Когда подъехала Светлана, уже начало смеркаться. В небе полыхал закат, потрясая великолепием красок, разукрашивая голубой купол, раскинувшийся над городом, в цвета меди, червонного злата, огня, нежной розы, темно-синего бархата и бирюзы. Темнело быстро, будто кто-то опускал тяжелые шторы на небосвод.

За окнами автомобиля зажигались вечерние огоньки. Вот и долька луны засветилась между острыми макушками тополей. Раскаленный воздух постепенно остывал, подул легкий ветерок, принося желанную прохладу. Вечером Ташкент действительно выглядел совсем по-другому: иные запахи, иные краски, иные звуки. Вокруг порхало едва уловимое ощущение сказки, тайны. Но едва Вовка пытался сфокусировать внимание на том, что то и дело привлекало его внимание, как это ощущение, точно быстрая ласточка, вспорхнув крылышками, мгновенно уносилось прямо из-под носа. А через несколько секунд вновь трепетало на периферии восприятия. Хотелось умиротворенно созерцать течение жизни этого странного города, ни о чем не думая, а только впитывая энергию азиатской неги.

Света припарковала машину возле ресторанчика, стилизованного под кишлак. Столики здесь располагались прямо под открытым небом, а вокруг была выставлена плетеная изгородь. Между столиками и вдоль изгороди были размещены предметы быта дехкан, колеса от арбы, бочки, сельскохозяйственные орудия, пучки трав, большущие тыквы.

Выбрав столик, троица вольготно разлеглась вокруг него, расположившись на длинных сиденьях, укрытых мягкими циновками и подушками.

Серега с Таракановым заказали рыбу и салат, Светлана – национальное блюдо из мяса. Обслуживание было таким же неторопливым, как и местный образ жизни. Зато порции – убойные. То, что в меню было обозначено как «салат», оказалось большим блюдом с горой листового салата, помидоров, огурцов, зелени и лука. Когда официантка в узбекской одежде поставила перед Таракановым овальное блюдо со здоровенной поджаренной рыбиной, он от неожиданности замер, ибо одному человеку съесть столько было не под силу. Рыба называлась «маринка» и имела удлиненное туловище серебристого цвета и усики в углах рта. Света сказала, что эта редкая рыба водится только в Средней Азии, в чистых горных реках.

Белое мясо маринки (как звучит, а?!) оказалось очень нежным и сладковатым на вкус. Однако как Вовка ни старался, больше половины порции не осилил.

Картину обжорства дополнял объемистый высокий чайник из жести, с длинным носиком, больше похожий на кофейник. Зеленый чай здесь по традиции подавали непременно с лимоном и сахаром.

Попивая этот удивительно ароматный напиток, Серега отметил, что за два года ташкентские цены значительно выросли, и не только в кафе и ресторанах, но и на рынке.

После сытного ужина Светлана еще немного покатала друзей по ночным улицам столицы Узбекистана. У площади Памяти они остановились и вышли из машины. Одна часть площади была выложена большими каменными плитами, другую занимали газоны и клумбы. Но взгляд гостей остановился на сооружении вроде беседки, которое возвышалось на вершине холма.

Стройные высокие колонны поддерживали купол (похожий на купол мечети), окаймленный парапетом с узорчатыми выступами. Издали казалось, что на колоннах покоится огромная, отороченная диковинным мехом, шапка витязя, а сам витязь стоит в центре беседки, выхваченный из мрака лучами колдовского зеленого света. Колонны и сводчатый потолок купола также были ярко освещены голубовато-зеленым светом, бьющим откуда-то из-под земли. Какая-то мистичность угадывалась в каждой детали этого мемориала.

Светлана нарушила наступившую тишину прозаичным комментарием:

– Памятник Алишеру Навои, знаменитому узбекскому поэту. Бывший визирь султана, активный правозащитник XV века, за что и был отправлен в ссылку.

Поднявшись мимо плакучих ив по лестнице, ведущей к монументу, Серега, Вовка и Света подошли к беседке вплотную. Статуя изображала высокого витязя в чалме, длинном складчатом одеянии, с посохом в правой руке. Взгляд каменного изваяния с волевыми чертами лица и аккуратной бородкой был устремлен в бесконечность.

Вблизи памятник производил еще более чарующее впечатление. Ярко-зеленая подсветка придавала ему, колоннам и своду купола какое-то магическое очарование, а рельефные тени усиливали эффект.

– Глаз не отвести! – выразил общее настроение Серега.

По дороге в гостиницу Света напомнила, что на следующий день гостям предстоит большое путешествие в горы:

– Заеду за вами в полдевятого утра. Еду не берите, купим все по дороге. Лучше захватите памперсы! Эх, представляю, как вас в горах унесет, товарищи орлы!

Встав рано утром, «орлы» прямо в номере приступили к йоге, зарядив на полчаса лежачий комплекс с задержками после выдоха, после которого искупались в бассейне, подышали пранаяму и еще полчаса делали «Сурью» и «Око». Энергия была помягче, чем предыдущим вечером, но ничуть не слабее – как при хорошем шторме.

Стоимость завтрака была включена в оплату проживания, поэтому друзья отправились в ресторанчик гостиницы. Все продукты были свежими и аппетитными. Набрав домашнего творожка, сметанки, сыра, фруктов, изюма с орешками и круассанов, Серега с Вовкой уселись за столиком во дворе отеля, неподалеку от бассейна. Пиалки были маленькие, поэтому за очередной порцией чая, меда и варенья из лепестков роз пришлось совершить несколько рейсов, но, даже несмотря на это, на завтрак ушло не больше сорока минут.

Сборы тоже много времени не заняли, а уже через считанные мгновения приятели катили в Светиных «Жигулях» по улицам утреннего Ташкента. На выезде из города они увидели множество полицейских с автоматами.

Светлана, фанатка гор, поведала, что путь их лежит в поселок Чимган, который находился в девяноста километрах от столицы у подножия гор Большой и Малый Чимган на высоте 1600 метров. Эти горы являются отрогами Западного Тянь-Шаня.

Дорога из Ташкента в Чимган пролегала вдоль реки Чирчик, широко разлившейся по равнине. Вдали по правой стороне реки виднелись холмистые предгорья. Кое-где вдоль трассы росла раскидистая арча (можжевеловые деревья). В городке Чирчик путешественники сделали остановку, закупив на базаре отменную черешню, смородину, миндаль, огурчики, свежеиспеченные лепешки и минералку. Серега не смог пройти мимо горки арбузов, видеть которые в это время года московскому жителю было, мягко говоря, непривычно. Так что он не удержался и взял-таки десятикилограммовую «бомбочку».

Дорога поползла в гору. Впереди замаячили заснеженные вершины Чимгана. Любуясь пейзажем, друзья уминали за обе щеки сладкую, мясистую черешню. Когда машина взобралась на перевал, их взгляду открылась великолепная картина. Слева в долине раскинулось огромное Чарвакское водохранилище с плотиной. Вода имела удивительный бирюзовый цвет с зеленоватым оттенком. Со всех сторон озеро было окружено горами. Поросшие лесом склоны переходили в скалистые пики, и лишь на самых высоких вершинах кое-где белел снег.

На подъезде к конечному пункту маршрута Света сообщила, что в Чимгане есть канатно-кресельная дорога протяженностью около километра, но поскольку был будний день, существовала некоторая доля вероятности, что подъемник не работает. Волшебники дружно щелкнули, и еще издали увидели, что разноцветные кресла подъемника плавно перемещаются, перевозя немногочисленных пассажиров.

Автомобиль остановился у подножия Чимгана. Света торжественно оповестила, что они находятся на горе, высота которой – 3309 метров над уровнем моря.

Едва Серега с Вовкой вышли из машины, к ним тут же подскочили узбеки, наперебой предлагающие конные экскурсии или четырехместные номера с евроремонтом в соседней гостинице за сорок долларов в сутки. Еле отбившись от предприимчивых детей гор, путешественники вышли на просторное плато и огляделись.

Величественное зрелище! Горные вершины образовывали чашу, открытую в одну сторону – назад, откуда приехали друзья, а впереди по центру нависала могучая громада Большого Чимгана, с ровным, почти горизонтальным, будто срезанным верхом. Зелень трав, расстилающихся внизу, по мере того, как друзья поднимались, перемежалась серыми каменистыми скалами. Кое-где виднелись вкрапления бурых песчаных осыпей и серебристых ручейков. Снег лежал лишь на самой верхушке горы, в расщелинах, неровными пятнами и полосами.