– Быть может, вы все-таки присядете, милорд?

– Я не собираюсь у вас рассиживаться! Мне необходимо узнать, по какому праву и на каком основании вы позволили себе…

– Прошу вас сесть, милорд! – властно перебил его Хардинг. – Я родом отнюдь не из семьи адвокатов, а потому мои методы убеждения, возможно, не столь изысканны, как у других лондонских юристов, но действуют безотказно. Уверен, будь мистер Моллипонт здесь, он бы, без сомнения, это подтвердил.

Ричард подивился самоуверенности этого человека. Воистину «железный Хардинг». На его месте любой другой адвокатишко давно бы уже трясся как осиновый лист, опасаясь последствий его гнева.

– Уж не пытаетесь ли вы мне угрожать? – процедил он сквозь зубы.

– Мне бы очень этого не хотелось. Еще раз настоятельно прошу вас присесть, милорд.

Ричард уселся на стул с высокой спинкой, стоявший напротив стола Хардинга.

– Ваши слова свидетельствуют, что супруга ознакомила вас с содержанием моего письма.

– У вас имеются реальные факты, позволяющие выдвинуть против меня столь серьезные обвинения?

– Я хорошо понимаю, как опечалило вашу супругу и вас мое письмо, но надеюсь, что и вы поймете, как важно было для меня исполнить свой долг, предупредив о возможной опасности свою клиентку.

– И обратив тем самым ее подозрения и гнев на меня, ее мужа, так, что ли?

– Копии с избранных мест из завещания Уильяма Лонгберна и текстов брачных договоров вашей супруги, обнаруженные мной по воле случая в портфеле мистера Моллипонта, действительно выглядели весьма подозрительно. К тому же клерк был очень напуган тем субъектом, который скупал у него эти выписки, и некоторое время отказывался сообщить мне его имя. Потом, правда, он решил, что молчать и запираться глупо, и рассказал мне все. Решительное объяснение с Моллипонтом состоялось вчера, и вчера же я написал обо всем леди Доверкорт.

Ричард перевел дух. Слава Богу, скоро его жена получит письмо Хардинга и узнает о его, Ричарда, непричастности к этому мерзкому, порочащему его имя делу.

Однако, по мнению Ричарда, это запоздалое письмо ничуть не умаляло вины сидевшего перед ним человека. Ведь если бы не чудовищные обвинения Хардинга, они с Элиссой так или иначе урегулировали бы свои разногласия – в конце концов у какой недавно вступившей в брак пары их нет?

Кроме того, существовал еще один враждебно настроенный к нему человек – тот, кто затеял всю эту интригу и, весьма возможно, готовился претворить упомянутый Хардингом план в жизнь, в силу каких-то пока еще не известных Ричарду причин.

Мистер Хардинг заговорил снова:

– Признаться, я не хотел подвергать жизнь вашего пасынка даже малейшему риску, а потому и позволил себе написать столь тревожное письмо вашей жене. Прошу простить меня за доставленное всем вам беспокойство.

– Беспокойство? Подыщите другое слово, Хардинг! Лично я пережил муки ада!

В холодных серых глазах мистера Хардинга появился отблеск чувства, отдаленно напоминавшего сожаление.

– Со своей стороны я обещаю уладить это дело к вашему с леди Доверкорт взаимному удовольствию. Я не только установил имя человека, который платил мистеру Моллипонтуза выписки из документов, но и понял, как мне кажется, зачем он все это затеял.

– Его имя? – вскричал Ричард, вскакивая на ноги и опуская внушительный кулак на столешницу прямо перед носом у Хардинга. – Кто это?

– Если вы будете вести себя в столь агрессивной манере, у меня может сложиться впечатление, что я, назвав вам имя этого человека, сделаюсь невольным подстрекателем и соучастником убийства.

– Неужели вы полагаете, что при сложившихся обстоятельствах я могу вести себя взвешенно и сдержанно? – отрезал Ричард.

– Придется, иначе я ничего вам не скажу. Я сам пошлю за этим типом королевских жандармов, и он предстанет перед судом, как то по справедливости и должно быть.

Ричард грозно сдвинул брови.

– Можете ничего мне не говорить. Я и сам догадаюсь.

Этого негодяя зовут Седжмор. Он, в чем я ни секунды не сомневаюсь, хочет заполучить мою жену и ее имение.

– Я не стану ни подтверждать, ни отрицать ничего из того, что вы говорите, пока у меня не сложится твердое убеждение, что в ваши намерения не входит брать на себя функции судьи и палача.

Ричард в упор посмотрел на Хардинга, но тот спокойно выдержал его взгляд. Решив, что от адвоката ни угрозами, ни пронизывающими взглядами ничего не добьешься, Блайт сдался.

Снова усевшись на стул и взяв себя в руки, он сказал:

– Ладно. Считайте, что я угомонился.

– Вот и хорошо.

– Но ведь это Седжмор, не так ли? Только назовите мне имя, и вы получите мое честное благородное слово, что я не стану вмешиваться в ход судебного разбирательства.

– Уж лучше я подожду. Если этот человек узнает, что он под подозрением, то, очень может быть, попытается удрать за границу.

– Делать нечего, придется ждать, – вздохнул Ричард.

– На этой стадии дела вам ничего другого не остается.

– Но вы-то, выдвигая против меня обвинения, ждать не захотели!

– Официально я никаких обвинений против вас не выдвигал. Я всего лишь предупредил в частном письме вашу жену о возможных последствиях деяния мистера Моллипонта. Не скрою, я полагал, что это вы платили за выписки из документов, поскольку подозревал вас в заговоре против жены с самого начала.

– Однако вы не поставили мою жену в известность о своих подозрениях.

– Я – адвокат. Мое дело не высказывать подозрения, а защищать интересы моих клиентов, особенно тех, чье положение представляется особенно уязвимым.

– Кто бы ни был злоумышленник, его замысел жениться на Элиссе, а затем расправиться с ее сыном ради приобретения собственности выглядит невероятно жестоким.

– Боюсь, вы недооцениваете прелести своей жены и не слишком хорошо осведомлены о реальной стоимости одного из самых процветающих имений в графстве. – Лицо «железного» Хардинга слегка оживилось. – Или, быть может, вы знаете о других, неизвестных мне причинах, которые могли заставить злоумышленника попытаться завладеть поместьем Блайт-Холл?

– Разве что его красота? Ничего, кроме этого, мне в голову не приходит. – Ричард пожал плечами. – На мои взгляд, в этом деле присутствует какая-то странность, и, что бы вы там ни говорили, вся эта история по-прежнему кажется мне невероятной.

– Мне представляется странным другое обстоятельство В своих пьесах вы пишете о человеческой низости и алчности, а сами упорно отказываетесь поверить в простейшее объяснение, которое предлагаю я.

– Описывать придуманных злодеев – одно дело, я совсем другое – представить себе реального человека, который способен на подобную низость. Но оставим это. Скажите лучше, что заставило вас усомниться в моей причастности к этому делу?

– Выжидательная позиция, которую вы заняли. Вернувшись в Англию, вы не предприняли ни одного незаконного шага, чтобы завладеть имением, а положились на естественный ход событий.

– Да, это правда. Я полагал, что Блайт-Холл принадлежит мне по праву, и ждал, когда король мне его вернет. Долго ждал.

– Хочу заметить, что ваши ожидания были щедро вознаграждены.

Ричард задумчиво потер подбородок, размышляя над тем, что еще, помимо отношений «клиент – адвокат», могло связывать Элиссу и Хардинга. Уж слишком, на его взгляд, «железный» Хардинг заботился о благополучии его жены. Или ему все это только кажется?

– Не забудьте ей об этом напомнить. И скажите, что я никогда не сделаю Уилу ничего плохого.

– Я вам верю.

Ричард успел уже понять, что заручиться доверием мистера Хардинга непросто, и эти слова адвоката много для него значили.

Жаль только, что Элисса ему не доверяет. Пока по крайней мере.

– Знаете, Хардинг, – признался Он адвокату, – я ведь люблю Элиссу – очень!

Адвокат улыбнулся:

– Рад это слышать. Она, как никто, заслуживает любви и счастья.

– В таком случае мне остается только удивляться, что вы не отговорили ее от брака со мной, – заметил Ричард, которому этот вопрос давно уже не давал покоя.