Итак, прыжки совершены. Можно рапортовать, что задание выполнено. При составлении отчета о подготовке к прыжкам, о тренировке еще раз убедился, как много было вложено в рекорд труда не только М. Скитева и моего, но и товарищей, так или иначе помогавших нам.

Десятки сеансов в барокамере, где часами приходилось сидеть в металлическом барабане, из которого насосы выкачивали воздух, создавая имитацию высоты. Десятки подъемов на самолетах. Десятки тренировочных прыжков с высот до 7000 метров для отработки элементов прыжка, опробования кислородной аппаратуры, обмундирования, работы регистрирующих приборов и т. д. Нас консультировали стратонавт Г. А. Прокофьев, ученые-медики В. И. Воячек, К. Л. Хилов, другие специалисты. Большую работу по подготовке к полетам на предельную тогда высоту проделали техники наших авиамастерских.

Выполнение приказа Наркома обороны давало большое моральное удовлетворение, а вот обмороженная кисть левой руки причиняла немало огорчений. Рука через неделю начала сильно болеть, и лечащий врач решил показать меня хирургу. Поехали в военный госпиталь имени 3. П. Соловьева в Ленинград. Военврач Куприянов (будущий генерал-полковник) быстро размотал марлевый кокон и пинцетом стал снимать омертвевшие ткани, а заодно и все пять ногтей. Наверно вид у меня при этом был неважный, так как он предложил мне лечь на операционный стол, но, решив держать марку до конца, я остался сидеть на стуле. Уже в самом конце Куприянов вдруг спросил меня: «Что может быть при массовой выброске парашютистов на неподготовленную площадку в ветер силой десять — двенадцать метров в секунду у земли?» — «Много неприятностей», — ответил я. Почему был задан такой вопрос, узнал, вернувшись в Гатчину. Оказывается, в районе Пскова была произведена выброска большого воздушного десанта. Сила ветра у земли была определена неточно, и некоторые парашютисты во время приземления получили травмы.

Медленно заживала рука. Были то улучшения, то ухудшения. Медики решили ампутировать первые фаланги пальцев, но я наотрез отказался. Мало-помалу положение стало улучшаться. Правда, первые и вторые фаланги пальцев стали тонкими, а ногти не выросли.

В дальнейшем, когда проходил летную комиссию, был отстранен от полетов на одноместных самолетах. Пришлось переучиваться на двухмоторном скоростном бомбардировщике СБ. Это было потом, а пока в Пятигорске залечивал руку, принимая грязевые ванны.

Уже перед самым отъездом из санатория, в январе 1938 года, прочел в газете «Красная звезда» некролог по случаю гибели в авиационной катастрофе летчика-парашютиста Николая Александровича Евдокимова. Погиб мой товарищ по эскадрилье и овладению техникой прыжков с парашютом.

Н. А. Евдокимов совершил З24 прыжка, установил два мировых рекорда с задержкой раскрытия, провел много сложных экспериментов. Разработал свою технику управления телом в свободном падении, подготовил большое число парашютистов и десятки инструкторов парашютного дела. Имя этого парашютиста не забыто. В поселке Гряды Маловишерского района Новгородской области в 1961 году открыт школьный музей имени Н. А. Евдокимова. Его имя присвоено школе № 4, в которой он учился с 1918 по 1925 год. На первенстве Вооруженных Сил СССР по парашютному спорту разыгрывался Кубок его имени, Ленинградский аэроклуб также учредил его Кубок. После того как Кубок трижды был завоеван командой клуба, он остался в нем навсегда.

В Гатчине на улице Горького, 8/10 на двухэтажном деревянном доме мемориальная доска. На ней написано:

Быстрое развитие нашей авиации, неуклонный рост высоты полетов требовал обучения кадров, в совершенстве знающих особенности высотной подготовки. С этой целью командованием Военно-Воздушных Сил было решено провести первые всеармейские сборы инструкторов-парашютистов. Учитывая стабильные метеорологические условия, ровные площадки больших размеров, дающие возможность приземления значительных групп парашютистов как днем, так и ночью, и целый ряд других особенностей, эти сборы решено было провести в одном из авиационных гарнизонов, входящих в состав Северо-Кавказского военного округа.

В штаб ВВС Ленинградского военного округа, где я тогда работал в должности начальника парашютно-десантной службы, поступило предписание: отправить на сборы меня и еще одного инструктора-парашютиста. Выбор пал на энергичного Владимира Макаренко, который служил в Старой Руссе.

Приехав в Ростов, узнал из газет о гибели 11 мая 1939 года в авиационной катастрофе Героев Советского Союза Анатолия Серова и Полины Осипенко.

Вспомнилось знакомство с Толей Серовым, совместная учеба в Вольской и Оренбургской авиационных школах, служба в 1-й Краснознаменной эскадрилье. В начале 1934 года Серов вместе с частью отбыл на Дальний Восток, где продолжал совершенствовать свое летное мастерство. Потом был летчиком-испытателем, участником боев в Испании, где ярко проявились его качества командира и бойца. Он лично сбил восемь вражеских самолетов, из них один — ночью. Командовал отрядом и эскадрильей истребителей, летающих на самолетах И-15. За боевую работу был награжден двумя орденами Красного Знамени. 2 марта 1938 года А. К. Серову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, звание комбрига. Он был назначен начальником летной инспекции Военно-Воздушных Сил.

С чувством тяжелой утраты ехал на пункт сборов. Ушел из жизни еще один человек, с которым была связана молодость и летная работа.

Всего на сборы прибыло около тридцати парашютистов со всех концов страны. Кроме того, за несколько дней до этого здесь начала работать группа парашютистов одного из научно-исследовательских центров. В ее задачу входила серия прыжков из самолетов, следующих на максимальной скорости.

Задача эта была весьма сложной, так как при оставлении самолета на скорости полета до 470 километров перегрузки были десяти — четырнадцатикратные.

В экспериментальную группу входили парашютисты В. Романюк, В. Козуля, А. Колосков, П. Федюнин, Н. Аминтаев. Они совершили 54 прыжка со скоростных самолетов, а потом включились в наш состав и выполнили всю программу сборов.

Здесь познакомился со многими парашютистами, которых не знал ранее. Очень понравился скромный, немного застенчивый Василий Романюк, тогда мало кому еще известный парашютист. Слава к нему пришла в послевоенные годы, когда он установил несколько блестящих мировых рекордов. Немного позже В. Романюк за большие заслуги в испытании новой парашютной техники был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Хорошее впечатление оставил А. Зигаев, в то время начальник парашютно-десантной службы ВВС Северо-Кавказского округа.

Рад был знакомству с парашютистом Н. Аминтаевым, который в то время с успехом осваивал высотные прыжки без применения кислородных приборов и достиг хороших результатов. 23 июня 1935 года он оставил самолет на высоте 7612 метров, а 25 июля того же года увеличил высоту прыжка до 8126 метров. В разговоре с ним спросил о его самочувствии в момент изготовки к прыжку. Наби признался, что, несмотря на большую тренировку, последний прыжок был очень трудным. До высоты 7500 метров чувствовал себя прилично, а вот после действовал с трудом. Задержись на борту самолета еще на минуту, — наверное, потерял бы сознание. Отделение от самолета помнил смутно. После раскрытия парашюта и снижения до высоты семь тысяч метров самочувствие улучшилось.

На сборах присутствовали видные деятели авиационной медицины, много лет работавшие над вопросами высотных полетов, ведущие конструкторы парашютов Н. Лобанов и И. Глушков.

Парашютисты были распределены по двум учебным группам. Командиром одной назначили Виктора Козулю, другой — меня.

Делая небольшое отступление, хочу несколько строк посвятить памяти Виктора Козули, ибо он, безусловно, заслуживает, чтобы о нем сказать отдельно. Прекрасный летчик и парашютист, он многое сделал для становления парашютного дела в нашей стране, воспитал немало учеников, установил несколько мировых рекордов. Работал в научно-исследовательском институте как летчик и парашютист.