— Не хочу я в это ввязываться! — отвернулся Гундосый.

— Мне дрова нужны, — сказал Андерсон, тот, что топил половицами из уборной. — Но это дело опасное, так мне кажется, Дарки…

— А мне тесть обещал дать немного, — соврал третий.

— Вот трусы проклятые! — выругался Дарки. — Но я скажу вам, что я сделаю. Я попрошу грузовик у Берта Спарго и, если кто‑нибудь из вас поедет со мной, привезу дров. У меня‑то дров полно, но я возьму половину на продажу. А другую половину можете делить между собой.

Рабочие с надеждой посмотрели друг на друга, потом все, за исключением Гундосого, повернулись к Эрни Лайлу. Эрни помялся и нерешительно сказал:

— Что ж, Дарки, я помогу тебе. Пожалуй, помогу.

— Я это не для вас делаю, ребята. Я о себе забочусь, — и Дарки ударил себя кулаком в грудь. — Получу малость деньжонок за свою половину, понятно? А вы, ребята, держите язык за зубами. Сегодня вечером переговорю со Спарго насчет грузовика, а завтра ночью мы с Эрни привезем дров. — Вдруг он снова повернулся к Гундосому: — Ну, а ты как? Дровишек хочешь?

— Мне дрова позарез нужны, Дарки, но краденых я не хочу.

— Значит, ты бы эти дрова и в подарок не принял? — Огромными, мозолистыми ручищами Дарки сгреб Гундосого за шиворот и поставил на ноги. — Ну, смотри у меня — молчок! Донесешь — дух из тебя вышибу!

— Н — н-не донесу я, Дарки, — испуганно проговорил Гундосый. — Ты же знаешь — не донесу…

— И не советую, — сказал Дарки, отпуская его. — Не советую!.. Вон уж старый черт Спад едет. Пошли работать! И смотрите — не болтать! Завтра условимся…

К ночи мороз словно белой простыней накрыл равнину. Эрни Лайл быстро шагал к окраине города, где должен был встретиться с Дарки.

«Только бы Дарки не опоздал», — думал Эрни, глубже засовывая руки в карманы пальто и с опаской оглядываясь. Пар морозным облачком клубился при каждом его вздохе.

Послышались чьи‑то шаги, и Эрни поспешно перешел на другую сторону улицы.

«Жена была права, — твердил он себе. — Лучше бы мне остаться дома. Поймают нас…»

Не успел он дойти до условленного места, как подъехал старый грузовик.

— Прыгай сюда, — сказал Дарки, не заглушая мотора. — Пришлось повозиться, пока завел машину. Верно, аккумулятор сел.

На Дарки было поношенное черное пальто и мятая Шляпа, шея обмотана старым красным шарфом.

— Ух, дьявол, и холодно же! — прибавил он, когда Эрни влез в машину.

— Куда ты собираешься ехать? — спросил Эрни.

Дарки резко отпустил педаль сцепления, и старая развалина рванулась вперед.

— На делянку старого Пэдди Ши. Это мили за две от реки. Там уйма хорошего леса.

— Ты что, старого Пэдди не знаешь? Он ведь там же и живет. За холмом. Всего в какой‑нибудь миле. Да он нас сгноит в тюрьме, если поймает!

— Пусть сперва поймает. Пусть только сунет нос в наши дела — полетит у меня в речку! — Дарки оглушительно расхохотался над собственной шуткой, но Эрни было не до смеха.

Фальшиво, но с чувством Дарки начал насвистывать «Пташечку — малиновку», а Эрни следил, как баранка прыгала в руках Дарки, когда он старался направить дребезжащий грузовик между выбоинами дороги.

«Конечно, он тоже боится, только не подает вида, — размышлял Эрни. — И какого черта я согласился участвовать в этом деле?! Если нас увидят, обоих посадят…» — Эрни стал думать о жене и ребенке, и кажущаяся беспечность Дарки вдруг взбесила его.

— Перестань ты свистеть, ради бога! — резко сказал он. — Можно подумать, мы на прогулку едем.

— Неужели боишься?

— Да, боюсь. Чертовски боюсь!

— А ты не бойся. Я ведь хитрый. Меня этим остолопам не поймать, — успокоил его Дарки и снова принялся насвистывать.

Когда они уже были почти у цели, грузовик проехал по небольшому мосту через реку. Раздался грохот расшатанных досок. Эрни показалось, что грянул гром, и он словно врос в сиденье. До ближайшего жилья было не меньше мили, но Эрни чудилось, что и у ночи есть глаза и уши.

Они подъехали к делянке; дрожа от страха, Эрни торопливо распахнул ворота.

— Что это там за надпись на дереве, возле самых ворот? — прошептал он, влезая обратно в машину. — Вон там, с твоей стороны?

Дарки вылез из кабины, приподнял расшатавшийся козырек над фарой и направил свет на табличку, висевшую на дереве.

— «Браконьерство строго воспрещается, — прочитал он вполголоса. — Замеченные в хищении леса с этого участка понесут строгое наказание. Именем закона Патрик Ши».

Не говоря ни слова, Дарки достал из кузова топор, поплевал на руки и начал делать зарубку для пилы на том самом дереве, где висела табличка. Это было огромное, сухое, смолистое дерево с толстыми сучьями — лучше топлива не сыщешь! Удары топора рассекли морозный воздух, а Эрни, чуть живой от страха, сидел в грузовике.

Дарки вернулся к машине, бросил на сиденье шляпу, шарф и пальто, потом пошел к кузову и достал оттуда поперечную пилу.

— Пошли! — сказал он Эрни, выключая фары. — Пока не свалим, поработаем в темноте.

— Дарки! Лучше поедем домой, право. Сцапают нас! Как пить дать, сцапают!

— Давай, давай! Никто нас не сцапает, если быстро управимся. И, ради бога, перестань трястись — смотреть на тебя тошно!

Эрни нехотя сбросил пальто. Освоившись в темноте, они начали пилить. «В тюрьму, в тюрьму», — казалось, твердила Эрни пила. Он дрожал от страха и пилил плохо.

— Хочешь верхом на пиле прокатиться? Валяй! Только ноги держи повыше! — сострил Дарки и громко захохотал.

Эрни промолчал. Они снова принялись пилить.

«Нас услышат на ферме, — думал Эрни, — и старый Пэдди побежит и приведет полицию. Уж слишком Дарки храбрится, вот что плохо! А жена была права: зря я впутался в это дело. Во всяком случае, теперь надо поторапливаться». Он налег на пилу, стараясь не отставать от Дарки, и вскере дерево было почти перепилено.

— По — моему, в самый раз, — сказал Дарки. С трудом запустив мотор, он зажег фары и направил свет на дерево.

— Еще разок провести — и готово, — прибавил он, возвращаясь.

Скоро дерево рухнуло на покрытую инеем землю, разорвав тишину ночи.

— Боже мой, — пробормотал Эрни, — наверно, даже в городе слышно!..

За холмом, около фермы Ши, глухо залаяла собака.

— Живо бери второй топор! — прошептал Дарки. — Обрубим сухие ветки, распилим ствол — и скорее на машину… Да брось ты трястись!..

— Не беспокойся, Дарки, я не буду… Просто я хочу домой. Вот помяни мое слово — нас схватят!

— Не поймешь, от чего ты дрожишь: от страха или от холода. Накличешь беду — сам будешь виноват. Перестань скулить!

Около часа они работали, не отрываясь. Злость и отчаяние подстегивали Эрни, и он не отставал от Дарки. Наконец тот выпрямился и отер ладонью лоб.

— Из этой вывески выйдет неплохая растопка, — сказал он, отдирая от распиленного ствола грозное предупреждение и швыряя дощечку в грузовик. Но Эрни даже не отозвался.

Несмотря на мороз, обоим было жарко. Еще час — и машину нагрузили выше бортов. Дарки затянул дрова толстой веревкой. Эрни облегченно вздохнул — можно было ехать назад.

Дарки принялся заводить машину, но, как он ни бился, мотор молчал. Дарки бегал взад и вперед, проверял, есть ли искра, подсасывал, ругаясь и богохульствуя. Ворча, он крутил заводную рукоятку, чертыхался, потом снова крутил ее, но все безрезультатно. Вне себя от страха, Эрни вглядывался в ночную темень.

— Мотор застыл, как дождевой червь. Аккумулятор сел… — буркнул Дарки. — Придется повернуть машину и толкать ее вниз с холма.

Они принялись толкать. Дарки управлял одной рукой. Когда грузовик двинулся, Дарки прыгнул в кабину и включил передачу. Болтаясь из стороны в сторону, громыхая по корням и пням, старая колымага покатилась между деревьями, пока мотор не заработал. Вначале он с неохотой заворчал, потом оглушительно взревел. Дарки круто развернул машину и выехал за ворота.

Протирая время от времени запотевшее смотровое стекло, они въехали на окраину темного, затихшего городка. Вдруг Дарки неудержимо расхохотался хриплым смехом.