— Если. Это проклятое «если», — нетерпеливо перебил его полковник. — У нас мало информации. Майор, я хочу, чтобы наши люди провели тщательное расследование прошлого Бейли. Я хочу знать, с кем мы имеем дело. Еще я хочу, чтобы проверили местные отели и пансионаты. Узнайте, где он живет. Установите наблюдение за ним. Возможно, у него нет соучастника. В этом случае, если он по-прежнему будет создавать проблемы, то…

Все молча ждали.

— …может встать вопрос и о ликвидации, — закончил полковник.

В каюте снова воцарилась тишина.

— Простите, сэр, но проверка прошлого Бейли займет очень много времени, — возразил Бьюкенен. — Как и наблюдение за ним. Но у нас нет времени. Бейли сказал, что хочет получить деньги сегодня. Он это подчеркнул весьма настойчиво. Я полагаю, он так спешит, чтобы лишить меня возможности принять контрмеры. Как бы мы ни решили с ним поступить, сделать это придется сегодня, до наступления вечера.

Присутствующие, казалось, ощущали какую-то неловкость.

— Есть и еще одна проблема, — заявил Бьюкенен.

По виду полковника можно было понять, что он испытывает еще большую неловкость.

— Вот как?

— Джек Дойл.

— У вас относительно него какие-то сомнения?

— Я уверен, что он был чертовски хорошим солдатом, — сказал Бьюкенен.

— Это так, — подтвердил полковник. — И работа по контракту, которую он для нас делал, производит точно такое же впечатление.

— Дело в том, что он уже не тот человек, каким был раньше, — продолжал Бьюкенен. — У его жены рак. Лечение не приносит желаемых результатов. Она, вероятно, умрет.

— Умрет? — Лицо полковника напряглось. — Я читал о ее болезни в досье, но там ничего не упоминалось о неминуемом фатальном исходе.

— Возможно, все не так уж плохо. Но Дойл чрезвычайно оберегает ее. И его можно понять, Он в тяжелом стрессовом состоянии. Ему кажется, что Бейли представляет для нее угрозу. Он… Давайте скажем так: я думаю, Дойл может настолько потерять контроль над собой, что нападет на Бейли, если тот будет продолжать звонить ему домой, давить на него и тревожить его жену, особенно если Бейли окажется поблизости от дома. Мне надо уехать из Форт-Лодердейла, подальше от Джека Дойла и его жены. Потому что, если Дойл действительно нападет на Бейли, это не будет спланировано заранее и может быть неаккуратным. Нападение будет рассчитано на абсолютный результат, скрыть который не представится возможным. Одному Богу известно, до чего могут докопаться власти, когда начнут рыться в прошлом Дойла и в его контрактной работе на вас, готовя дело для передачи в суд.

— Дерьмово, — констатировал мускулистый мужчина.

— И я того же мнения, — согласился Бьюкенен. — Я заварил настоящую кашу. Считаю, что Виктору Гранту пора убираться отсюда.

— Но разве это не будет тем же самым признанием вины? — спросила женщина. — Разве это не заставит Бейли с еще большим рвением преследовать вас?

— Сначала ему надо будет найти меня. А после того как я исчезну, перевоплотившись в кого-то другого, он никогда не сможет этого сделать.

— Но это не решает проблему Джека Дойла, — заметил майор. — Бейли может вернуться и опять начать давить на него.

— А тогда Дойл говорит, что ничего обо мне не знает, кроме того, что я его старый товарищ по военной службе, что явился к нему три месяца назад и попросил устроить на работу. Он заявляет в полицию о том, что Бейли причиняет беспокойство ему и его жене. Наконец, Дойл с женой уезжают — им это устраивают какие-то старые друзья — на курорт, где имеются отличные условия для лечения рака.

— Может быть, — сказал полковник, задумчиво постукивая пальцами по ручкам своего кресла. — Это бесспорно один из вариантов, которые мы рассмотрим. — Он посмотрел на часы. — Мы это тщательно обсудим. А теперь вам пора уходить. Если кто-то наблюдает за яхтой, то ему покажется подозрительным, что мы все так долго сидим внутри. — Он посмотрел на женщину в купальном костюме и на мужчину, который мог быть телохранителем. — Важно соблюдать конспирацию.

— Так как быть с Бейли? — спросил Бьюкенен.

— Мы сообщим вам свое решение позже.

— Сэр, времени очень мало.

— Нам это известно, капитан. — Полковник был явно раздражен. — Я же сказал, что мы свяжемся с вами.

— А до тех пор что мне делать?

— Разве это не очевидно — то, что, по-вашему, должен делать Виктор Грант…

Ответ был чересчур уклончивым. Бьюкенен вдруг ощутил смутную тревогу.

Стараясь оберегать раненую правую руку, Бьюкенен спустился по веревочной лестнице в моторку. Как только он вышел из затененной каюты на яростное солнце, голова у него опять начала раскалываться от боли. Он надел кепку и темные очки, а пассажиры яхты смотрели на него сверху вниз. Женщина опять распахнула свой синий махровый халат, демонстрируя едва прикрытые натянутым красным бикини умопомрачительные формы богатой соблазнительницы, которую она изображала.

— Просто пришлите нам счет, — крикнул полковник.

— Да, сэр. Спасибо. — Бьюкенен поймал носовой и кормовой швартовы, брошенные ему майором. Потом запустил мотор и отвел лодку от яхты.

От напряжения мышцы его свело судорогой.

Господи, подумал он. Они не знают, что делать. Мне нужно их решение, а они ничего не говорят. Я не могу действовать без приказа. Но, если к вечеру сегодняшнего дня я ничего от них не получу, как мне держать Бейли на расстоянии?

Занятый этими мыслями, Бьюкенен миновал с одной стороны причал, а с другой укрывшийся в тени пальм особняк, приближаясь к концу канала и собираясь снова выйти на широкий водный простор. И тут вдруг проблема Бейли стала еще острее: слева по курсу, возле буйка, отмечавшего выход из канала, он увидел самого Бейли, сидящего в лодке, похожей на моторку Бьюкенена, с выключенным двигателем. Его лодка была совершенно неподвижной, если не считать того, что она иногда подпрыгивала на волнах от проходящих судов. На Бейли была оранжевая спортивная рубашка с надписью «ФОРТ-ЛО-ДЕРДЕИЛ — ЛУЧШИЙ В МИРЕ ПЛЯЖ», он сидел за рулем, откинувшись на спинку сиденья, положив ноги в парусиновых туфлях на приборную доску и вытянув в сторону одну мясистую руку, словно она покоилась на спинке дивана, а в другой руке держа сигарету.

Бьюкенен немного сбросил газ.

Бейли провел пятерней по своему ежику, усмехнулся и бросил сигарету в воду.

Бьюкенен еще сбросил газ, увидев, что на толстой шее Бейли болтается фотокамера с телеобъективом. Бьюкенен получил указание вести себя так, как повел бы себя Виктор Грант, а в этот момент, решил он, Виктор Грант не намерен спускать этому сукину сыну.

Он направил моторку на лодку Бейли, заглушил мотор, почувствовал, как опустился нос моторки, приблизился вплотную к Бейли и ухватился за борт его лодки.

— Как делишки, Кроуфорд?

— Сколько раз я должен повторять вам одно и то же? Меня зовут не Кроуфорд.

Бейли откупорил жестянку с пивом «Блю риббон».

— Ага, Я и сам начинаю думать, что в этом ты прав. Наверно, тебя зовут не Кроуфорд, а как-нибудь по-другому. Однако даю голову на отсечение, что и не Виктор Грант.

— Послушайте, я сделал все, что в моих силах, чтобы убедить вас в этом. Дошел до предела. Терпение мое кончилось. Прекратите следить за мной. Прекратите!

— Чуть не забыл. Извини за невежливость. Если хочешь, у меня есть еще банка пива.

— Сунь себе в задницу.

— Разве так разговаривают со старым приятелем? Чтобы не сказать — с коллегой по бизнесу?

— Неужели вам не надоело? Я вас в глаза не видел до того, как вы появились в этой мексиканской тюрьме.

— А вот тут ты ошибаешься. — Бейли снял ноги с приборной панели моторки и выпрямился на сиденье. — У меня есть товар на продажу, и ты его купишь. Когда ты отправился на яхту к этим людям, я подумал было, что ты собираешься получить эти сто тысяч от них, но ты ушел пустой. А время летит. Ты уж постарайся где-нибудь достать эти деньги. Потому что после полуночи я… Кстати, та деваха на яхте ничего себе штучка, а? Вот в этот большой объектив я видел ее так близко… Как это в той рекламе? «Протяни руку и потрогай»? Я сделал несколько отличных снимков ее, тех двух мужиков и тебя на палубе. Замечательно четко все получились. Фотография — мое хобби. Собственно говоря, у меня в этом конверте есть несколько снимков…