Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Так устроена вечность. Это и есть ад.

Шок от увиденного не проходил.

— Для чего мне дано это знать? — выдавила из себя Лера.

— Я обязан сказать тебе. Ты можешь занять его место.

— Зачем? — с ужасом спросила она.

— Имя этого человека — Джо Барроу. Он погиб в первый же день развязанной им войны. Она продолжалась еще десять лет. Потом все было кончено. Не осталось никого. Жертвы все придут к нему сюда.

— Но он это заслужил.

— А люди? Люди тоже заслужили? Ты можешь все изменить, — продолжал голос, — и люди будут жить дальше. Но можешь и вернуться, — немного помолчав, добавил он.

— Но почему я? И почему такой ценой! Неужели нет другого способа остановить этот кошмар? — уже закричала она.

— Даже мне не дано знать ответа. Когда здесь были другие, их голос оставался по ту сторону. Сейчас же с тобой здесь я, и не знаю, почему так.

Какова цена, такова и жертва, — уже тише произнес он. — Но знай, если ты сделаешь это, всем временам от начала до конца будет дано сжаться в несколько мгновений. И ты увидишь Смысл Жизни.

— Да кто же ты? Кто? — Слезы душили ее. — Ты, который шел со мной все это время, ввергал меня в чудовищные страдания, мучил меня! Разве я заслужила такое? Какое право ты имеешь вмешиваться и быть со мной рядом, вести меня за собой?

И вдруг она услышала:

— Я был с тобой рядом всю твою жизнь. Я так и не смог стать хранителем твоей души. Прости меня. Я не смог уберечь ее так, как желал пославший меня. Но да увидит он незаживающие раны тела моего. И да поймет он: сколько было сил защищал я тебя. Нет их больше. Закончен мой путь. Истекая кровью пославшего меня, умираю. Светло мне от сознания, что сделал все, что мог. Меня рвали вместо тебя. Но не получили и частички твоей. Живи же и помни обо мне.

— Да кто же! Кто послал тебя умирать?!

— БЕЗУМИЕМ ТВАРИ РАСПЯТЫЙ.

ВИШНЕВЫЙ АД

— А мне кажется, что люди, обладающие профессиональными знаниями о литературе, на порядок глубже, чем мы, понимающие ее предназначение, попадают в свое- образную ловушку. Они уже не могут отойти от сформированных когда-то стандартов такого понимания. Иначе и не может быть — ведь сформировали их такие же профессионалы. Это как компас, который вы держите закрытым, пока уверены, что идете на восток. Но стоит его открыть — увидите север. И ладно бы. Но беда в том, что небольшая часть этих действительно хороших специалистов монополизировала право формировать общественное мнение в этом вопросе, осознавая широкую палитру своих знаний о литературе, их глубину. Одни — выдавая "на гора" сами произведения, другие — критикуя их. И те и другие — отличные ребята. Большинство из них даже ставят нравственные ценности превыше всего. Профессионализм — их трагедия. Никогда они не увидят того, что видит взгляд простого человека. Никогда им не понять, почему он с упоением поглощает бульварное чтиво. А значит, никогда они не смогут направить усилия литераторов на преодоление человеком собственных слабостей и пороков. И быть бы ему вечно рабом, но… будущее литературы в руках и умах непрофессионалов.

— Да вас затопчут, забыв о нравственности, если вы заявите об этом открыто.

— Забьют молотками, заколотят. Сегодня. А через двадцать лет такое мнение никого не удивит, как и восход солнца. Скажу больше: будущее театра в руках "драматургов-дилетантов", как их сейчас называют. Так же как армия уже не в руках военных, а наука не в руках ученых. Хотя столетие назад было иначе. Просто подошла очередь и литературы. И такой, скажем, "боковой тренд" касается всех видов творчества, а не только искусства. Наша задача — поддержать его и не дать "профессионалам" свести на нет, как это бывало не раз в истории.

— Да ты поди начитался Эпштейна — "О будущем гуманитарных наук"?

— Не скрою. Перепил.

— "Методы безумия и безумие метода"?

— Угадал. Отличная работа!

— Так что же, опять революция? И опять из-за нас, как и сто лет назад?

— Получается так. Да и срок подходит.

— Тогда почему же вишню-то до сих пор выкорчевать не можем? Смотри — опять молодые побеги.

— Да черт с ней, с вишней. Ведь из-за нас же! Давай-ка выпьем.

— За Эпштейна?

— Не за Латынину же.

(Из разговора двух интеллигентных пьяниц)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Мальчик — пяти лет, наивен и искренен. В шортах, рубашке и в белых гольфах.

Убийца — спокойный и хладнокровный, в брюках и белой рубашке.

Марк Квитаний — римский полководец, легат, в одежде эпохи императора Тиберия. Иногда снисходительно позволяет себе шутить.

Раб — молчалив, считает, что понял недоступное другим, одет в перепоясанную тунику.

Мотоциклист — замкнутый, ничему не удивляется. Характер сильный. Одет в куртку и кожаные брюки, носит бороду и темные очки.

Сток — руководитель антарктической экспедиции. С интересом и некоторым удивлением наблюдает за окружающими, готов все обсуждать. Одет в белую рубашку с галстуком и джинсы.

Артур — член антарктической экспедиции.

Славка — свободен и раскован. Одет в камуфляжную футболку, голова очень аккуратно перевязана бинтом (для пижонства).

Леонардо — задумчивый старик, одетый в средневековую длиннополую одежду. Постоянно держит в руках книгу.

Маргарет — активно удивляется происходящему. Сначала считает все недоразумением. Одета современно, но строго. В руках красный маленький зонт.

Премьер-министр (далее: Премьер) — носит костюм без галстука. Считает все сном. Ничему не удивляется, активен.

Франсуа — крестьянин из Бургундии, в средневековой одежде. Боится всего, даже больше, чем надо. Подозревает, что ничего хорошего происходящее ему не сулит. Периодически хватает и взваливает на спину вязанку хвороста.

Джо Барроу — автор "Декларации независимости совести", одет в костюм и галстук. Самоуверен, надменен. В кулаке зажата большая роза.

Главный наци — одет в униформу, напоминающую нацистскую. Сидит, опустив голову, в руке жезл. Изредка поднимает голову, реагируя на некоторые реплики, иногда встает и чеканным шагом прохаживается по сцене. Часто бывает раздражен.

Демон — в лиловом плаще с капюшоном, с посохом в руке. Глаз почти не видно.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ

Полукруг сцены фиолетового цвета: светлый по краям и темный — в центре. Посредине стоят огромные кованые ворота с мощными деревянными щитами полотен. Ковка — только по периметру. Ворота заперты со стороны кулис. Закреплены они не очень жестко и могут при ударе "хлябать". На сцену глядят огромные пустые скобы для замка.

Посреди сцены — плаха и топор. Справа — столик для шахмат. От левого переднего угла сцены вглубь, к центру, протянута на высоте балка, на которой болтаются петли для казни. Размер петель и длина веревок увеличиваются к воротам. Такая же балка, оплетенная белыми кустами вишни, из правого угла сцены. Ближе к центру вишенник редеет, к краю сцены балка оплетена густыми ветками. Справа, на средневековом стуле со спинкой (далее все стулья со спинкой и подлокотниками), сидит Леонардо. Перед ним столик в виде консоли и на нем открытая книга. Читает.

69
{"b":"201402","o":1}