«Открыли купавы лица…» Открыли купавы лица Навстречу восходу, До света: И ноченькою не спится — В разгаре недолгое лето. Июнь — В полях расцветанье, А это ведь что-то значит. Они сошлись на свиданье: Тихонько смеются и плачут. На грешной земле, Не в сказке, На глине, что бомбы рвали, На ржавой двурогой каске Цветы молодые встали! «Поет над родимым болотом…»
Поет над родимым болотом, Трубит журавлиная стая. Сентябрь раскидал позолоту — Ни счета, Ни меры, Ни края!.. А утро студено и мглисто, Заря багровеет над логом. И кличет Вожак голосистый, Бедует Не птичьей тревогой. Узнать бы, О чем они тужат, Какая их гонит неволя?.. Но встал — И молчишь на разлужье, Захлестнутый песней до боли. «Здорово, Лайка, ласковая псина…» Александру Васильевичу Александрову Здорово, Лайка, ласковая псина, Ну, что виляешь, мудрая, хвостом? В такую новь Пристала старь-кручина: Мой зверь не твой — Не заяц под кустом! Его не шуганешь заливным лаем, Не пуганешь — Пали хоть сотню раз. Не только ты — И сами мы не знаем, Откуда что навалится подчас. Хоть, право, в век двадцатый не до скуки: Он не скупится жару приподдать! Но все ж нет-нет душа заломит руки, Как будто время Тело покидать… И я в лесной сторожке — Неспроста. Но ты уймись, Не радуйся напрасно, И не дрожи от носа до хвоста, — Что толку лаять, Пусть и громогласно! «Обветренный со всех сторон…» Обветренный со всех сторон, Был день, как день — Не очень новый. Швырялся стаями ворон Над крышами закат багровый. Под вечер ветер присмирел, Устал, улегся по карнизам. Но за горой уже горел День новый В сутемени сизой. «Раскидался закат по земле…» Раскидался закат по земле Затуманенными медяками. Октябриная роща во мгле Мне призывно машет крылами. Запоздалой отавой луга Никого теперь не обманут. Надивиться — И вся недолга, Будешь, нет ли потом упомянут. Северик не на шутку печет, Искрометит листвою шало… Нам под сорок — Да все не в счет: Заворожены, как бывало. Околдованные стоим С глазу на глаз с вещуньей Русью. Ничего-то не утаим, Мы как есть — перед очи твои С немотой, добротой и грустью. Принимаем, что было, что есть, Принимаем, рады не рады, Понимаем: Не сладко цвесть В листопады и снегопады! БЕСПОКОЙСТВО Изба — избой, каких не мало Стоит у пыльных большаков, Какие Русь наоставляла Еще от дедовских веков. И что мне, что в избенке этой О четырех косых углах? И все же незажившей метой Вдруг припечет, как на углях! И снова вижу я окошки: Они как матери глаза. К ним полумрак мохнатой кошкой Ползет, ознобом пронизав… Мы поднялись в ином просторе: Один — моряк, другой — пилот, — На радость той избе и горе, Благословившей наш полет. Домой лишь изредка писали И обещали каждый год Родителям: Нагрянем сами На августовский огород. Когда, случалось, приезжали: С дороги — в баньку, и — к столу… И в рамках под стеклом дрожали Ребячьи грамоты в углу… Мы, гости, спорили ночами, Как жить да быть, Чтоб наш колхоз Из года в год дюжел плечами, А не кренился под откос. Но шумом не поможешь делу, — На нем и воза не свезешь. А осень знай себе звенела, Тихонько осыпая рожь. Не потому ль, что лишь советы Мы щедро сыпали тогда, Нам и теперь покоя нету, Когда селом идет страда? УЖИН Вались, как сноп, И до утра Блаженствуй в росной роздыми, Но щи духмяные с костра Несут с приправой звездною. И хочешь, нет — усадят в круг: Спеши повеселиться!.. Под звонкий ложек перестук Пошла, пошла работа рук — Испарина на лицах. Кухарка потчует ребят, Похваливает варево. И лезет ложка наугад — Соседу в миску… — Эко, брат, Со щей-то пораспарило!.. Роса шарахнулась с куста: Хохочут — ночь разбужена, Как будто за день на мостках Двух норм не передюжено! |
