А в Апелляционном суде Луганской области с октября прошлого года судят банду из Краматорска, члены которой — братья А. и Д. Рыбаки, Р. Турсунов, В. Онышко и С. Корицкий — кроме прочих тяжких преступлений обвиняются также в убийстве журналиста И. Александрова. По просьбе защиты подсудимых 19 апреля в судебном процессе объявлен перерыв, слушания возобновятся 11 мая.
Обвиняемых в убийстве журналиста задержали в сентябре 2003 года, но Юрий Вередюк, к сожалению, об этом уже не узнал, поскольку в ночь на 20 июля 2002 года умер в Краматорске на руках сожительницы Галины Костюхиной. Через два дня она же его и похоронила. Эта скоропостижная смерть якобы от сердечного приступа уже тогда многим казалась подозрительной. А судья Корчистый вскоре после того, как оправдал Вередюка, прямо заявил, что ему, как носителю информации, угрожает опасность.
Но тогдашний заместитель прокурора Донецкой области Михаил Шорин и его киевские начальники, ссылаясь на заключение судмедэкспертов, заверяли общественность в отсутствии каких-либо признаков насильственной смерти. Первые обоснованные подозрения в том, что Вередюка таки отправили на тот свет, появились только в декабре 2004 года, когда следователям Генпрокуратуры и главного управления «К» СБУ удалось установить так называемый психологический контакт с Александром Рыбаком, обвиняемым в организации убийства И. Александрова.
В одной из доверительных бесед тот рассказал, что в 2002 году, в период судебного разбирательства по уголовному делу в отношении Ю. Вередюка, к нему неоднократно приезжали начальник 6-го отдела управления уголовного розыска УМВД в Донецкой области Александр Герасименко и оперуполномоченный того же отдела Сергей Шломин. При встречах Герасименко заявлял — ему и доверенным лицам известно, что именно Рыбак причастен к убийству журналиста, но они склонили к самооговору Вередюка. Взамен «признательных» показаний тому было обещано материальное вознаграждение и хорошие условия содержания в местах лишения свободы на срок не более семи лет. А с Рыбака за сокрытие его роли в убийстве журналиста Герасименко потребовал 10 тыс. долларов, но он отказался платить, сославшись на то, что не просил никого его «отмазывать» и подыскивать кого-то другого на роль убийцы.
На одной из очередных встреч за обеденным столом с Герасименко и Шломиным, состоявшейся вскоре после того, как Вередюк был оправдан, Рыбак поинтересовался, как они намерены поступить с носителем информации, представляющим для них очевидную угрозу разоблачения. У бывшего подшофе Герасименко развязался язык и он рассказал, что уже после освобождения Вередюка неоднократно с ним встречался, передавал продукты питания и в одну из таких «посылок» вложил отравленный апельсиновый сок, от которого Вередюк должен вскоре скончаться.
С целью проверки полученной от Рыбака сенсационной информации сотрудники управления «К» СБУ совместно со следователями Генпрокуратуры разработали план оперативных мероприятий, объектами разработки которого стали Герасименко и Шломин. Рыбаку, содержащемуся под стражей в Луганском следственном изоляторе № 17, в декабре 2004 года был передан мобильный телефон. А поскольку Герасименко к тому времени перебрался в столицу на должность начальника управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УМВД Киевской области, было принято решение, что Рыбаку более целесообразно общаться со Шломиным, который продолжал работать оперуполномоченным уголовного розыска УМВД Донецкой области. Через некоторое время Рыбак под контролем сотрудников СБУ установил с ним телефонную связь. И однажды попросил оказать помощь в деликатном деле, о котором пообещал изложить письменно.
И вот в конце декабря Шломин получил записку — Рыбак в завуалированной, но однозначно трактующейся форме просил передать ему в следственный изолятор яд, которым был отравлен Вередюк, якобы для того, чтобы отравить своего подельника, дающего признательные показания следствию. Позже эту же просьбу он повторил по телефону. На встречу с посыльным Рыбака, в роли которого выступал сотрудник СБУ, Шломин прибыл вместе с начальником 9-го отдела управления уголовного розыска УМВД Донецкой области Альбертом Винничуком. Милиционеры передали в СИЗО СИМ-карту к мобильному телефону, по которой намеревались вести с «заказчиком» конфиденциальные переговоры. Шломин подтвердил наличие яда и потребовал за услугу 3 тыс. долларов. Рыбак согласился, и 27 января в Луганске сотрудник СБУ, действовавший в роле его доверенного лица, передал Шломину и Винничуку требуемую сумму, а те ему — пакетик с порошком белого цвета весом чуть более 17 граммов, как было установлено позже. В телефонном разговоре Шломин также проинструктировал Рыбака, что наиболее эффективно яд действует, будучи растворенным в «пепси-коле», и не оставляет следов в организме жертвы.
Вещество, переданное Шломиным и Винничуком Рыбаку, сотрудники СБУ отправили специалистам Института общей и неорганической химии им. Вернадского, и оказалось, что это ортофосфит натрия, но не полный его аналог, а с токсическими примесями. По заключению специалистов Института эко-гигиены и токсикологии им. Медведя, этот яд относится к химическим веществам третьего класса опасности (умеренно опасное вещество) и в пересчете на человека со средней массой тела (60 кг) его минимальная летальная доза ориентировочно составляет 8,4 грамма. После введения в организм ортофосфит натрия поражает центральную нервную систему и слизистую оболочку желудка, что влечет за собой летальный исход.
А вот заявление Шломина, будто этот яд не оставляет следов, оказалось преувеличенным. На самом деле оставляет, хотя обнаружить их сложно и возможно только с помощью современной техники. Поскольку в Донецке таковой нет, тем, кто инструктировал Шломина, и удалось ввести его в заблуждение. Причем еще и, как говорится, подвести под монастырь, поскольку следы ортофосфита натрия эксперты обнаружили после исследования эксгумированных останков несчастного Вередюка. Это означает, что переданный Рыбаку Шломиным и Винничуком яд аналогичный тому, которым отравили несостоявшегося убийцу журналиста.
Закономерным итогом блестящей по замыслу и исполнению спецоперации Службы безопасности стало возбуждение Генеральной прокуратурой 15 марта 2004 года уголовного дела по статье 115 Уголовного кодекса — приготовление к совершению умышленного убийства по предварительному сговору группой лиц. 39-летний А. Винничук и 35-летний С. Шломин были задержаны 14 апреля, 40-летний А. Герасименко (он, кстати, еще и депутат Ворошиловского райсовета Донецка) — 17-го. Печерский райсуд Киева санкционировал содержание всех троих под стражей в столичном следственном изоляторе № 13. Припертые неоспоримыми доказательствами, «милиционеры» признали свою вину полностью. Им предъявлено обвинение в совершении умышленного убийства Ю. Вередюка с целью сокрытия преступления о фальсификации в отношении него материалов уголовного дела.
Возможно, сейчас они, как и Александр Рыбак, установивший «психологический контакт» со следствием с целью смягчения наказания за убийство журналиста, в доверительных беседах рассказывают о других преступлениях, совершенных их коллегами. Ведь в период накопления капитала в Донецкой области было убито множество людей, и большинство из этих преступлений до сих пор не раскрыто. Не потому ли, что к ним причастны и сотрудники местных органов, давно переставшие быть правоохранительными?
Кроме того, вряд ли у кого-то вызывает сомнение тот факт, что фальсификаторы обвинения против Ю. Вередюка и его убийцы решились на это по собственной инициативе, а не по приказу непосредственного руководства. Поэтому следствие обязано установить также тех, кто отдавал преступные приказы, и привлечь их к ответственности, какие бы кабинеты то ли в прошлом, то ли сейчас они ни занимали. Наверняка следует задать вопросы и экспертам, констатировавшим смерть Вередюка от «сердечного приступа».
Увы, жертву отравителей в погонах уже не воскресить, но в память об этом несчастном отверженном и тысячах других невинно убиенных в годы преступного режима Кучмы общество обязано сделать необходимые выводы, дабы исключить повторение подобного ужаса. И первый вывод очевиден — преступники должны сидеть в тюрьмах, а не во властных кабинетах. Это мы к тому, что многие из них пойдут на парламентские выборы 2006 года в разных «оппозиционных» списках в надежде спрятаться от возмездия за броней депутатской неприкосновенности.
