Он называл это место "самым свежим". Все было бесполезным.

Череда фонарей закончилась. Человек зашел в холл отеля, кивнул портье и, медленно повернувшись, направился в лоббио. Сквозь приглушенное освещение зала в темноте проступали очертания фортепиано. Вокруг никого не было. Портье, удивленный, что постоялец направился не в номер, неслышно подошел к нему сзади и спросил:

— С вами все в порядке?

Человек вздрогнул, как показалось, от неожиданности.

— Простите, — извиняющимся голосом пробормотал портье.

Но человек вздрогнул не от этого. Резко повернувшись, он бросил:

— Первый самолет на Москву. Один билет.

— Одну секунду, сэр, — пролепетал портье и почти бегом бросился к своей стойке.

"Дамы и господа! Наш самолет приземлился в аэропорту Шереметьево города Москвы". Мягкий голос стюардессы вернул его к действительности. Эта фраза была единственным, что он разобрал, и не потому, что английский экипаж оставлял желать лучшего, нет, просто некоторые из слов стали уже частью его мыслей.

Неопрятного вида мужчина что-то настойчиво пытался ему втолковать, пока не понял, что тот не понимает ни слова. "Такси", — наконец услышал он что-то знакомое. Он предлагал ему такси. "Да, да", — поспешно произнес Барроу одно из двух знакомых ему русских слов.

После нескольких поворотов и непонятных манипуляций со шлагбаумами машина выехала на широкое шоссе и быстро набрала скорость. На ломаном английском водитель попытался выяснить, куда его доставить. После нескольких попыток уточнить, правильно ли он его понял, русский уяснил, что тот впервые в Москве, у него нет брони ни в одной из гостиниц, но ему обязательно нужно где-то остановиться. Сказав "о'кей", водитель резко повернул влево и выехал на трассу, полную автомобилей.

Уже через полчаса они мчались по Москве. Все, что он видел, его удивляло. Вдоль улиц мрачной стеной стояли многоэтажные дома, впрочем хорошо освещенные. Все это так контрастировало с одно- и двухэтажными домиками, заполонившими американские города, что невольно наводило на мысль, что какая-то иная логика диктовала местным архитекторам правила и законы градостроительства. Но именно это вселяло в него уверенность, что он на правильном пути.

Такси выехало на мост через широкую реку, и на другой стороне взору открылся вид на величественное здание, чем-то напоминающее пирамиду с освещенным прожекторами шпилем, уходящим в ночное небо.

"Это тебе не "Эмпайр Стэйт Билдинг" или небоскребы-близнецы", — подумал Барроу, разглядывая огромные, ярко освещенные скульптуры, украшающие башни этого гиганта. У тех — только высота. Здесь же чувствовалась угрожающая помпезность и величественность. Каково же было его удивление, когда, выехав на большую площадку, таксист резко затормозил у главного входа в здание.

— Украина, отель, Сталин, — сказал он, обернувшись, и почему-то с гордостью, как ему показалось, посмотрел на пассажира.

"Да, случайностей не бывает. Вот то, что мне нужно. Именно в таком городе должна быть эта книга. И только я могу найти ее".

— Почему двадцать седьмой? Я хочу выше.

— На верхних этажах, к сожалению, нет свободных номеров, — невозмутимо ответила девушка и протянула ключ. — Лифты через зал налево.

"Никакой улыбки. Так и должно быть", — подумал он.

С ним не было ничего, кроме документов и денег, и он точно знал, что не будет спать в эту ночь. Поэтому, нажав на последнюю кнопку в лифте и оставшись один, Джо глубоко вздохнул. "Я увижу все из холла. Хочу посмотреть на ночной город, мне необходимо это сделать именно сейчас".

"Дзинь" — раздалось в кабине, и дверь бесшумно открылась. Длинный коридор с высокими потолками поворачивал несколько раз направо. Вдоль левой стороны шли номера. Окон не было. "Странная архитектура", — с досадой подумал он, остановившись перед стеклянной дверью, ведущей на пожарную лестницу. "Может быть, этажом ниже". Джо повернул ручку.

Уже сделав шаг вниз, он остановился. На лестничной площадке, слева от него, была еще дверь. Скорее по наитию, чем осознанно, Барроу толкнул ее.

Перед ним простиралась огромная смотровая площадка, которая неизменно запиралась на ночь. Но в эту ночь, в его ночь, она была открыта. Сегодня все было открыто для него, и он знал, почему.

Медленно подойдя к опоясывающей площадку балюстраде, Джо остановился у подножия одной из тех неподвижных фигур, которые он заметил еще там, внизу.

С осторожностью, словно боясь высоты, Барроу положил руки на каменные перила. Сильные порывы ветра заставили его еще сильнее сжать их. Под ногами, насколько хватало глаз, простирался хорошо освещенный гигантский мегаполис. Огромные реки проспектов с движущимися автомобилями направлялись к его центру. Так щупальца спрута, раскинувшиеся в разные стороны, втягивают добычу в его ненасытную утробу.

Влажный ночной воздух пьянил. Он глубоко вдохнул и прокричал: "Ну, где же она? Покажи!"

И вдруг, разрывая страшным скрежетом ночную тишину, огромная чугунная рука скульптуры медленно поднялась и вытянулась над ним. Джо в ужасе отпрянул. Затем осторожно, словно опасаясь чего-то, повернул голову туда, куда указывал чудовищный монстр.

В чистом ночном воздухе, вдали, в центре, мерцали красные звезды.

Очнувшись, он взглянул на статую. Она стояла в прежнем своем положении и была, как и прежде, неподвижна.

"Конечно, показалось", — пронеслось в голове. Все еще оглядываясь на нее, Барроу резко повернулся и бросился прочь.

Забежав в номер, он зажег настольный абажур и ничком упал на кровать. Его лихорадило. Холодный пот выступил по всему телу. Вдруг озноб прекратился, и голову пронзила мысль: нет, ему не показалось. Тот незваный ночной гость только что был рядом.

Ночью ему почему-то приснилась Джоконда.

При чем здесь женщины? — подумал он и тут же прогнал эту мысль. По привычке. Но на сей раз Барроу поступил необдуманно.

Джо долго не мог понять, что объясняет ему миловидная девушка за стойкой. Наконец до него дошло: библиотека сейчас называется по-другому. Он пожалел, что потратил время на выяснение такой абсолютно неважной детали. "Скорее, скорее", — стучало в голове.

Нет, ему не надо такси, он поедет на подземке. Удивленная девушка что-то неуверенно чертила на карте метро.

"Библиотека имени Ленина", — раздался голос диктора, и огромная толпа народа, подхватив его, словно щепку, вынесла на поверхность.

Четырнадцать колонн из мрачного серого мрамора в упор смотрели на него. "Как долго я ждал этого. Двадцать восемь в Библиотеке конгресса, двенадцать в Лондоне, и наконец…"

Его отец работал простым рабочим на стройке, как и его дед. Заработка хватало лишь на то, чтобы выжить. Профессия, мягко говоря, не очень популярная, он это почувствовал еще в школе. Рано или поздно группы подростков делятся либо по лидерству, либо по имущественному признаку. Первым Джо не обладал, второго не имел. В гости к ним никто не ходил из-за скверного характера отца. Даже мать — домохозяйка — время от времени, глядя на мужа не то с сочувствием, не то с раздражением, ворчала: "Пошел бы, что ли, шофером, вон сосед хотя и бывает дома редко, но зато при деньгах".

Огромная, сверкающая хромом фура раз в месяц задерживалась у соседского дома на несколько дней. Мальчишки с немым восхищением собирались возле нее, любуясь отражением деревьев в глянце дверей кабины. Среди них был только один, кому позволялось забраться внутрь, — сын соседа. Страшная зависть охватывала тогда подростка.

— Он ведь не работает, он живет там, в грузовике, надолго ли его хватит? — раздраженно бросал отец, но эти возражения были неубедительными.