— Этот варвар… Люди принца Кайана напали на храм, — ответила Геспер.

— Кайану удалось бежать?

— Да, и его людям тоже. Один из них был убит, но…

— Зачем? Почему он сделал это?

— Никто не знает. Возможно, они собирались ограбить храм. Там очень богатый алтарь и…

— Не лги мне, — умоляюще сказала Майет. — Это не принц Кайан напал на храм. Это были царские солдаты.

— Нет, — ответила Геспер. — Мой муж очень набожный человек. Он бы никогда не осквернил храм насилием. Он говорит, что ему был дан приказ арестовать принца Кайана.

— Кайан невиновен. Преступление совершили солдаты Птолемея. Он хотел убить бактрийцев. И вот еще что. Я разговаривала с принцем Кайаном. Он говорит, что я родом из их страны, что я их царица и зовут меня вовсе не Майет.

— Молчите! — Геспер отшатнулась, и глаза ее расширились от страха. — Я… я не могу. Простите меня, госпожа, но я не могу рисковать жизнью своего мужа и детей! — Она разрыдалась.

— Значит, это правда? Я не Майет, а… Роксана, царица Бактрии?

— Пожалуйста! — всхлипывала Геспер. — Мне нельзя…

— Нет, я не подставлю твою семью под удар. Что бы я ни сделала или ни сказала, знай, что я навеки благодарна тебе за дружбу!

Геспер с удивлением посмотрела на нее заплаканными глазами.

— Благодарю тебя! — прошептала Майет. Она сняла с рук золотые браслеты и вложила их в руки Геспер. — Это для твоего будущего ребенка, — сказала она. — Подарок к его рождению.

Геспер покачала головой.

— Я не понимаю…

— Я делаю это ради нашей дружбы и в знак благодарности, — ответила Майет и вдруг закричала: — Убирайся отсюда, корова! Чтобы глаза мои тебя больше не видели!

Оставив Геспер у пруда, Майет прошла в опочивальню, опрокинула на пол кувшин с вином и обругала рабов, угрожая наказать их.

— Немедленно отведи меня к царю! — приказала она главному евнуху. — Сейчас же! Иначе я скажу ему, что ты оскорбил меня и посмел прикоснуться ко мне.

Птолемей нахмурился и встал с трона, когда Майет вошла в палату.

— Ты не вовремя! Я говорю о важных делах с военачальником Телефусом.

— Простите, мой повелитель. — Она одарила его одной из своих самых лучезарных улыбок. — Я просто подожду здесь. — Она кивнула военачальнику с каменным лицом и напыщенному визирю Птолемея, имени которого не смогла вспомнить.

— Я буду тиха, как мышь, — заверила она.

Царь был немногословен с военачальником.

— Продолжайте поиски. Я хочу, чтобы с этим покончили раз и навсегда.

Майет вздохнула и поиграла браслетами, позвякивая ими друг о друга.

— Это все, ваше высочество? — спросил Телефус.

— Все.

Военачальник и визирь поклонились, но Майет чувствовала их враждебность. Во взгляде Птолемея мелькнуло недовольство.

— Почему ты ослушалась моего приказа и пришла сюда, когда я ясно приказал тебе быть у себя?

— Что происходит в городе? — спросила она. Птолемей был резок, и она поняла, что он не верил ее напускной наивности. — Я слышала, что…

— Принц Кайан и его последователи пытались ограбить храм. Кто-то вызвал городскую охрану. Произошло столкновение. Трое моих солдат убиты, также погибли четверо или пятеро невинных, молившихся в храме. Я отправил вооруженные отряды, чтобы они разыскали принца Кайана и привлекли его к ответу за эти убийства.

— Почему он так поступил?

— Он бактриец. Горный разбойник, ослепленный роскошью Александрии. Думаю, он рассчитывал, что ему сойдет это с рук.

— Мне жаль.

— Почему это тебе жаль? Ты здесь ни при чем. Это же пустяк. Александрия влечет к себе как разбойников, так и богачей. Грабители будут найдены, отданы под суд и казнены.

— Даже дети?

Птолемей протянул к ней руки.

— Иди ко мне!

Она с принужденной улыбкой позволила заключить себя в объятия и даже положила голову ему на грудь. Как странно, что человек, которому она прежде всецело доверяла, стал ей так противен.

— Принц Вал еще очень молод, — сказала она, — Его брату нет и семи лет. Царское правосудие не сможет…

— Если мы простим сыновей Кайана, мы превратим их в кровных врагов. А остальные грабители поймут, что в их деле выгодно использовать мальчиков, В городе умножится разбой, и жителям будет опасно выходить на улицу, даже в собственном доме их смогут ограбить. Нападение на храм — это осквернение богини Исиды. Законы Греции и Египта ясно оговаривают такие случаи. За первую попытку грабежа разбойникам отрубают правую руку. Убийц приговаривают к смертной казни. Если тебя это порадует, я прикажу пощадить младшего мальчика, если только его поймают живым. Ему просто отрубят правую руку.

Ее сердце сжалось.

— Старшего арестовали в храме, и он пытался оказать сопротивление.

— Как десятилетнего мальчика можно казнить за убийство? Вы же не можете обвинить его в том, что он…

— Нашлись свидетели, которые подтверждают его вину. Его поймали, когда он сжимал в руке окровавленный нож. Я вынес приговор сразу после рассвета. Даже не думай возражать! Его повесят на закате на площади перед библиотекой.

— Что?

Уж не ослышалась ли она?

— На площади. На той, что расположена между библиотекой и усыпальницей Александра.

— Но это же чересчур сурово… — еле слышно вымолвила она. — Я понимаю, он должен быть наказан, но… может быть, можно как-то…

Он обнял ее и поцеловал в губы.

— Шшш… — прошептал он. — Не думай больше об этом. Ты не должна будешь смотреть на казнь. Никто не осудит тебя за то, что ты останешься во дворце. После того как ты была больна прошлой ночью, следует избегать событий, которые могут взволновать тебя. Но мне, как ты понимаешь, придется быть там и проследить, чтобы мой приказ был выполнен как подобает.

Он провел пальцем по ее нижней губе.

— Это начало болезни сделало тебя такой несговорчивой вчера.

Она погладила его по руке и, повернувшись, прислонилась к нему спиной. Он обнял ее и поцеловал в пробор.

— Простите меня, если я обидела вас, — сказала она. — У меня было время подумать, и я осознала всю мудрость вашего решения относительно того, чтобы я стала вашей женой.

— Хорошо! — Он снова обнял ее. — Сейчас возвращайся в свои покои и дай мне возможность заниматься государственными делами. Я приду к тебе днем, обещаю.

Она пожала ему руку и опустила взгляд, не решаясь посмотреть Птолемею в глаза. На его среднем пальце был массивный золотой перстень с вычеканенной на нем львиной головой. Майет взглянула на него и сделала резкий вдох. Этот перстень…

Это был перстень Александра.

Александр приказал сделать его в память о своем друге Гефесте, трагически погибшем у Гамадана. Она в последний раз видела этот перстень на руке Александра. Он поклялся никогда не снимать его ни в этой жизни, ни в следующей.

Александр.

Из ее груди вырвался сдавленный крик, колени Майет подкосились, и ее захлестнула волна воспоминаний… Смерть Александра в Вавилоне… Предательство Пердикки… В ее памяти проносились лица, голоса. Крик ее новорожденного младенца, которого она передала Кайану. Эхо собственных слов донеслось до нее сквозь годы.

…Ты должен отвезти моего сына на нашу родину, в горы. Ты, самый дорогой для меня человек на свете, должен вырастить его и сделать принцем.

…Отыщи другого ребенка, сына персиянки и грека, светловолосого и светлокожего, как мои младенец. Я поменяю их и объявлю найденыша своим сыном.

— Это невозможно, — ответил Кайан.

Она вспомнила свой ответ. Он возник в ее памяти и был чист и ясен, как капля из согдианского горного потока.

…Кто обратит внимание на одинокого путника, едущего на бактрийском верблюде? Кому понадобится одинокий наездник с маленькой ношей? Бактрианские верблюды бегают быстрее всех на свете. Да, отсюда далеко до Двух Царств, греки никогда не смогут завладеть им…

Как Птолемей завладел Египтом.

Роксана. Ее звали Роксаной… Она была дочерью верховного принца Оксиарта и царицы Пари, правителей Бактрии и Согдианы. Она была вдовой Александра Македонского. Она была Роксаной, последовавшей вместе с Александром в Индию, где ее захватил правитель Индии, приказавший выжечь на ней клеймо… Она в отчаянии подменила своего новорожденного младенца на найденыша, чтобы враги не смогли убить ее сына, и семь лет томилась в плену в Македонии.