Тактика полевого боя. Именно с государевыми людьми чукчи чаще сражались в открытом фронтальном столкновении. Подобная тактика диктовалась самим противником. В первой половине — середине XVIII в. русские проводили длительные карательные акции, направленные на покорение «немирных» чукчей. У служилых не было конницы — природные условия не позволяли ее использовать. Карательный отряд обычно состоял из нескольких десятков казаков и солдат, вооруженных огнестрельным оружием, и нескольких сотен туземных союзников (юкагиров, коряков, эвенов), в основном с холодным оружием. Эти отряды вели наступательные действия, громя чукотские стойбища, убивая мужчин, угоняя оленей, уводя в плен женщин и детей, налагая ясак на покорившихся, — типичная картина колониальной войны. Д. И. Павлуцкий во время эпидемии оспы в Анадырске отпустил инфицированного пленного чукчу домой, чтобы он перенес эпидемию к своим, что и произошло: умерли и множество его сородичей (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585). Как это напоминает зараженные одеяла американцев, подбрасываемые индейцам! В общем, в определенной мере это была стратегия выжженной земли. Если в войне против инков или даже ацтеков испанцам достаточно было захватить правителя, чтобы повернуть ход операции в своих интересах, то с обществом, живущим патриархальными семьями, где не было даже развитой родовой организации, такой прием не удавался. Чукчи, даже давая аманатов, отказывались платить дань-ясак, поскольку заложники не были всем им родственниками (ДАЙ. 1857. Т. 6, № 136: 407; КПЦ. № 57: 156―157).

Поскольку охранение у россиян было организовано хорошо, то основной способ нападения чукчей на непримиримого врага — внезапное нападение на не ожидающего атаки противника — в основном не срабатывал. Засады были более эффективны, но не всегда успешны. Поскольку карательные экспедиции были продолжительны, то чукчи имели достаточно времени договориться о совместных действиях, поэтому они могли собрать огромные для них по численности войска, ведь самые большие отряды чукчи собирали именно для борьбы с русскими. Однако при фронтальных столкновениях сказывалось превосходство огнестрельного оружия, ведь «по их названию русская галанка или солдатская фузея преимущественно пробивает все их куяки или панцири усовы, и рыбьи кости не помогают» (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585; ср.: Вдовин 1965: 37). Согласно челобитной служилых Верхоленского острога (1646), их худые пищали не пробивали бурятских куяков, но «нарочитые [отличные] пищали» делали это (КПМГЯ. № 188: 232). Служилые для эффективности стрельбы строились в линию. В первом сражении с чукчами июня 1731 г. капитан Д. И. Павлуцкий, согласно казачьей «сказке» 1772 г., построил «команду в парад так обыкновенно, как и в России на сражениях бывает», отвергнув совет казачьего сотника поставить служилых на расстоянии 1,5 сажени (примерно 3 м) друг от друга, чтобы не дать возможности более многочисленному врагу окружить их (Зуев 2001: 24). Такой «рассыпной» строй, по мнению А. П. Васильева (1916. Т. I. Прил.: 34), был типичен для сибирских казаков. На флангах обычно располагались сибирские союзники. Наступающей стороной обычно были чукчи. Цель огненного боя состояла в том, чтобы нанести наибольший урон противнику и не допустить последнего к рукопашной схватке, в которой чукчи могли использовать свое численное превосходство. В ближнем бою чукчи — индивидуальные воины, благодаря тренировкам весьма искусные в фехтовании копьем, превосходили не только казаков с их сабельным и копейным боем и солдат со штыковым боем, но и своих соседей оленных коряков. Опорой боевого порядка россиянам служил обоз, составленный из нарт, где при неблагоприятном исходе можно было укрыться и обороняться от чукчей, которые не умели вести осаду (см.: КПЦ. № 65: 170). В XVII в. при необходимости принять полевой бой около обоза или у судов обычно оставалась большая часть отряда, служа резервом, тогда как примерно треть служилых шла в сражение (Васильев 1916. Т. I. Прил.: 34).

Теперь обратимся к описанию конкретных сражений, которые покажут нам тактику противников. Для нас представляет интерес описание боя в 1702 г., когда в бой против 130 россиян и их союзников, юкагиров и коряков, вступили более 3000 оленных и оседлых чукчей. Сражение шло с утра до вечера, и многие из чукчей были «побиты», россияне же потеряли ранеными 70 служилых и юкагиров (ПСИ. Кн. 2, № 122: 525―526). В. С. Богораз (1934: 44) справедливо отмечает, что количество чукотских воинов преувеличено, впрочем, такое преувеличение сил противника — явление, характерное для всех времен и народов. Отметим, что о своих потерях информант, казак Т. Даурцов, скромно умалчивает, отмечая лишь раненых, а о враге говорит в общих чертах: они потеряли многих. Однако, вероятно, такие потери соответствуют действительности. Бой длился весь день. Как отмечает К. фон Клаузевиц (1941: 431―432), «рукопашный бой фактически не имеет никакой длительности». Вспомним, что различные документы второй половины XVII―XVIII в. в один голос утверждают: «…а у чюхоч лучной бой…» (ДАЙ. Т. 6, № 136: 407 (1676); ср.: ПСИ. Кн. 2, № 122: 524―525, bis (1710); КПЦ. № 57: 157 (1711); также см.: Вдовин 1965: 37―38). Следовательно, сами противники чукчей считали, что основным видом боя у чукчей является бой с помощью лука, перестрелка. Поэтому, очевидно, чукчи не стремились завязать рукопашную схватку с противниками. Кроме того, нельзя не учитывать и того, что чукчи боялись русских, их огненного боя и железных доспехов (Богораз 1900. № 130: 334). От этого страха, поразившего чукчей, и от особенностей ведения ими боя возникло и само название русских: «огненные [огнивные] враги» (Мерк 1978: 100; Литке 1948: 221; Богораз 1919: 55; ср.: Стеллер 1927: 14 (ительмены); Линденау 1983: 103 (коряки)) или «люди, одетые в железо» (Богораз 1900. № 130: 334; № 146: 389―390). Следовательно, в бою россияне, скорее всего, имели раненных стрелами, тогда как чукчи были убиты из ружей. Вечером же «отошли те чукчи и стояли вблизи». Россияне, очевидно, отсиживались в лагере, из-за численного превосходства врага боясь произвести вылазку или выйти на бой. Пять дней стояли чукчи у русского стана, ничего не предпринимая, а затем пошли в набег на Анадырь.

В источниках мы можем найти два полевых сражения чукчей с российскими отрядами, которые достаточно подробно описаны, чтобы составить некоторое представление о тактике той и другой стороны в бою в первой половине XVIII в. — это сражение на реке Егаче (1730) и на реке Орловой (1747). Оба этих боя закончились гибелью предводителей экспедиционных отрядов — казачьего головы А. Ф. Шестакова и драгунского майора Д. И. Павлуцкого, и поэтому данные сражения хорошо отражены в официальных документах.

На основании материалов из сибирских архивов А. С. Сгибнев (1869: 15―17) составил описание последнего боя отряда А. Ф. Шестакова с чукчами на реке Ергаче, между реками Парень и Пенжиной, 14 марта (по старому стилю) 1730 г. Поскольку это не прямой первоисточник, то автор местами мог вносить свое понимание событий, однако все описание с военной точки зрения не вызывает сомнений и согласуется с другими свидетельствами (ср.: Майдель 1894: 544; Слюнин 1900. Т. I: 40―41; Вдовин 1965: 117). Отряд якутского казачьего головы А. Ф. Шестакова был послан правительством Екатерины I для «призывания» в подданство «немирных» чукчей и коряков (1727―1730 гг.; КПЦ. № 60: 160; Зуев 2002: 56―63). Отряд дошел из Якутска в Охотск по суше, но, выйдя оттуда по морю, потерпел кораблекрушение и далее шел по суше из Тауйского острога в Анадырск, по пути заставляя оседлых коряков платить ясак. Если же последние отказывались давать дань, то целые семьи сжигались в их жилищах. Узнав об угрозе нападения чукчей, А. Ф. Шестаков оставил казну в укреплении из санок у реки Тылка, а сам примерно со 150 бойцами, из которых 21 были русскими, отправился вперед[90] и у реки Ергачи наткнулся на чукчей. Последние направлялись в очередной набег на коряков, но встретили русских. Численность чукчей неясна, но их было значительно больше[91]. Хотя начальники хотели напасть на чукчей ночью, но голова заснул, а будить его, опасаясь крутого нрава, не осмелились. Поэтому бой произошел на следующий день у сопки недалеко от реки. «Сойдясь на близкое расстояние, та и другая сторона начали готовиться к бою. Русские и инородцы надели куяки и шишаки, а чукчи свои костяные куяки. Шестаков построил на правой руке тунгусов пеших, оленных и тауйских, на левой коряк оленных и тауйских, а в центре поставил русских и якутов. Сам же, с переводчиком Тайбутом, поместился позади своего отряда, в острожке из санок, который устроен был во время переодевания и размещения людей.