Но я обратил внимание, что вы сделали все же кое-какие выводы из нашей беседы. В лагере новые лица. Много новых лиц. И все важные шишки. Похоже, вы решили использовать их в своей игре, как козыри, спрятанные в рукаве. Если я правильно угадал, хочу предупредить вас – ничего не выйдет.

Пэстор невольно показал свою заинтересованность:

– Вы желаете сказать, что, даже приставив оружие к их головам, мы не сможем вырвать у Императора ни единой уступки?

– Нет. Просто он нанесет в качестве мести удар удвоенной силы. Поверьте мне на слово. Я говорю так, потому что долго и достаточно близко общался с властителем. Угрозами от него ничего подобьешься, кроме вспышки слепой кровожадной ярости.

Пэстор такого рода психологию понимал: ведь таанские лидеры обладали подобным характером – угрозы только ожесточали их. Возможно, именно тут кроется ошибка. Они допустили ее много-много лет назад, поверив в сусальный образ Вечного Императора, нарисованный средствами массовой информации: он, дескать, и добр до мягкотелости, и демократичен, и печется об интересах и безопасности своих подданных, как добрый дядюшка, обладающий мудростью старца, за плечами которого не один век прожитой жизни. Все это было пропагандистской ерундой. Не исключено, что Вечный Император по жесткости своего характера более таанец, чем сами таанцы. Оставалось лишь гадать, до каких кровавых пределов дойдет властитель в своей мести, если таанцы истребят имперских военнопленных – в особенности высокопоставленных. Пэстору было страшно даже представить, что станет с его народом в этом случае. Просто он знал, что бы он сам сделал в такой ситуации на месте Вечного Императора.

Справившись с приступом дрожи, он покосился на Стэна, который спокойно вглядывался в своего собеседника, будто следя, как формируются, распадаются и перегруппировываются его мысли.

– Вы пришли ко мне не из-за Колдиеза, – наконец сухо проронил Пэстор.

– Нет. Колдиез – лишь один из пунктов разговора.

Стэн неспешно встал со скамейки и стал расхаживать из стороны в сторону, косясь на зеленые растения в гидропонических лотках.

– Вечный Император тревожится по поводу дальнейшей судьбы вашего народа. Теперь лорд Ферле мертв. Кто будет избран на его место? С кем придется вести дела властителю?

– А дела предстоят! – сказал Пэстор, не пытаясь скрыть сарказм в своем голосе. – Судя по всему, он вообразил, что мы теперь ляжем на спину и поднимем лапки? Как в старых глупых фильмах. Вождь погиб, и все племя утратило волю к сопротивлению. Трах-бах – и победа в кармане.

– Если вы так полагаете, – возразил Стэн, – то зря. Насколько я его знаю, он сейчас думает иначе. Он думает, сколько еще ни в чем не повинных таанцев ему придется убить, прежде чем вы поймете, что война проиграна... А ведь вы сами, Пэстор, на сто процентов уверены, что вы уже проиграли эту войну, не правда ли?

Вопрос застал Пэстора врасплох – в основном потому, что он был погружен в свои размышления. Но следовало ответить. Казалось, внезапно над ним собралась огромная черная туча и оттуда хлынули холодные потоки. Это был внезапный потоп – эмоции захлестывали. Поражение. Капитуляция. Унижение. Надо смотреть правде в глаза. Они проиграли. Язык не повиновался, и Пэстор лишь кивнул в ответ на прямой и страшный вопрос Стэна.

– В этом случае вы все свои усилия должны направить на подъем вашего мира из руин после капитуляции, – продолжал Стэн. – Добиться почетного мира, провести сложную дипломатическую работу. Вашему народу нужен настоящий трезвомыслящий лидер, который найдет в себе силы, не поступаясь достоинством, начать переговоры с Вечным Императором.

– И Вечный Император видит в этой роли меня? Пустые надежды. Мне не хватит голосов для избрания – разумеется, если предположить, что я вздумаю выставлять свою кандидатуру.

– Предположим, что вы ее все-таки выставите, – сказал Стэн. Оба прекрасно понимали, что этим последним замечанием Пэстор открывал дорогу переговорам.

– Император видит ситуацию следующим образом. Самым популярным лидером ныне является леди Этего. Ей доверяют все. Однако у нее в Совете слишком много противников, и нужного числа голосов для избрания на пост главы Верховного Совета она не наберет. В итоге фракции придут к компромиссному решению: избрать коллективный орган на место председателя. Скажем, Этего и представители всех ведущих фракций. Полагаю, что ваше имя непременно окажется в любом списке кандидатур. Вот второй вариант.

Пэстор согласно кивнул.

– А третий вариант?

– Третьего не дано, – сказал Стэн. – Но, честно говоря, я уверен, что из коллективного управления ничего не выйдет – в истории тому тысячи примеров. Это приведет лишь к роковым и дорогостоящим ошибкам. Каждый станет спихивать ответственность на других – и все застопорится. Еще как бы не закончилось гражданской войной.

– Согласен, – кивнул Пэстор.

– Тогда единственный разумный вариант – избрать леди Этего, – сказал Стэн.

Пэстор своим ушам не поверил. Разумеется, Стэн прав, коллегиальное правление ни к чему хорошему не приведет. Но с какой стати Вечному Императору горячо поддерживать кандидатуру человека, который имеет репутацию его самого непримиримого врага из всех таанских аристократов? Леди Этего маниакально привержена идее бескомпромиссной войны с Империей... И тут до Пэстора дошло. Именно вот такое достоинство в таанском лидере – или слабость, в зависимости от точки зрения, – было на руку Вечному Императору.

Это словно локализация раковой опухоли, которую затем будет легко удалить одним взмахом скальпеля. Этего очертя голову поведет таанский народ к окончательному и быстрому поражению. И тогда меч выпадет из ее рук. Власть перейдет в руки другого человека, который исповедует умеренные взгляды, – и Вечный Император уверен, что этим человеком станет Пэстор.

– Пусть он не думает, что я предатель, – твердым голосом произнес Пэстор. – Я не предатель. Вы должны утвердить его в этой мысли.

– Обязательно, – пообещал Стэн.

Вслед за этим он решительно отправился в тень кустов. Но прежде чем исчезнуть, обернулся.

– Ах, чуть не забыл. Как у вас со здоровьем?

– Прекрасно, – отозвался Пэстор, не понимая, куда клонит чертов посетитель.

– Вам стоит трезвее смотреть на собственное здоровье, – сказал Стэн. – Я бы на вашем месте сразу после выборов захворал – такой болезнью, которая требует длительного отдыха. Вам бы сейчас было полезно отойти от дел и сойти с линии огня.

Пэстор не успел еще как следует оценить странный совет, как Стэн бесследно исчез, зайдя за кусты.

Престарелый секретарь дочитал некролог, и они перешли к первому пункту повестки дня. Этего и Вичман озирались на других членов Совета, готовясь к яростной схватке между собой. Пэстор знал, что все переговоры за закрытыми дверями завершились ничем – компромисс найден не был. Предстояла открытая схватка. Пэстор велел своим сторонникам во время дебатов отмалчиваться, ни на чью сторону не становиться. Приказ – голосовать за несомненногопобедителя. Но несомненногопобедителя быть не могло. Как только Этего прокатят в первом туре, идея единоличного правления будет похерена и начнутся дебаты вокруг триумвирата – кто в него войдет.

К счастью, когда дебаты выдохлись, так и не выявив явного победителя, кто-то подбросил идею такие важные выборы проводить не электронными карточками, а открытым опросом. Поставили на голосование кандидатуру Этего.

Счет голосов начался с того конца стола, где сидела сама Этего и ее сторонники. Ее противники находились на другом конце стола. Первые девять "за" прозвучали быстро. Потом очередь дошла до Пэстора.

– Воздержался, – машинально произнес секретарь, отлично знавший позицию Пэстора. – Следующий.

– Простите, – возвысил голос Пэстор. – Я не высказался.

Секретарь уставился на него, озадаченный неожиданной репликой.

– Я не намерен воздерживаться, – сказал Пэстор. – Я голосую "за".