Наверное, абсурдность самой обстановки заставила ее так среагировать на апельсин. На улице она увидела простого солдата, который держал в руках апельсин: он поднес золотистый плод ко рту и надкусил его. Она с негодованием смотрела на него. Она отдала бы все на свете за один этот апельсин, за то, чтобы принести его домой детям. Но она знала, что этого не будет. Ее чрезвычайно возмутило то, как вел себя этот солдат, как он небрежно поедал апельсин. Он откусывал от этого красивого, круглого, экзотического, сияющего плода, “словно этими фруктами в Сувалках питались ежедневно”.
Когда с запада дул ветер, Лаура чувствовала тошнотворный запах. Это смердели трупы погибших зимой, их зарывали кое-как. Говорили, что там их лежат десятки тысяч[88].
46.
Пятница, 16 апреля 1915 года
Уильям Генри Докинз пишет письмо матери в порту Лемноса
Наконец в путь. И окончательно известен пункт назначения — Дарданеллы. Слухи об операции циркулировали с февраля. Тогда они узнали, что корабли союзников без особого успеха атаковали османские артиллерийские батареи, блокировавшие пролив, и что атака повторилась в прошлом месяце, но была столь же безуспешна[89]. Уже в конце марта большая часть бригады Докинза отправилась через Средиземное море к острову Лемнос, в северной части Эгейского моря. Сам же он оставался в большом лагере под Каиром. Между тем он прекрасно понимал, что затевается что-то серьезное. В прошлом письме домой он писал: “Говорят, мы станем частью гигантской армии — французской, русской, балканской (!) и британской — и сперва покорим Турцию, а потом двинемся в Австрию”[90].
Перемены пришлись очень кстати. Месяцы бездействия — не считая учений — отравляли боевой дух и ослабляли дисциплину. Австралийцы проявляли все больше неуважения к британским офицерам, а солдаты разных национальностей все более разнузданно вели себя в Каире. Кульминацией стали события двухнедельной давности, пришедшиеся на Страстную пятницу, когда в квартале увеселительных заведений вспыхнули беспорядки. Каир считается одним из самых греховных городов мира, в нем множество борделей, игорных домов, где жаждущие развлечений могут попробовать все — от наркотиков до стриптиза. По непреложному закону “спрос рождает предложение” все это расцвело пышным цветом, когда сюда хлынули десятки тысяч молодых солдат с деньгами в карманах. Дисциплина пошатнулась, недовольство местного населения военными усилилось[91].
Итак, в Страстную пятницу сотни солдат, главным образом австралийцев и новозеландцев, принялись бесчинствовать в одном из увеселительных кварталов Каира. Они в ярости громили бары и бордели, выбрасывали мебель на улицу и поджигали ее. Буйствующая толпа все прибывала, так как к месту спешили другие солдаты. Вмешаться попыталась военная полиция; в ответ в нее полетели бутылки, четыре солдата были ранены. Вызванные на подмогу британские военные со штыками были тут же разоружены, их винтовки бросили в огонь. Неудачей окончились и попытки усмирить толпу при помощи кавалерии. Постепенно все успокоилось само собой. Докинз тоже был там и охранял шлагбаум на одной из улиц. В последующие дни озлобленные солдаты сожгли в лагере буфет и кинотеатр.
Примерно неделю назад воинская часть Докинза с облегчением покинула Египет, и тогда в порту Александрии стояло полным-полно военных кораблей. Через два дня они подошли к берегу Лемноса. Остров был крохотный, все уместиться на нем не смогли, так что многие солдаты просто остались на кораблях. Сейчас Уильям Генри Докинз сидит на борту корабля “Машобара” в порту Лемноса и пишет письмо матери:
Здесь есть забавные старинные ветряные мельницы, на которых мелют зерно. Это большие каменные постройки с огромными крыльями из парусины. Остров очень чистый, и люди тут чистоплотные, — слава богу, какой контраст с Египтом! Повсюду растет зеленая трава, поля очень красивые, покрыты цветущими красными маками и ромашками. Вчера мы сошли на берег, чтобы рота немного размялась и осмотрела достопримечательности острова. Местное население здесь, как и везде, стремится побольше заработать на солдатах. Больших магазинов тут нет, поэтому мы просто прогулялись по острову и посмотрели на народ. У одного — круглый сыр под мышкой, у другого — связка фиг, у третьего полный карман орехов, у четвертого — мешочек сухарей… все вокруг пытаются что-то продать. Мы приятно провели время.
Докинз знает, что скоро они отправятся дальше, он знает, какую задачу ему и его роте предстоит выполнять в будущем: они должны отвечать за обеспечение бригады водой. На борту “Машобары” множество насосов, труб, буровые установки и, кроме того, землеройное оборудование и инструменты. Да и сам корабль уже превращается в судно специального назначения: на носу открыли огромные двустворчатые “двери” для высадки. Они получили карты места, где должны будут высадиться. Оно называется Галлиполи и представляет собой узкий, длинный полуостров, запирающий вход в Мраморное море. Но об этом в письме он ничего не пишет. И он завершает такими строками:
Больше рассказывать нечего, так что на этом я заканчиваю. Передавай всем привет от меня с большой любовью. Твой любящий сын Вилли. Ххххххххх девочкам.
47.
Воскресенье, 25 апреля 1915 года
Рафаэль де Ногалес стал свидетелем уничтожения двух величайших святынь Вана
Светает. Он просыпается на пуховой перине, на зеленых шелках. Обстановка комнаты под стать его роскошному ложу: на потолке висит арабская бронзовая люстра с разноцветными хрустальными вставками, на полу лежат ковры ручной работы и стоит подставка с декоративным оружием из дамасской стали. На ней есть и дорогие статуэтки из севрского фарфора. Раньше эта комната принадлежала даме. Он догадался об этом по карандашам для подводки глаз и помаде малинового цвета, которые валялись на маленьком столике.
Вдали пробуждается турецкая артиллерия. Батареи, одна за другой, открывают огонь. Они прибавляют свой резкий треск к нарастающему грохоту, пока все не зазвучит как обычно: грохот, треск, шум падения, хлопанье, гул, выстрелы, вскрики.
Вскоре он отправляется в путь верхом. Сегодня утром он должен проинспектировать восточный сектор.
Рафаэль де Ногалес находится на окраине старинного армянского города Вана, в северо-восточной провинции Османской империи, вблизи от Персии и России — до границы всего-то 150 километров прямо на север. В городе мятеж. Ногалес несет службу в одном из подразделений, которые прибыли для подавления мятежа.
Обстановка сложная. Армянские мятежники засели в старой части города, за крепостной стеной, и в квартале Айгестан. Войска турецкого губернатора контролируют крепость на горе, над городом, и остальные кварталы. А где-то на севере находится русский армейский корпус: он пока еще не преодолел труднодоступный горный перевал Котур-Тепе, но теоретически может дойти сюда за один день. По обе стороны фронта настроение у воюющих меняется от надежды к отчаянию, от страха к уверенности. У армян-христиан нет иного выбора; они знают, что должны продержаться до прибытия русского корпуса. Их враги-мусульмане понимают, что должны победить, прежде чем русские покажутся на горизонте и осаждающие и осажденные поменяются ролями.
Это объясняет необычайную жестокость боев. Ни одна сторона не берет пленных. За все время своего пребывания в Ване де Ногалес увидит лишь трех живых армян: официанта, переводчика и человека, найденного в колодце, где он просидел девять дней, убежав по каким-то причинам от своих, — последнего допросили и покормили, чтобы он пришел в себя, после чего расстреляли “без всяких церемоний”. Жестокие расправы происходили еще и потому, что большинство здесь были партизаны, энтузиасты, добровольцы — гражданские лица, которые внезапно получили в руки оружие и безграничную возможность отомстить за былые обиды — действительные или воображаемые, или пресечь будущие несправедливости — тоже действительные или воображаемые. Под началом у де Ногалеса кого только нет — воинственные курды, местные жандармы, турецкие офицеры-резервисты, черкесские аширеты и целые банды[92].
