Теперь, однако, уверенности в этом у него не было. Как быть, если его надежды на счастье ни на чем не основаны?

Быть может, он, ослепленный страстью, дал волю пустым фантазиям? Быть может, нет смысла надеяться на лучшее и следует подпустить в отношения с Элиссой больше скепсиса? Это был старинный прием, к которому Ричард прибегал в отношениях с женщинами, чтобы сохранить душевный покой и оградить себя от ненужных эмоциональных потрясений и боли.

Но если он не прав и счастье, о котором он боялся даже мечтать, не миф и не его фантазии… что тогда? Тогда… он, прибегая к своим излюбленным уловкам в делах любви, выкажет себя последним глупцом, поскольку как можно еще назвать человека, который собственными руками хоронит свои надежды и упускает счастливый шанс, предоставленный ему судьбой?

Вздохнув, Ричард отлепился от стены и отправился разыскивать своего пасынка.

Вечером того же дня, после того как усталый Уил пошел спать, Ричард и Элисса расположились в креслах друг против друга в новой просторной гостиной на первом этаже. Очень скоро Ричард пришел к выводу, что его жена вести с ним разговоры не настроена. У нее на коленях лежало рукоделие, и она усердно занималась вышивкой, сосредоточив на работе все свое внимание.

Ричард потянулся к графину, налил себе бокал вина и залпом его выпил. В каком-то смысле он был даже рад, что на столе оказалось вино. Обычно выпивкой он не злоупотреблял, так как не очень полагался на способность алкоголя снимать напряжение и успокаивать нервы, но сегодня решил сделать для себя послабление.

– Быть может, завтра ты снизойдешь до меня и покажешь мне окрестности?

– Ты же здесь вырос! К чему тебе провожатый?

– Здесь все так изменилось… Ты ведь не хочешь, чтобы я провалился в какой-нибудь ров или колодец?

Она пожала плечами.

– Нет, правда, ты ведь не хочешь этого? Я, конечно, повел себя вначале не лучшим образом, но могу еще исправиться и стать лучше. Но если я сломаю себе шею, измениться в лучшую сторону мне так и не удастся.

Легчайшее подобие улыбки коснулось уст Элиссы, но с Ричарда и этого было довольно. Он был счастлив ничуть не меньше, чем это бывало при успешной постановке его пьесы, когда ему аплодировали тысячи людей.

Поднявшись с места, Ричард подошел к Элиссе и сел с ней рядом. Она вздрогнула, но не отодвинулась от него, и радость захлестнула Ричарда.

– Что это ты такое вышиваешь?

– Драпировку для этой комнаты. Хочу повесить ее здесь на стену.

Ричард наклонился к ней, чтобы получше рассмотреть ее работу.

– У тебя отлично получается.

– Ты такой же знаток вышивок, как и всего остального на свете?

– Да никакой я не знаток – с чего это ты взяла?

– Ну… ты всегда так авторитетно обо всем рассуждаешь.

– Не я один – многие пытаются делать выводы, не разобравшись в сути вопроса.

– Вот именно. Мой покойный супруг вовсе не разрушал все вокруг, как ты, возможно, считаешь. Он перестроил только дом. Все же остальные постройки – да и все имение в целом – остались в неизмененном виде. За исключением угодий в северной части – там был лес, который твой дядя продал мистеру Седжмору.

Ричард вздохнул и положив руку на ладонь Элиссы. Когда она подняла на него глаза, он сказал:

– Мне, должно быть, пора уже перестать удивляться при виде изменений, которые претерпела собственность моих родителей. Обещаю, во всяком случае, больше по этому поводу тебя не донимать и не жаловаться. Что случилось, то случилось, и твоей вины в этом нет. Постарайся меня понять, – продолжал он развивать свою мысль, придав лицу выражение меланхолической грусти. – В течение долгого времени я жил мечтой, что в один прекрасный день имение моих предков перейдет ко мне. Когда я узнал, что дядя его продал, я пришел в ужас – ведь дядюшка не имел никакого права его продавать. Когда произошла Реставрация и король Карл взошел на престол, я продолжал надеяться, что его величество изыщет способ, чтобы вернуть мне владения родителей. И он его изыскал. И вот теперь волею судьбы и короля я оказался у себя дома – и что же увидел? К своему ужасу, я вдруг осознал, что мой дом уже давно не мой дом. Понятное дело, я был вне себя от гнева и душевной боли – ну и наговорил тебе бог знает что. Прости меня, если можешь. Клянусь, впредь я буду сдерживать свои порывы!

Элисса, не глядя на него, отложила в сторону рукоделие.

– Благодарю тебя, – едва слышно произнесла она. – Благодарю тебя за то, что ты передо мной извинился, Ричард. Это так много для меня значит… Уильям никогда не просил у меня прощения – как бы ни был передо мной виноват. – Она улыбнулась. – Думаю, впрочем, что ты тоже не из тех, кто любит извиняться.

Ричард испытал удивительное облегчение – казалось, у него за спиной выросли крылья и он в любую минуту может отделиться от земли.

– Ты права. Я не очень люблю просить прощения.

– Ты предпочитаешь высмеивать людей или вызывать их на поединок, верно?

– До определенной степени. Когда на человека клевещут, ему, хочешь не хочешь, приходится изыскивать способы, чтобы защищать свою честь. – Ричард тяжело вздохнул. – Обо мне говорят много всяких глупостей, Элисса. Утверждают, к примеру, что я – жестокосердный, растленный негодяй, сочиняющий непристойные стишки. Не верь! Стихи я пишу редко, а если и пишу, то непристойностей, уверяю тебя, они не содержат. А подписать какое-нибудь непотребство моим именем может каждый. У нас нет законов против таких людей.

Налицо Элиссы отразились сочувствие и понимание. Она сдвинула брови и воскликнула:

– Невероятно! Если закона против клеветников нет, его необходимо принять!

Ричард улыбнулся:

– Подумать только, с какой страстью ты меня защищаешь! Из тебя получился бы отличный адвокат.

– Адвокат у нас есть – мистер Хардинг.

Улыбка с губ Ричарда бесследно исчезла.

– Ах да, мистер Хардинг – защитник всех на свете невест…

– Жаль, конечно, что договор ограничивает тебя в правах, но мне было необходимо обезопасить себя и сына.

Ричард встал, потянул Элиссу за собой, а когда она поднялась, заключил ее в объятия.

– Мне нужно еще кое в чем тебе признаться, детка.

– Правда? – затаив дыхание, спросила Элисса.

– Чем дольше я нахожусь с тобой, тем больше убеждаюсь в том, что король, поженив нас, поступил правильно Несмотря на этот проклятый договор, который ограничивает меня в правах, я безмерно счастлив..

Элисса коснулась кончиками пальцев выпуклых мышцу него на плечах.

– Если разобраться, ты никогда не был хозяином этого поместья – а я была и остаюсь его хозяйкой, – тихо сказала она. – Я боялась, что ты начнешь разрушать все то, что построено здесь моими усилиями.

– Что и говорить, убедительное оправдание, – с иронией произнес Ричард, пощипывая ее за мочку уха.

– Лучшего предложить не могу. Думаешь, легко управлять имением? После того как умер Уильям, я работала не покладая рук от зари до зари.'«

Ричард приложил к ее губам палец.

– Тес! Ни слова больше об Уильяме.

Элисса снова нахмурила брови:

– Но ведь он отец Уила. Разве я могу не упоминать его имени?

– Понимаю. Поэтому, как твой новый муж и господин, я позволяю тебе говорить о нем, когда и где тебе заблагорассудится – за исключением одной комнаты.

Элисса озадаченно на него посмотрела.

– Это какой же?

– Нашей спальни.

Элисса согласно кивнула и, улыбнувшись, сказала:

– Между прочим, в эту комнату он ни разу не входил. Я стала спать здесь только после того, как он умер.

– У меня просто нет слов, чтобы выразить тебе, в какой восторг приводит меня это обстоятельство, – ответил Ричард и взял ее за руку. – Пойдем?

– Куда это?

– Как куда? В ту самую комнату, где тебе запрещено упоминать имя мужа и вообще о нем говорить – Это что же – приказ?, – Это просьба, – ответил он и посмотрел ад нее заблестевшими от желания глазами.

– Если это просьба, тогда я согласна. Но о чем же мы будем там разговаривать? – спросила она с самым невинным видом, когда они вышли в просторный холл.