«Так и человек светится от радости. Ну, а если на его долю, на мою к примеру, не хватило ее? Тогда как?»

Вблизи завода он остановился, полюбовался воздушными и величественными очертаниями цехов, зданием еще не законченной ТЭЦ, грандиозной панорамой строившегося химкомбината. Вот он, комплекс будущей нефтехимии, неотступная мечта Алексея Груздева!

«Тут весь смысл и радость моей жизни. Скучной ее не назовешь!»

Блеск стеклянных тепличных крыш напомнил Груздеву разговор с Дроновым о семье Пучковых, о Наде.

«Запросы у нее высокие? А разве она не достойна самого большого счастья? Вечной любви? Обязательно и только вечной?»

Взгрустнулось, и странно слилось это щемящее чувство грусти с видом покрытого росой сизого овсяного поля.

В свободное время Надя заглядывала на химкомбинат к отцу, наблюдала за сборкой оборудования, знакомилась с монтажниками-верхолазами, заходила к Анне Воиновой.

Воинова встречала девушку дружественно, рассказывала о своем сыне, десятикласснике Михае, весело выпытывала о сердечных делах. Погасив недокуренную папиросу (по раз и навсегда укоренившейся привычке не курить на заводской территории), она брала Надю под руку и тащила на пусковые объекты, хвалилась будущим производством этилового спирта с дальнейшей выработкой полиэтилена, бутиловым спиртом.

— Объем моего завода очень велик, — важно говорила Воинова. — Об этом можно судить по тому, что, используя в качестве сырья газ, мы сбережем стране до сорока миллионов пудов зерна ежегодно. Не всякая область сдает столько хлеба. Вот какие у нас планы, девочка! Только бы не подвели тылы химии — наши сырьевые базы. Это у нас, черт его знает почему, самое слабое звено в химической промышленности!

Надя слушала Анну с увлечением и в то же время старалась понять, чем еще, кроме работы, дышит эта миловидная, моложавая женщина.

Иногда они вместе делали налет на Дронова. Дмитрий Степанович просто бредил морозостойким изопреновым каучуком.

— Все каучуки получаются из полимеров: полимеризация — сегодня самая актуальная проблема, — заявлял он. — Сам процесс — сказка. Вопрос ставится уже о беспрерывном методе.

К Воиновой Дронов относился с уважением, дорожа ею как энергичным и опытным товарищем по работе.

На строящемся заводе синте-каучука тоже всем управляла женщина. Думая об этом, Надя старалась представить себе свою будущую деятельность. Да, хорошо быть волевой, знающей, смелой, занимать ответственный пост и в то же время не терять женственности! Ведь Анна Воинова, такая властная у себя на стройке, очень обаятельна в быту, владеет несколькими языками, хорошо поет. Но одинока.

— По-моему, она влюблена в Груздева, — сказала однажды Голохватова. — Но он ее не выделяет. А зря!

«Правда, зря!» — подумала Надя, наблюдая за Анной в кабинете отца.

Дронов собирался путем полимеризации изобутилена выпускать на комбинате также бутиловый каучук.

— Настаивал наш Совнархоз на постройке шинного завода в Челнах, где у нас строительные базы, чтобы иметь законченный товарный цикл, но отказали, и конечным продуктом у нас пока будет полуфабрикат, но какой! — Дронов полез в стол, достал образцы: эластичные пленки, тонкие и толстые, похожие на свиную кожу, — помял их, понюхал. — Вот еще синтетическое волокно будет, тоже замечательное дело. Из тонны жидкого газа, помимо всего прочего, можно получить около пяти тысяч пар женских чулок.

— Вот я и перейду потом на синте-волокно, — заявила Надя. — А лет через десять буду тоже хвастаться своей продукцией.

— Почему не раньше? — Воинова была так оживлена, что девушка снова с невольной ревностью посмотрела на отца.

Но Дронов держался спокойно и просто.

И Надя сказала, повеселев:

— Раньше я не успею стать директором завода.

Она возвращалась домой в переполненном автобусе и с радостной тревогой думала о скорой перемене в своей жизни. В одном из новых домов, поближе к лесу, получат квартиру молодожены Надя Дронова и Ахмадша Низамов. Хорошо у них будет, потому что любовь и дружба поселятся вместе с ними, и это душевное тепло ощутит каждый, кто зайдет к ним на огонек.

Соседи по автобусу, тоже возвращавшиеся с работы, с интересом посматривали на хорошенькую девушку, которая то тихо улыбалась своим сокровенным мыслям, то, гася беглую улыбку, задумчиво глядела в окно.

Давно ли здесь были карты посевов, перелески да грязные колеистые дороги, а сейчас свободно и уютно раскинулись кварталы юного города. Тут все радует: просторные дворы с массой затей для детишек, широкие улицы с коврами газонов посередине. Вон по такой зеленой полосе, по травке-муравке с разбросанными грядками недавно высаженных цветов, похаживают девчонки-босоножки с лейками в руках. Ветер раздувает легкие платья, и волосы подростков разлетаются как хрустальные струйки воды, сверкая, льются на черную мягкую землю, на рассаду, покрытую бутонами. Праздничная, сказочная картина.

Вчера Ахмадша и Надя гуляли по этим улицам; без слов понимая друг друга, присматривались к новым домам с большими балконами и зеркально светящимися широкими окнами. Гуляли до темноты.

— Смотри, луна лежит на крыше гостиницы! — радостно удивился Ахмадша. — Ты только подумай! Года три назад здесь ничего не было, и вдруг гостиница, даже для луны — событие!

И, опять не сговариваясь, они взбежали на просторную террасу, обошли кругом этот дом, наполненный светом и музыкой (за прозрачной стеной ресторана танцевали, конечно, влюбленные пары), и перешагнули порог вестибюля.

— Лифт! — Ахмадша и Надя сразу заметили удивительное новшество и, пройдя мимо солидной вахтерши, вошли в кабину.

— Всего три этажа, и лифт! — Сказал он вслух. — Милая, ведь тут было чистое поле. — Это у самого уха прошелестело, и губы только на миг успели прижаться к губам — двери распахнулись.

«Тут было чистое поле!» — так и пропело в душе Нади, и она закрыла глаза, снова ощутив жар и нежность того божественного поцелуя.

Могла ли она представить, что в это время Ахмадша сидел с отцом за воротами деревенской избы в Скворцах совершенно подавленный и растерянный. Неожиданно возникший разговор ошеломил его.

— Ты же знаешь, Надя замечательная девушка! — с горячим укором говорил он. — В любой семье сочли бы за счастье иметь такую невестку!

Ярулла слушал внимательно, но лицо его с резкими морщинами между бровями и в углах крупного рта не выражало сочувствия.

Он понимал, что, круто вмешиваясь в сердечные дела сына, мог потерять его дружбу, очень страшился этого и потому действовал с осторожностью.

— Да, я знаю: дочь Дмитрия Дронова — девушка хорошая. Всякий будет рад назвать ее своей женою, но почему ты даже не посоветовался со мной? — сказал он, стараясь не показать волнения, чтобы вернее воздействовать на Ахмадшу, убедить его в законности отцовского права вмешиваться в жизнь детей. — Я не настаиваю, чтобы ты отказался от нее, но нужно проверить, точно ли вам друг без друга не житье. Посуди сам: ты — мое дитя, а я ничего не знаю о том, как ты хочешь решить свою судьбу. Дроновы — люди, можно сказать, высокоинтеллигентные, мы с твоей матерью — народ простой. Может, Надя даже стыдиться будет родства с нами.

Произнося все эти слова, Ярулла почувствовал, что они не находят пути к сердцу сына, и, уже не следя за собой, заволновался от сознания собственного бессилия. Но именно волнение, придавшее задушевные интонации его голосу, тронуло Ахмадшу: глаза его, неподвижно устремленные на придорожные серые от пыли бурьяны, оживились, потеплели. Тогда обрадованный Ярулла положил руку на плечи сына, и тот, как в детстве, доверчиво прислонился к нему.

— Надя очень добрая и тоже простая, — прошептал Ахмадша, загораясь надеждой на согласие отца.

— Девушки все добрые, а откуда берутся злые жены? Подожди немного. Проверь чувство и характер той, которую собираешься взять в жены. Шаг в жизни не шуточный, зачем спешить?