– Извини, пожалуйста.

– Ничего.

Сказав так, она отодвинулась.

– Нет, в самом деле извини. Мне страшно неловко. Это место меня убивает. – Девушка улыбнулась – кажется, помимо своей воли, и я продолжил:

– Я думаю… Меня уже убивали. Умирал не раз и так, что в это трудно поверить. – Я помотал головой. – Сейчас я просто… Давно такого не испытывал.

– Да. И потом, ты еще отходишь от того случая с археологом…

– А что, заметно?

– Сейчас – да.

Она внимательно посмотрела на кончик зажженной сигары, потом примяла огонь и положила остатки в грудной карман.

– На самом деле я не могу тебя осуждать. Она такая умная и знает все про сложные вещи – о призраках и о математике… Реально лакомый кусочек. Могу понять твои чувства.

Слегка отстраненным взглядом Крюиксхэнк обвела окрестности.

– Удивлен?

– Отчасти.

– Да ладно тебе. – Она махнула рукой, показывая в сторону едва проступавшего сквозь ночную мглу пляжа. – Я чувствую… Что бы мы потом ни делали, вся оставшаяся жизнь пройдет под знаком… В зависимости от того, что увидим за воротами. – Она взглянула на меня. – Это, знаешьли, странно. Похоже на смерть. Мою смерть. Понимаю, что вернусь, и в такую минуту чувствую абсолютное спокойствие. Хотя не представляю, что со мной станет. Возможно, будет совсем плохо. Но нет, все же нет. Знаешь, я даже предвкушаю встречу. Что стоит по ту сторону ворот? Я не могу ждать.

Между нами возникло теплое чувство, странное в такой ситуации. Симпатия. После слов Крюиксхэнк на нас как будто что-то снизошло. Это отразилось в лице девушки и явственно ощущалось в той ауре, что словно висела в воздухе.

Крюиксхэнк снова улыбнулась, потом торопливо убрала со своего лица «внеслужебные» эмоции, вдруг заторопившись прочь.

– Увидимся по ту сторону, Ковач.

Она ушла. Проследив ее фигуру взглядом, я наконец присоединился к остальным.

Неплохо, Ковач, неплохо… Ты всегда был крепким парнем, сможешь еще раз?

Есть одно обстоятельство. Я умираю.

Траулер качнуло на волне, и я услышал, как где-то вверху заскрипела вывешенная над палубой сеть. Мысли сами собой возвратились к нашему улову. Смерть, пойманная в складки невода. Висевшая над нами, как гейша из Ньюпеста в своем гамаке. Теперь небольшая собравшаяся на корме компания казалась мне удивительно беззащитной.

Химия.

Старый, но популярный прием. Превышение концентрации с радикальным изменением эффекта. О да… те самые волчьи инстинкты. Нужно все запомнить. Подсознание Посланника. Собирать камни, пусть в них не нуждаешься. Пока.

Не важно, скоро я доберусь до всех. Начинается новая жатва.

Я устало закрыл глаза. Словно разговаривая, вверху шелестела сеть.

Сейчас я очень занят здесь, на улицах Заубервилля, но если…

Я щелчком отправил окурок за борт. Потом развернулся, направившись к центральному трапу.

– Эй, Ковач?! – Оторвавшись от мундштука, Шнайдер уставился на меня остекленевшими глазами. – Ты куда, мужик?

– На зов природы, – буркнул я через плечо и спустился потрапу, перебирая руками поручни. Оказавшись внизу, первым делом стукнулся о болтавшуюся на петлях дверь, тут же оттолкнув ее с неожиданной злостью: ни с того ни сего сработала нейрохимия. Потом вошел в оказавшееся за дверью тесное помещение.

Слабый свет, исходивший от ровного ряда иллюминиевых плиток, оказался достаточным, чтобы различать обстановку нормальным зрением. Посреди комнаты стояла кровать, словно росшая из пола. Напротив размещались стеллажи. У дальней стены, в углублении, виднелись стол и рабочее место. Почему-то я сделал еще три шага именно к ним и, пройдя всю комнату, склонился над столом. В нем тутже проснулся дисплей, отбросивший на меня свечение синего цвета. Скорее даже цвета индиго.

Я закрыл глаза, и свет прошел по лицу туда и обратно, озаряя пространство комнаты за моими прикрытыми веками. Что бы там ни было в трубке, сейчас оно свивало свои змеиные кольца внутри меня.

– Ты видишь, волк из «Клина»? Видишь, как начинается новая жатва?

– Убирайся из моей головы, Семетайр.

– Ты ошибаешься. Я не шарлатан. К тому же Семетайр – лишь одно из сотни имен…

– Кем бы ты ни был, сам нарываешься…

– Но это ты привел меня сюда.

– Я считаю иначе.

Перед моими глазами скалился череп, наклоненный под нелепым углом. Сардоническая ухмылка сквозь остатки почерневших, объеденных губ.

– Я был очень занят на улицах Заубервилля. Но там все закончено. А здесь есть работа. Правда, на этот раз ты ошибся. Но когда захочу тебя видеть – тогда я, конечно, приду. Ковач-вач-вач-вач-вач…

Я моргнул и открыл глаза. На лицо упал яркий свет от дисплея. Позади кто-то двигался.

Выпрямившись, я попытался разглядеть отражение в металлической стене. Ничего. Только голубое свечение монитора. Лучи, пойманные поверхностью – тысячами мельчайших неровностей и частиц.

То, что находилось за спиной, слегка пошевелилось.

Я сделал вдох.

И резкий выпад назад…

– Черт, Ковач! До инфаркта доведешь!

Крюиксхэнк испуганно отшатнулась назад и замерла, на всякий случай сгруппировавшись и держа руки на бедрах. Лицо ее светилось в тон дисплею – синей ядовитой ухмылкой, а из-под хамелеохромовой куртки высовывался расстегнутый ворот футболки.

Сам собой вырвался вздох облегчения. Кажется, адреналиновый выброс был, да весь вышел.

– Крюиксхэнк! Какого хрена ты тут делаешь?

– А ты какого черта здесь делаешь, Ковач? Зов природы, говоришь… И чем собирался заняться? Побрызгать на монитор?

В ответ я лишь зло прошипел:

– С какого дуба ты сорвалась? Подсматриваешь?

– Ну, я не знаю… А что, тебя это заводит? А? Может, сбежал из «цифрового дома»? Не боись. Цифроголики – мой профиль.

В эту секунду пришлось закрыть глаза. Семетайра уже не было, но внутри оставалось какое-то неприятное чувство. Глаза снова открылись, и Крюиксхэнк оказалась совсем рядом.

– Тогда поговорим об этом. И, кстати, мне нравится ход твоей мысли.

Она сразу заулыбалась. С нарочитой медлительностью рука девушки скользнула к расстегнутому верху футболки и одним движением запущенного внутрь пальца стянула ткань с плеча, обнажая грудь.

Крюиксхэнк посмотрела вниз, на собственную лишь недавно обретенную плоть. И, казалось, была очарована открывшимся видом. Потом снова провела по груди, уже всеми пальцами, и начала возбуждать сосок, играя им до тех пор, пока тот не сделался заметно тверже.

– Теперь я похожа на подглядывающую? А, Посланник?

Это было произнесено уже расслабленным голосом, и глаза девушки встретили мой взгляд. Кровь постепенно вскипала.

Мы уже стояли, прижавшись, и ее нога, горячая и твердая сквозь одежду, оказалась просунутой между моих ног. Оттолкнув в сторону руку, я положил на ее грудь свою ладонь.

Объятие стало тесным, перейдя в по-боксерски плотный клинч. Вниз, на волнующе торчащие между моими пальцами обнаженные соски ее грудей, смотрели уже мы оба.

Теперь я услышал, как усилилось ее дыхание: рука Крюиксхэнк расстегнула мой ремень и нырнула внутрь. Она нашла что искала.

В клубке из одежды и переплетенных конечностей мы повалились на койку. От падения вокруг повисло густое, почти видимое облако соленой и отдававшей плесенью сырости. Вытянув одетую в ботинок ногу, Крюиксхэнк пнула дверь каюты, с громким лязгом захлопнув ее. Я подумал, что звук наверняка слышали все, кто остался на палубе.

В темноте я усмехнулся. Эта усмешка пришлась как раз в прическу на голове Крюиксхэнк.

– Старый добрый Ян. Бедняга.

– Ум-м… что?

Девушка на секунду отвлеклась от того, чем была занята на уровне моего пояса.

– По-моему… а-а-а-а… кажется, я перешел ему дорогу. Он волочится за тобой с самого Лэндфолла.

– Слушай, при ножках… как у этого тела, за ним будет волочиться любой представитель вашей породы. Конечно, если он не гомик. Я… – Она начала возбуждать меня рукой, делая паузы между движениями. – Я… не… придаю… этому… значения.