, вспомнил того капитана и даже сообщил его фамилию и номер войсковой части в Смоленске.

Конечно, след этот мог быть ложным, но ничего лучшего у нас пока все равно не было. Пусть «местные» коллеги продолжают поиск в райцентре — мы же отправились обратно в Смоленск.

— Сейчас Горячев с Гороховым должны быть в том самом автобате здесь, в Смоленске, где служит капитан Борис Сыкчин, — сообщил я Горобцу. — Кстати, с ним были два офицера-лейтенанта — мы их тоже установили: Игорь Смирнов и Володин Александр.

— Ты исключаешь, что эти трое и «Седьмой», если это действительно он, каким-то образом связаны? — спросил подполковник.

— Вряд ли. Привязался к ним для отвода глаз — искали-то одиночку! Но чем черт не шутит: Горячев — оперативник опытный, разберется — я ему дал четверых бойцов из дежурного взвода для усиления. Подождем, Юрий Иванович, скоро все прояснится!

— Дай-то бог! Я вот тут прикидывал: послали эту абвергруппу, судя по составу и вооружению, для какой-то крупной диверсионной операции. Но для какой? Вот в чем вопрос!

— Сам об этом думал: может, для взрыва железнодорожного моста через Днепр?

— Не знаю, не знаю… — задумчиво произнес Горобец, устало потирая виски. — Пока мы можем только гадать.