Она собралась с силами и продолжала идти. Сын ждал ее на родине. Ее отец, ее народ… Там она сможет подумать о своем отношении к Кайану, а до этого не может позволить себе роскошь влюбиться снова.

Они отошли недалеко, а плодородные поля уже сменились пастбищами. Перед ними лежала пустыня, а за ней Красное море. Скоро им надо будет повернуть на север. Роксана надеялась, что Кайан не ошибся и правильно определил путь.

В отдаленном оазисе, до которого нужно было неделю добираться от побережья Средиземного моря, их ждал отряд Кайана с верблюдами. Кайан рассчитывал соединиться с ним и добраться до Газы, а оттуда до Тира. Там они последуют путем Александра вдоль реки Тигр, достигнут Персии, дойдут до Бактрии и Согдианы, где был их дом. Все это им еще предстояло! Впереди их ждали встречи с враждебной чернью, с тремя греческими армиями, разбойниками, пустынями, реками, горами и легионами Птолемея.

Роксана, Кайан и их спутники, палимые лучами египетского солнца, медленно продвигались на север. Позади остались хозяйские угодья и поля, а гусей и ибисов сменили соколы и стервятники. Здесь начинались козьи и овечьи пастбища, где водились скорпионы и гадюки.

Путникам все реже встречались люди. Никто не обращал внимания на маленький караван. На закате Кайан выбрался из своего укрытия и несколькими ударами меча разрубил паланкин. Юрии давно уже устал, и его вместе с двумя козами положили в повозку. Тиз связал животным ноги, чтобы они спокойно лежали и позволили ребенку греться о свои тела! Третья коза с полным выменем тащилась за повозкой. По настоянию Кайана Роксана легла в повозку рядом с Юрием и козами, и мальчик заснул, положив голову на ее плечо.

Кайан шагал, Тиз и Баман погоняли усталых ослов. На ночном небе засверкали звезды. Караван давно сошел с дороги и теперь двигался по бесплодной земле, изрытой редкими пустынными ливнями. После полуночи Кайан приказал остановиться, чтобы дать отдых измученным ослам.

Когда повозка остановилась, Роксана проснулась и почувствовала, что ее рука затекла. Юрий крепко спал. Она уложила его между козами, накрыв одеялом, а сама вышла из повозки. Кайан ждал ее. Он разбил лагерь в высохшем русле реки, высокие берега которой должны были укрыть их от ветра.

— Мы еще слишком близко от сельскохозяйственных угодий, чтобы позволить себе развести костер, — сказал он. — Придется переждать эту ночь.

— Ладно, — ответила она. — У нас есть одеяла. Я уложу Вала рядом с Юрием. А животных освобожу, чтобы напоить и накормить. А потом подою коз.

Кайан удивленно вскинул брови.

— Вы уверены, что еще помните, как это делается, ваше царское величество?

Она скорчила рожицу.

— Получше тебя! Но, конечно, все это было так давно.

Она решила не будить Юрия. Он поест позже. Она оставит ему молока.

Вал проснулся и неуклюже заворочался. Она знала, что рана по-прежнему доставляет мальчику страдания, но он не жаловался, даже когда она меняла повязку. Он выпил молока и съел несколько фиников, потом снова забрался в повозку к брату. Роксана вместе с Тизом позаботились о раненых Хомиджи и Бамане. Кайан осматривал местность, чтобы убедиться в том, что к ним не приближаются отряды Птолемея.

Воздух был холодным даже здесь, в песчаной пустыне. Ветер продувал узкое высохшее русло. Роксана напоила драгоценной водой людей и животных. Сама она ела мало. Госпожа Алисса наполнила повозки едой, но впереди они нигде не смогут найти пищу или воду.

Много лет назад Роксана вместе с армией Александра перешла через Гедрозийскую пустыню. Пустынные пески и голые скалы, стоившие жизни шестидесяти тысячам мужчин, женщин и детей, научили ее выживанию, и этих уроков нельзя было забыть. Кайан отправился вместе с ними в тот ужасный поход; но они никогда после не говорили об этом кошмаре.

— Я постою на посту, — предложил Тиз. У одноглазого воина было три раны — несмертельные, если только не нагноятся, — и он, похоже, намерен был выздороветь.

— Иди спать, — скомандовал Кайан. — Я разбужу тебя, когда устану.

Тиз поворчал, но завернулся в одеяло и лег рядом со связанными ослами. Двое других воинов положили повозку набок и устроились под ней. Роксана привязала молочную козу к кусту можжевельника, чтобы та могла есть суккуленты, и набрала сухой травы для коз, лежавших в повозке. Утки, спрятав головы под крылья, спали в клетке, от которой шел сильный запах.

— Да-а-а! — сказал Тиз. — Надо свернуть им шеи и съесть их утром. От них воняет не меньше, чем от задницы Сета.

— Не смей трогать моих уток, — предупредила его Роксана. — Тебе они больше понравятся, когда в твоем животе будет пусто, как в барабане. Вот тогда мы поджарим их на костре.

Ей был симпатичен седой военачальник Кайана, умный, выносливый и бесстрашный. Она видела его в бою, и ей нравилось, что он постоянно заботился о мальчиках.

— Меня кормят одними лишь обещаниями.

Она улыбнулась Тизу, понимая, что его жалобы — только шутка.

— Я ел сырых зайцев, но никогда не ел сырых уток, — вмешался в разговор Кайан. — Я согласен с Роксаной. Утки будут вкуснее, если их поджарить.

— К сожалению, после того как Оксиарт назначил тебя принцем, ты стал терять воинскую закалку, — сказал Тиз. — Ты раньше никогда не строил из себя любителя поесть.

Баман шепотом добавил еще что-то, но Роксана не расслышала его, а Тиз засмеялся. Мужчины затихли, и вскоре послышался храп Тиза.

— Да, вот какая у меня армия! — сказал Кайан. — Гордость бактрийского войска.

— Они храбрецы.

— Они лучшие.

Она не стала протестовать, когда он обнял ее.

— Ты замерзла, — сказал он. — Возьми одеяло.

— Я укроюсь одеялом вместе с мальчиками. Мне не хочется ложиться на землю, где водятся скорпионы и змеи. — Она потерла озябшие руки и положила голову ему на грудь. — Сколько сегодня звезд…

— Но не так, как дома. Почти так, но все-таки не то. Высоко в горах звезды кажутся так близко, что можно протянуть руку и дотронуться до них.

На мгновение ее заполонили воспоминания о годах, проведенных в темнице, и она отогнала их. Сколько раз она смотрела на стены и молилась о том, чтобы снова увидеть небо?

— Все равно они прекрасны, — сказала она. — Думаешь, мой сын тоже смотрит сейчас на звезды?

Кайан рассмеялся.

— Надеюсь, что нет. Я думаю, он спит.

— Я столько упустила… Я не видела его первых шагов… не слышала, как он заговорил. Я даже не знаю, что он любит.

— Все.

— Он умеет ездить верхом?

Она устроилась так, чтобы его спина заслонила ее от ветра. Она почти забыла, каким он был большим.

— Ездит как скиф!

Он прижался к ее волосам.

— Может он стрелять из лука?

— Да, я его научил.

— Вот это да! — поддразнила она, глядя ему в лицо. Луна была яркой, и вокруг было светло, как днем, но лицо Кайана пряталось в тени.

— О, хоть какая-то похвала за то, что я провел лучшие годы своей жизни в качестве няньки.

Его руки оставались на ее талии, и сердце Роксаны забилось сильнее.

«Тихо, спокойно, — говорила она себе. — Я не юная девица, которую можно охмурить нежными словами при луне».

— Я знала, что ты сделаешь это. Ты научил его читать?

Он вынул шпильку из ее волос и стал накручивать прядь себе на пальцы.

— Твой отец позаботился о том, чтобы у мальчиков были лучшие учителя. Он читает по-фарсийски, по-персидски и по-гречески. Правда, китайские иероглифы он пишет просто ужасно, но госпожа из свиты Сорайи учит его этому.

— А как насчет математики?

— Учителя занимаются с ним. — Он поймал ее за запястье и нежно повернул, чтобы поцеловать. — Говорят, что у него хорошие способности к математике.

— У меня грязные руки, — сказала она, задыхаясь.

— А мои, думаешь, нет?

Он прижал ее к себе.

— Учат его тактике и медицине?

— Ему всего лишь восемь лет, Роксана. — Он легонько укусил ее за запястье, провел зубами по большому пальцу и зажал его между губами. — Может, дашь ему побыть ребенком еще несколько лет?