В МЕДВЕЖЬЕМ ВИРУ Не дед — бородища лопатой, Плечами покат, Звероват, — Лесничий Сергей Конопатый, Веснушчат, как рыжий закат. Такого ль хозяина ждали Увидеть в Медвежьем Виру: Увидели — И заскучали Собратья мои по перу. Все кажется им, Что на древней Земле чудаков-скобарей Слезятся курные деревни, Скрипят на ветру без дверей. А в них мужики бородаты, С ухваткой Медведю под стать, На крышах замшелых закаты Ложатся с полдня почивать… Ищите, Ищите, коллеги, Ну как же — остались следы: Еще громыхают телеги, И в чайной галдеж не с воды. Но бороду Для колорита Найдете у нас не везде. Да вряд ли собака зарыта, Хотя бы и в сверхбороде. Узнайте лесничего в деле, В потемках озябших лесов, Когда затяжные метели Свивают снега в колесо, И ветры березник в ободья Сгибают, Натужно звеня, — Когда затрубит половодье В воронку у каждого пня!… И что бы в лесу ни стряслося, Ответчик — Лесничий один: Зачислит на пенсию лося, Дожившего до седин, Накормит в мороз куропаток, Зайчишку-подранка спасет… На этих плечах непокатых Серега порядком несет!… И с деревом он человечен, А что безбород — не в укор: Он завтрашним, Завтрашним вечен, Как этот порубленный бор! ГУСЛЯРЫ Небо — куполом иль мокрою рогожею, — В путь-дороженьке калики перехожие. Потешали молодецкую братчину, В Киев-городе оплакали дружину Князя Игоря. И снова Русь былинная… То не песня в поднебесье лебединая, Перед бурей не птенцов скликают гуси — Взрокотали звончатые гусли. Шли калики с песнями да охами — По векам, как по ступенькам. В стольный град Заявилися ватажно скоморохами. Слушай гусельки Кто рад и кто не рад! Смерды слушали — Душою приосанились. А монахи да ярыжки прячут нос: Чуть стемнело — к володыке, Земно кланялись. Спешно стряпали на вольницу донос. И затеялось гонение на звончатые… Только видано ль, Чтоб песню на Руси На кресте распяли и прикончили! Наши деды гусли пронесли Через все кресты И все запреты, Деды — безымянные поэты! МОЙ СТИХ
Стих мой тихий в дорогу Да в ветер влюблен, Ни черту, ни богу Не молится он. Один заночует В лесу под сосной. И снова кочует С мешком за спиной. В мешке том рябины Рубиновый клад, Запевки, Былины Да притчи лежат; Настой медуницы В низине парной, Прохлада водицы В полуденный зной; Накрапы рассвета, И горькость, И мед: Горючее лето В мешке он несет. В деревне привычно Стучится в окно. — Ну вот и отлично, Заждались давно. Мне давечь сказала Соседка про вас… Пропустим по малой, С дороги — как раз. — По «сотенке» можно. — Пожалте за стол.— И дед осторожно Про песни повел: — Составлены вроде Толково на слух… — Но тут в огороде Взорвался петух. Хозяин степенно: — Пора и в кровать, — У нас не посменно: До солнца вставать. И стих не перечит, Он знает: Сейчас Не падки на речи В деревне у нас. «Ты, земля, не баловала лаской…» Ты, земля, не баловала лаской Хлеборобов, Родичей моих: Загибала мужикам салазки, Норовила кулаком под дых. А потом сама и вызволяла Из беды мой деревенский род: Ягодою свежею и вялой Да грибом в неурожайный год. Выдавала клена на ободья, Шелковой бересты и мочал… Дед пахал хозяйские угодья, В бороду до времени молчал… По себе, Не по рассказам знаю, Как берет костлявая беда. Что от нас осталось бы тогда, Если бы не доброта земная? Враг с огнем прошелся по хлебам — И поля мертвели, словно туши. Добрая земля в чащобах Нам Почерневшие выхаживала души. Мы кормились молотой корой И хмелели от малинового чая. Вот тогда и понял я впервой: Безгранична доброта земная. Доводилось мне потом встречать Посуровее края и посердечней, И везде, и всем земля — как мать В доброте и щедрости извечной. У моей единственной мечты Из веков проторена дорога: Людям бы вот столько доброты Черноземной, Искренней И строгой! |
