У Вовки захватило дух, ничего подобного он раньше не видел. Когда клип закончился, он ошеломленно покачал головой:

– Мастерская работа! Клип делал какой-то профи, соображающий по части энергетики.

– Согласен. Очень похоже на астральный вылет. Нарисовали во всех деталях! – оценивающе заметил Сергей.

Вскоре за ними приехала Светлана. Это была общительная сероглазая девушка, хрупкая, как подросток. Коротко подстриженные светло-русые волосы еще больше подчеркивали в ней юную девчонку. Света родилась в Сибири, но в Ташкенте жила давно, очень любила этот город и считала его родным.

Ее белая «девятка» катила по утопающим в зелени улицам столицы. По сторонам мелькали могучие чинары (платаны), пирамидальные тополя, карагачи, тутовые деревья. И хотя лето только начиналось, листву уже посеребрил изрядный слой пыли. От этого платаны казались седыми мудрыми великанами, свысока взирающими на людскую суету.

Прежде всего, гости решили взглянуть на центр Ташкента, и Света направила своего железного коня именно туда. Вскоре перед Вовкой и Серегой возникли два сверкающих здания из стекла и бетона, отражающие солнечные лучи. Размеры зданий впечатляли, это были небоскреб Национального банка Узбекистана и гостиница «Интерконтиненталь».

Поблизости находилось действующее медресе (религиозная мусульманская школа) со смешным названием «Кукельдаш». Света, Вовка и Серега вышли из машины, чтобы полюбоваться этим очаровательным сооружением, переносящим в атмосферу арабских сказок.

Медресе было построено из желтого кирпича. Искусные витые узоры из глазури и майолики голубого цвета украшали его фасад. Сочетание желтого и голубого – цветов солнца и неба, песка и воды – традиционное для мусульманских стран. На маленьких окошках внутри арочных углублений были видны деревянные решетки. По углам фасада высились затейливо расписанные башенки с голубым куполом и узкими сводчатыми окошками. Центральный портал представлял собой огромную прямоугольную «плиту», сложенную из того же желто-бурого кирпича с сохранившимися остатками звездчатых орнаментов из голубой и синей глазури. В центре портала располагался высокий вход в виде арки.

Света поведала экскурсантам, что строителем медресе считают визиря ташкентских ханов по имени Кукельдаш, что переводится как «молочный брат хана». В XIX веке это здание служило кокандским ханам крепостью, а заодно и местом казни. По словам Светланы, с верхушки портала прямо на каменную площадь в завязанных мешках сбрасывали жен, которых подозревали в измене мужу.

– Дикие нравы, – пробурчал Вовка, представив ощущения женщины, летящей с высоты пятиэтажки, в темноте, навстречу своей смерти.

– Вот жадность человеческая! Ни себе, ни людям, – резюмировал Сергей.

Поднявшись по ступеням ко входу, Тараканов и Серега спели зикр, после чего сделали несколько задержек после вдоха.

Первые две задержки Вовка сделал с открытыми глазами. На вдохе, поднимая голову, он созерцал узоры на верхней части портала, а на задержке – голубое небо, чуть дрожащее от зноя.

Во время третьей задержки, закрыв глаза, Вовка почувствовал, как прямо перед ним концентрируется Нечто. То, чему нет названия. Тугой, плотный сгусток Силы, древнейшей и могущественной. После выдоха этот сгусток, как выпущенный снаряд, устремился прямиком в межбровье. Тараканов вздрогнул от толчка, и в центре головы, в области Аджна-чакры, или третьего глаза, взвился неистовый вихрь. Вовка почувствовал, как у него заломило во лбу. Такое бывает, когда, разгорячившись, жадно выпиваешь ледяную воду. Струи, распирающие область за межбровьем, свинтились в закрученный жгут, вращающийся в голове. Потом все расширилось, и перед Вовкиным внутренним взором четко засиял тоннель, уходящий в неизведанное пространство.

Тоннель был бархатно-черным, объемным. Вход в него окаймляло радужное кольцо из полупрозрачных, бликующих черточек и штрихов. Подобные трепещущие радужные звездочки можно увидеть, если смотреть на солнце сквозь ресницы, оставив узенькую щелочку между веками. Пространство внутри тоннеля дышало и звало. Удерживая картинку, Вовка сделал новый вдох и задержку, собираясь нырнуть туда, но тоннель растворился. Еще одна задержка – и Вовка сообразил, что упругая, неописуемая субстанция, которой он был еще миг назад, стала превращаться в знакомое плотное тело. В том мире, откуда Тараканов вернулся, он совершенно необъяснимым, загадочным образом лепил и ваял все, что там было, из самого себя! Из своего «тамошнего тела», а точнее – из той субстанции. И она гораздо древнее и реальнее, нежели все, что принадлежит этому миру, Матрице.

Когда Тараканов открыл глаза, то обнаружил, что стоит устойчиво, не шатаясь, без всяких вибраций. Холодные струйки пота стекали по спине, футболка промокла почти насквозь и прилипла к телу. С Серегой на задержках тоже творилось нечто странное. Позже, когда он делился впечатлениями, то буквально не мог подобрать слов. Оба отметили, что после «приземления» все вокруг стало каким-то бледным, искусственным, а там все было живым, реальным.

Света сама не без интереса разглядывала вход в здание медресе, а когда вдруг подошла к друзьям, то искренне подивилась:

– Вот это у вас глаза! Как будто инопланетян увидели.

– Вроде того, – хмыкнул Серега. – Только мы сами инопланетянами были. На родину летали. Теперь на этой планете все кажется прямо неродным.

– Завтра в горы поедем! Вот там посмотрим, как ваши глазки заблестят! – с понимающей улыбкой пообещала Светлана.

Троица уселась в машину, и экскурсия продолжалась. В транспортном потоке было много старых советских автомобилей, среди которых то и дело встречались новенькие белые «Daewoo Nexia». Света объяснила популярность этих иномарок тем, что их собирают в Ташкенте. И хотя по качеству они явно уступают машинам корейской сборки, но зато существенно дешевле остальных иномарок.

В облике Ташкента удивительным образом переплетались гигантомания социализма, роскошь местных ханов и нищета бедных кварталов. Ослепительные восточные дворцы с громадными куполами, монументальные правительственные здания из стекла, фантастическая телебашня, древние мечети… И по соседству с этим великолепием – жалкие лачуги.

Светлана показала гостям древний Ташкент – узенькие улочки, по обеим сторонам которых тянулись бесконечные глухие, без единого окошка, дувалы (глинобитные стены-заборы). От строений веяло застоявшимся духом средневекового феодализма.

Вовка поймал себя на ощущении, будто оказался в кинофильме про басмачей, посреди обнищавшего кишлака. Казалось, что вот за дувалом затаился бородатый бандит, в чалме и с обрезом в руках. Или усатый полицейский в фуражке и с красной книжечкой. Что по сути своей довольно близко.

Во дворах обшарпанных хрущевских пятиэтажек, которые друзья иногда проезжали на своем пути, они часто видели окна квартир с выбитыми стеклами, зияющие пустотой и заброшенностью. Ташкентцы бросали жилье и уезжали в Россию, в надежде на лучшую жизнь. Некоторые улицы были завалены мусором.

Когда Светина «девятка» вырвалась из лабиринта серых дувалов и вновь поехала по широким проспектам, гости вздохнули свободно.

– Ну, ребята, готовьтесь! Сейчас заедем на восточный базар, – предупредила Света, мило улыбаясь. – Только не покупайте все сразу. И торгуйтесь, иначе продавец может обидеться до глубины души. Важны не выторгованные 100 сум[19], а сам процесс.

– Ух, черешенки сейчас накупим! – мечтательно протянул Тараканов, с детства обожавший эту ягоду.

– И клубнички с абрикосами! – присоединился Серега.

Ах, знаменитый восточный базар! Множество строк посвящено ему, но никакие слова не способны передать все великолепие, сочность и буйство красок, запахов и звуков, что царит здесь, всю кутерьму, присущую этому месту. Все это надо видеть своими глазами, слышать, говорить, нюхать, пробовать на вкус…

Азиатский базар – это пуп Земли, здесь кипит жизнь, процветает торговля, здесь наслаждаются едой и напитками, совершают сделки, обсуждают новости.