Немцы уже шли на Париж, когда Рейно спешно вызвал из Мадрида французского посла Филиппа Петена и назначил его своим заместителем.

Престарелый маршал поклонялся Гитлеру и был им за это высоко ценим. Маршалу шел восемьдесят пятый год. Он носил симпатичные французские усы, взгляд его голубых глаз одновременно выдавал натуру и «сурового солдата», и «доброго отца». К тому же с первой мировой войны за ним тянулась слава «героя Вердена». При ближайшем внимании историков оказалось, что это легенда, ее долгие годы создавала прогерманская «пятая колонна» во Франции. Человек, в чьей учетной карточке личного состава еще в пятьдесят девять лет — а столько было полковнику Петену в 1914 году — значилось: «Выше бригадного генерала не продвигать», по игре прихотливого случая через три года оказался во главе французской армии. Он проиграл одно за другим все начатые сражения и не успел сдать только Вердена, провел показательные расстрелы во взбунтовавшихся полках и наверняка кончил бы сдачей Франции врагу, если бы вовремя не был заменен маршалом Фердинандом Фошем. В тот же Компьенский лес, в старый вагончик, где 11 ноября 1918 года Фош принял капитуляцию кайзеровской Германии, теперь лично пожаловал Гитлер, чтобы поверженная Франция покаянно склонилась перед ним.

Это было 22 июня 1940 года. Ровно через год ефрейторский сапог шагнет туда, куда его так долго подталкивали и подбивали, — на восток, на СССР.

Разлад «высших государственных интересов» и действительных интересов большинства французов — граждан и нации — возник не вдруг. Он шел по нарастающей еще с июня 1933 года, когда с перерывом в один день Гитлер и Даладье вышли на европейскую политическую сцену. Он диктовался «200 семействами» Франции, имевшими право решающего голоса на общих заседаниях Французского банка. Одно из расследований, предпринятых правительством Народного фронта, показало, что «банк управляет Францией через головы избранных народом представителей», что его пятнадцать всемогущих регентов и акционеры-родственники «200 семейств» все больше объединяют свои капиталы с капиталами рейха, финансируют «пятую колонну», науськивая ее на коммунистов, на рабочих.

Вишизм свалился на Францию? Нет! Он к ней подкрался. Не в силах сам сломить демократическое движение в стране, он ждал часа, предсказанного в гитлеровской «Майн кампф»:

Гитлер выражался ясно: Францию нужно уничтожить. Послушное рейху вишистское псевдогосударство и было первым этапом осуществления этой идеи.

Почему, однако, фюрер сначала оккупировал лишь две трети Франции, а ее южной части с центром в Виши позволил иметь даже свои призрачные конституционные институты? Потому что Франция была колониальной империей. Расчет был удержать для себя с помощью «центрального правительства» французские колонии и флот. И когда в североафриканских колониях Франции в ноябре 1942 года — операция «Торч» — высадятся англо-американские войска, для Гитлера это моментально станет поводом перешагнуть через «барьер». С этого часа вся Франция стала Франкрейхом.

Сент-Экзюпери был прав, сказав про Альберта Литтольфа, что для него было бы катастрофой умереть дома, в постели. В майских и июньских боях над Францией он сбил шесть вражеских самолетов. 18 июня по радио он услышал обращение генерала де Голля к французам, призвавшего мобилизоваться на борьбу с врагом. Еще несколько дней он подождал, что будет дальше. 22 июня, услышав о перемирии в Компьенском лесу и приказе Петена сложить оружие, он немедленно завел свой «Девуатин-520» и на последних каплях бензина дотянул до английского берега — от Тулузы! В октябре он случайно услышал по радио интереснейшую новость о себе. Таким счастливым своего друга капитан де Панж не видел ни до ни после:

— А?! Ты слышал?! Вот это да! Меня! Литтольфа! К смертной казни! Ура-а-а!

Потом он помчался «встречать» гитлеровцев в Грецию, потом полетел в Ливию и сбил еще четыре самолета. Потом он узнал, что формируется эскадрилья «Нормандия» специально для отправки на восточный фронт, в Россию. Капитан был тут как тут, а вместе с ним и верный де Панж, будущий летописец «Нормандии».

Когда это было? Как?

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 мая 1978 года о награждении орденом Дружбы народов… «за активную работу по укреплению дружественных связей между народами Франции и Советского Союза и в связи с 80-летием…» явился для меня поводом попросить аудиенцию у армейского генерала авиации Марсиаля Валена.

Вален принял меня в штабе военно-воздушных сил Франции: он оставался на действительной службе без ограничения возраста. Шел уже шестьдесят первый год его непрерывной воинской службы, из них первый десяток он отдал… кавалерии. Советский орден Дружбы народов был его пятьдесят второй наградой.

— Мой генерал, — сказал я по всей формуле французского устава, — вы один из тех, кто создал эскадрилью «Нормандия». Как родилась эта идея?

— Долгий это рассказ… Когда Францию растоптали фашисты, меня на родине не было. Я находился во французской военной миссии в Бразилии. Правительство Петена телеграфировало мне оставаться на своем посту, так как, мол, этого «требуют интересы Франции». Я отстучал в ответ: «Предложения принять не могу. Я направляюсь туда, где велит мне быть мой долг».

— Тогда-то правительство Виши и приговорило вас к смерти?

— Нет. Попозже, в 1941 году, когда французские воздушные силы уже наносили врагу ощутимый урон. А в начале войны перед нами стояла задача возродить свою воздушную армию. Лишь в феврале я дождался первого корабля из Бразилии в Англию и, когда прибыл туда, к сожалению, не застал де Голля. Но меня ожидало его письмо, возложившее на меня функции начальника генерального штаба военно-воздушных сил. Немедленно я взялся за формирование новых эскадрилий, за создание парашютно-десантных войск… Французские летчики отовсюду пробирались в Англию, потом в Алжир, под знамена «Свободной Франции». Их набралось около тысячи. Мало, очень мало. Пришлось учить новичков.

Командование союзнических войск в отличие от генерала де Голля не слишком торопилось вступать в войну, что вызывало у него сильное недовольство. Не раз он вслух поговаривал о посылке французской мотопехотной дивизии на русский фронт. Со своей стороны, я в это время, уже в качестве командующего воздушными силами «Свободной Франции», договаривался о создании в рамках английских королевских воздушных сил, действующих на Ближнем Востоке, двух французских авиационных соединений — бомбардировочного и истребительного. Вот в этот момент мне и пришла в голову мысль присвоить новым эскадрильям не порядковые номера, под которыми они растворились бы в составе английских ВВС, а дать им имена французских областей. Для француза это должно было звучать символом борьбы, символом свободы! Хорошо помню, что, разволновавшись сам, я схватил карандаш и написал на бумаге: «Лотарингия». Эта бомбардировочная эскадрилья уже существовала. На очереди была истребительная — я назвал ее «Эльзас». Ведь эти районы Гитлер насильно отнял у Франции. Следующие — «Иль-де-Франс», «Бретань», и, наконец, пятой в моем списке значилась «Нормандия»… Откуда было знать в ту пору, что именно она…

— …отправится в СССР? С чьей стороны последовало это предложение? Когда?

— Летом 1941 года, когда Гитлер уже двинул свою армаду на Россию. Правительство Виши отозвало посла из СССР. Весь персонал посольства через Турцию выехал во Францию. Но военно-воздушный атташе полковник Шарль Люге, влюбленный в Россию и хорошо ее знавший, решил примкнуть к движению «Свободная Франция». Ему-то по праву и следует отдать должное в том, что истребительная эскадрилья «Нормандия», родившаяся пока только на листочке, обрела крылья не где-нибудь, а именно в России. Приехав в Лондон, он связался с работниками советской военной миссии полковником Пугачевым и майором Швецовым. 19 февраля 1942 года мы завтракали все вместе. Вот тогда и стала конкретно обсуждаться идея посылки эскадрильи на русский фронт. Уже привыкнув к длинным и трудным переговорам с англичанами, мы опасались, что и русские не скоро дадут свой ответ. И каким-то он еще будет? Не забыть мне радостного потрясения, которое я испытал 27 марта: в тот день мы получили согласие советской стороны на формирование эскадрильи «Нормандия» из французских пилотов и русской техники. Так было положено начало. К сожалению, вскоре в авиационной катастрофе погибли оба наши товарища, энтузиасты «Нормандии» полковник Пугачев и майор Швецов. Полковника Люге тоже сменил другой человек, прохладно относившийся к нашей идее. Все это вызвало немало новых проволочек, но и им наступил конец. В том, что «Нормандия», наконец, вылетела из бумаг в небо, особая заслуга принадлежит де Голлю и послу СССР при союзнических правительствах в Лондоне А. Е. Богомолову. В ноябре 1942 года первые летчики «Нормандии» начали тренировочные полеты на боевых самолетах Як-1.