В одном из отчетов фигурировало замечание, что отдача от подобных продаж несколько упала из-за наличия некоей социальной сети, куда пользователи могли «залить» буквально любую музыку. И что же Тверской? Он оказался одним из первых, кто высказал претензии владельцам этой самой сети. Если другие музыканты или звукозаписывающие лейблы делали это громко, с явный расчетом на скандал, то Владимир сам не хотел поднимать шума и пыли.

Администрация социальной сети безоговорочно пошла ему навстречу. Десятки тысяч файлов с песнями Тверского, незаконно загруженных в сеть, постепенно были заблокированы и удалены из нее. Проделано все это было настолько мастерски, что информация даже не просочилась в СМИ.

С тех пор пользователи этой социальной сети, вводя в ее внутренний поисковик имя и фамилию шансонье либо название какой-то его песни, получали нулевой результат. Поисковик их просто не находил. Когда ситуация с этим наладилась, законные продажи песен Тверского в Интернете несколько выросли.

Бренер читал обо всем этом и едва верил своим глазам. Владимир почему-то не посчитал нужным ввести его в курс дела, сообщить о тайных переговорах с администрацией социальной сети и всех вытекающих из этого последствиях. У него даже руки вспотели от волнения.

Бренер, как и очень многие другие продюсеры, считал, что ему серьезно недоплачивали за его работу. Артем полагал, что именно он сделал из Тверского настоящую звезду русского шансона, способную собирать большие концертные залы и целые стадионы зрителей.

В чем-то Артем был прав. Успех третьего альбома Владимира пришелся как раз на время, когда именно Артем стал его продюсером. Однако, трезво мысля, стоит заметить, что заслуг самого певца в этом деле было отнюдь не меньше. По сути, в то время они шли бок о бок, делая имя друг другу.

Однако теперь, на следующий день после похорон шансонье, продюсер ощущал себя незаслуженно обманутым. Чем глубже он погружался в изучение документов, тем больше крепла его обида. Он читал отчеты, а из головы не уходили вопросы, ответы на которые были вполне очевидными. Кому теперь достанутся все права на песни Тверского? К кому пойдут все финансовые потоки с этих песен?

Эти вопросы острой занозой засели в его голове. Почти на автомате он начал обдумывать ситуацию, сложившуюся после смерти Владимира. Бренер принялся искать возможные и невозможные ходы и схемы для того, чтобы все было не так однозначно предопределено, как казалось еще вчера.

Продюсер лихорадочно думал, открывал сайты с законами РФ, что-то заносил в ту же записную книжку. На это ушла уйма времени. Он так увлекся, что даже пропустил обед. Впрочем, эта увлеченность удивительным образом подавляла чувство голода. Часы показывали без двух минут четыре.

Артем отодвинул клавиатуру, закрыл записную книжку и откинулся на спинку стула. На его лице не было улыбки, но глаза весьма выразительно блестели. Ему явно пришла в голову какая-то идея, которой он был очень доволен. Это была не просто мысль, а целый широкомасштабный план. Он касался прав на песни и денежные средства Тверского в целом. В эти мгновения Бренер чувствовал себя великим стратегом.

Из колонок вырвался голос покойного шансонье. Интернет-радиостанция, программа которой звучала фоном, передавала песню Тверского «Фраер».

«А что ж ты, фраер, вздумал учудить?» Эти знакомые слова ударили продюсера по ушам, нежданно заставили их покраснеть.

С момента похорон Тверского минуло несколько дней. Ресторан, где проходили поминки по нему, функционировал в своем обычном повседневном режиме. Он не был круглосуточным, и время работы как раз подходило к концу. Последние посетители покидали его стены. Охранники производили обход залов, дабы убедиться, что никто из посетителей ненароком не остался там. Они обращали внимание на то, не лежали ли здесь посторонние предметы – пакеты, сумки, свертки и так далее.

Все было чисто. Только в одном из отдельных кабинетов охранники нашли мобильный телефон. Такое случалось часто. В ресторане уже была отлажена своя система возврата вещей, оставленных здесь.

Параллельно с охранниками работали официанты. Они поправляли столы и стулья, убирали столовые приборы, приводили все в надлежащий порядок.

Одним словом, это был практически рядовой вечер, ничем не отличающийся от череды остальных. Новым было лишь то обстоятельство, что работники ресторана теперь волей-неволей вспоминали о своем хозяине, убитом совсем недавно.

Еще немного, и персонал был бы свободен. Все отправились бы домой или по своим делам. Однако внезапно произошло то, чего никто не ожидал.

Дверь служебного входа с грохотом распахнулась, и в помещение с криками ворвались трое вооруженных людей. Они были одеты во все черное, включая и маски наподобие тех, которые носят бойцы СОБРа.

Однако сразу можно было понять, что это вовсе не СОБР. Во-первых, людей, вторгшихся в ресторан, было маловато для столь серьезной структуры. Во-вторых, никто из этих громил не имел на своей форме каких-либо знаков отличия.

Один из них обладал жутко хриплым голосом. В обычной ситуации, услышав такой, можно было бы и засмеяться. От него тянуло чем-то мультяшным, будто говорил неуклюжий пират или бедолага волк, не успевший съесть Красную Шапочку. Однако при этом в голосе незнакомца было столько злости и ярости, что комичный эффект напрочь перечеркивался. По поведению же этого типа становилось понятно, что именно он в этой тройке за старшего.

– Так! Всем собраться в главном зале! – командовал он, держа наготове автомат. – И давайте без шуток, сигнализации и прочей херни. Иначе я лично продырявлю голову вот этой смазливой официанточке.

Громила держал на прицеле до смерти перепуганную девушку. Его подельники тем временем шарили по ресторану и выводили в главный зал всех, кого только сумели отыскать. Под дулами автоматов у стены были выстроены метрдотель, официанты, охранники, повара, уборщицы.

Тип с хриплым голосом тут же их пересчитал и остался доволен. По всей видимости, у него имелись сведения о количестве работников, находившихся в ресторане на момент налета. Все оказались в сборе. Именно это и было нужно главному налетчику.

Работники стояли лицом к стене. О том, что любая попытка повернуться без разрешения будет тут же пресечена, их предупредили сразу. Никто из обслуги не мог понять, что же на самом деле происходит. Ясно было лишь одно. Нежданный визит сих престранных господ не обещал ничего хорошего.

Налетчики держались развязно, явно чувствовали себя хозяевами ситуации. Их заправила медленно расхаживал неподалеку от стены, где были выстроены работники ресторана. В зале царила почти полная тишина. Он же нарочно чеканил свой шаг, чтобы каблуки его военных ботинок цокали по полу. Эхо от этого цокота разлеталось по залу, добавляя напряженности в атмосферу, и без того насыщенную электричеством.

Его подельники куда-то вышли и после непродолжительной отлучки вернулись с двумя канистрами. Один из них вопросительно кивнул хриплому главарю. Тот жестом дал разрешение открывать канистры и приступать к делу. В зале сразу же запахло бензином.

Громилы спешно разливали горючее по полу, плескали его на стены и столы. Они старались делать это максимально аккуратно. В том смысле, что избегали попадания бензина на самих себя.

Главарь при этом ехидно посмеивался. Нет, не над своими подельниками, а просто работал на публику, добавлял нервозности. Ведь повара, охранники и все остальные работники ресторана уже догадывались, чем все это может закончиться.

Когда канистры опустели, подельники подошли к своему командиру.

Тот деловито кивнул и приказным тоном обратился к ресторанной обслуге:

– А сейчас по моей команде вы все развернетесь лицом к нам, – приказным тоном вещал он. – И опять же без глупостей. Не надо думать, что тот, кому суждено сгореть в огне, не будет застрелен. Итак, на «раз-два» вы поворачиваетесь. Раз! Два!