Стэн опустился на колени и протиснулся в щель между разделочной машиной и стеной. У машины был сложный контур, и Стэн оказался в извилистом туннеле. Худой, в отличие от Фоли, Стэн обладал некоторым преимуществом. Но ползти со света в темноту, где затаился противник, было делом опасным.

Будет ли Фоли уползать от него или притаится за поворотом туннеля? Увернуться от выстрела в таком узком пространстве нет никакой возможности.

Стэн переложил виллиган в левую руку и проворно пополз вперед – потея от напряжения и неприятного чувства своей чрезмерной уязвимости.

Ага! Стэн увидел в почти полном мраке дуло полковничьего виллигана. Он что было мочи ударил по виллигану. Костяшки обожгло болью от соприкосновения со сталью, но Фоли выронил свое оружие – с металлическим звяком оно упало на пол. Однако Стэн при ударе потерял равновесие и упал. Он стал быстро подниматься, хватаясь за что попало, но удар в челюсть свалил его. Падая, он все же дернулся и откатился, насколько можно было в узком туннеле – и только так избежал кинжала, с которым Фоли кинулся на него. Опасаясь рукопашной с молодым противником, Фоли рванулся прочь и пополз дальше по туннелю.

Стэн преследовал врага и схватил за каблук в последний момент перед тем, как полковник вынырнул из туннеля на разделочный стол.

Фоли тяжело упал на металлическую платформу. Датчики среагировали и привели весь аппарат в действие. К лежащему Фоли протянулись манипуляторы. Они шарили в поисках туши для разделки. Не обращая на них внимания, полковник начал распрямляться, чтобы встретить выползающего из туннеля Стэна ударом кинжала.

Но в этот момент острый крюк впился ему в горло, а манипуляторы перехватили его поперек тела и потащили по конвейеру. Фоли, насаженный на крючок могучей механической рукой, орал благим матом и извивался червяком. Но машина не знала жалости.

Парализованный ужасом, Стэн наблюдал за тем, как машина искусно свежевала полковника. В течение считанных секунд ножи содрали кожу с живого Фоли, при этом небольшие шланги смывали с него кровь. Затем большие ножи стали перерубать суставы и сдирать мясо с костей...

Предсмертный крик Фоли еще звучал эхом под сводами кухни, когда моментальная разделка была закончена: мясо было упаковано и отправлено в холодильник.

Стэн как пьяный дотянулся до рубильника, выключающего машину, и на ватных ногах двинулся обратно по туннелю, у выхода из которого его поджидал Алекс.

Горючее и двигатели невероятно изменились за прошедшие столетия, но астронавтов двадцать первого века мало что удивило бы в машинном отделении “Нормандии” – такие же просторные отсеки с металлическими стенами, где звук шагов отдавался эхом и невидимые силы заставляли дрожать пол. Под сверкающими кожухами драйва АМ-2 могли бы прятаться дизельно-электрические или фотонные двигатели. Переходы, мостики и лебедки вокруг всего этого нагромождения машин мало отличались от бытовавших на заре межзвездной космонавтики, в далеком двадцать первом веке. Поскольку “Нормандия” стояла неподвижно, в машинном отделении дежурил только один офицер и один механик. Сейчас оба лежали в лужах крови.

Этажом выше Император заметил двух преторианцев, которые крались за одной из труб. Император прикинул, как лучше их уничтожить, хорошо прицелился и сделал четыре выстрела. Четыре диска антиматерии срезали решетчатую площадку, на которой стояли преторианцы, и они упали вниз. Как стрельба по тарелочкам, подумал Император и, прежде чем преторианцы опомнились от падения и вскочили на ноги, спокойно прикончил обоих парой выстрелов.

– Вперед, адмирал. Помогайте! – крикнул он.

Лидо и последний из гурков помогли ему подтащить сварочный аппарат к двери аварийного входа. Император был чуточку горд тем, что его руки помнили, как пользоваться сварочным аппаратом, и тем, с какой ловкостью он быстро заварил аварийный люк.

– Так-то, Мик! – удовлетворенно воскликнул он. – Это задержит негодяев на какое-то время.

Лидо пристально смотрел на него, и где-то в глубине императорского мозга мелькнул удивленный вопрос: “А что, собственно, происходит с этим человеком? Когда началась стрельба, Лидо первым выхватил пистолет, который тут же был выбит у него из рук одним из чересчур уж бдительных гурков. Сейчас Лидо ведет себя странно. Неужели он напуган? Но разве может такой бывалый воин быть так перепуган? Впрочем, – думал Император, ведя по эстакаде троих оставшихся с ним людей, – прошло уже столько времени с тех пор, как Лидо лично участвовал в боях и видел направленные на себя виллиганы. Видать, все дело в привычке”.

Возможно, он не менее перепуган, чем Танз Сулламора, который совсем очумел от страха и плетется позади Императора с багровым лицом – будто его вот-вот удар хватит.

Лидо дожидался, когда они – все четверо – поднимутся на очередную платформу. “Теперь, – решил он. – Хватит медлить”. Тот проклятый непалец помешал ему за столом. А теперь – самое время. Адмирал выхватил свой церемониальный меч и размахнулся, чтобы полоснуть по спине ни о чем не подозревающего Императора.

Но так же, как прочие заговорщики недооценили боевое искусство гурков, так и Лидо недооценил быстроту профессиональной реакции наика Агансинга Раи.

Раи, бывший денщик Стэна, умудрился вовремя заметить резкое движение адмирала и в последний момент каким-то чудом оказался между лезвием меча и спиной Императора. Удар рассек ему легкие. Труп рухнул на платформу, чуть не повалив за собой адмирала.

Лидо с усилием вырвал меч из груди гурка и шагнул назад, готовясь к новому удару. Но тут героем проявил себя Танз Сулламора.

Толстяк внезапно сорвал с плеча свой виллиган, из которого он, быть может, ни разу в жизни не стрелял, и прикладом что было мочи ткнул адмиралу под ребра. Удар отшвырнул Лидо к перилам платформы.

Пока Сулламора приходил в себя от собственной неожиданной прыти, адмирал действовал. Он развернулся, кинулся на Сулламору и рубанул его мечом по шее. Тот захрипел и рухнул на платформу. А Лидо уже разворачивался в сторону Императора, готовясь к атаке...

Император стоял метрах в четырех от него, в конце платформы. Отступать ему было некуда, виллиган висел за спиной.

– Позвольте узнать, что все это значит? – хладнокровно спросил он.

Лидо задыхался от гнева и не мог сразу заговорить – все эти годы тайных замыслов и скрываемой жгучей ненависти, как о них сказать одной фразой?! Единственное, что он промолвил, было:

– Роб Гадес – мой сын!!!

И бросился на Императора с мечом.

Тот схватил двумя руками железную кочергу из набора для аварийного тушения пожара и парировал удар адмирала. В его голове мелькнуло: какого такого Роба Гадеса имеет в виду этот сумасшедший?

Лидо с горящими ненавистью глазами снова наступал. Теперь его удар должен был разрубить Императора пополам, но тот опять кочергой остановил удар. Сразу же после этого властитель перешел в наступление и, подпрыгнув, ударил адмирала ногой в грудь.

Меч против кочерги – никчемное оружие. Это выяснилось, к своему большому удивлению, некоторые недоброжелатели в те давние годы, когда Император был еще корабельным инженером – великим забиякой и отменным драчуном.

Пока Лидо, шатаясь отступал, Император изо всей силы ударил кочергой по мечу, конец которого в тот момент касался платформы. Меч переломился у самой рукояти. Император немного изменил угол удара кочерги, направив ее на кисть Лидо.

Раздался треск кости, и адмирал закричал от боли. Выронив рукоять меча, он левой рукой ухватился за белую кость, которая, прорвав ткань, показалась из рукава. Лидо упал на колени.

Император с презрением разглядывал его.

– Подонок, – сказал он. Но его голос был не совсем лишен жалости. – Несчастный подонок. Глупый подонок.

Он зашагал прочь – к аварийному командному отсеку, вход в который был рядом со стендом, где висел аварийный набор инструментов.

Император уже позабыл о Лидо и думал только о том, что следует предпринять в следующий момент.