– Можем, разумеется, – Хэнд положил цилиндры с корковой памятью обратно в коробку, и они брякнули, как игральные кости. – А некоторым можно устроить это по-быстрому. Если они не прекратят говорить о скорой победе Кемпа. Семетайр, тебя я могу арестовать прямо сейчас.

Бледнолицая присвистнула и, подняв руку вверх, начала выписывать в воздухе загадочные буквы. Семетайр что-то сказал, обращаясь к ней, и пантомима сразу прекратилась.

– Да? Арестуете, но за что конкретно? – спокойно произнес чернокожий, дотянувшись до коробки и извлекая из нее стек. Один стек. – Смотрите. Не станет меня – и вам придется иметь дело с Праветом. Семьдесят.

– Шестьдесят семь пятьдесят, и я сделаю вас эксклюзивным поставщиком корпорации «Мандрагора».

Семетайр покрутил цилиндр между пальцами, как бы задумался.

– Неплохое предложение, – проговорил он и добавил:

– Ладно, шестьдесят семь пятьдесят. При минимальной партии в пять кило.

– Согласен, – подтвердил Хэнд, достав кредитку с голограммой «Мандрагора корпорейшн». – Собственно, я прилетел за десятью. Заверните.

Семетайр бросил стек в коробку и подал знак бледнолицей женщине. Та немедленно вытащила из-под рабочей станции устройство для взвешивания. Затем принялась доставать из коробки стеки с памятью, аккуратно складывая их на вогнутую поверхность весов. В воздухе над площадкой весов возникли фиолетовые цифры.

Уголком глаза я успел заметить едва уловимое движение вне пределов поля нормального зрения и тут же крутнулся на месте навстречу пока неизвестному событию.

– Нашел, – радостно засмеялся Семетайр.

Один из «крабов» уже спешил к нам от кургана из стеков и, добравшись до ног Семетайра, стал взбираться вверх прямо по брюкам. Едва странное создание добралось до поясного ремня, чернокожий взял «краба» в руку и что-то отобрал у него, тут же бросив маленького робота на пол. Пока он летел, процессор втянул стальные лапки внутрь, затем получившийся кругляш покатился и, стукнувшись о палубу, моментально остановил вращение. Щупальца сразу приняли обычный вид. «Краб» встал на ноги и побежал, возвращаясь к прежнему занятию.

– Охо-хо… теперь посмотрим.

Семетайр ухватил еще облепленный плотью цилиндр большим и указательным пальцами и опять оскалился:

– Посмотри-ка на это, клинский волчара. Видишь? Видишь, как начинается новая жатва?

Прочитавший трехмерный машинный код солдатских стеков компьютер «Мандрагоры» забраковал треть купленных нами данных из-за непоправимых психологических нарушений. Говорить с ними не стоило. Все, что могли эти люди – кричать в пустоту виртуальной реальности.

Хэнд отложил забракованные стеки в сторону.

– Стандартные потери. Всегда так, у кого ни покупай. Остальные пойдут на аппарат психохирургии. В результате получим самую детальную распечатку их состояния, так что не придется будить всех подряд. Список параметров на столе.

Взяв со стола копию, я быстро просмотрел данные. По стенам комнаты шла двухмерная информация о полученных солдатами повреждениях.

«Опыт боевых действий в условиях высокой радиоактивности». Я взглянул на Хэнда:

– Кажется, я должен был об этом знать?

– Проехали, Ковач. Ты знаешь.

– Я? – Вспышка, осветившая вершины гор. Высветившая закоулки, до того знавшие лишь геологический мрак. – Я надеялся, что до этого не дойдет.

Хэнд внимательно изучал поверхность стола, словно та нуждалась в полировке. Он осторожно пояснил:

– Нужно было зачистить полуостров. И к концу недели все закончится. Кемпа оттеснили назад. Назови это интуитивным решением.

Всего раз, в разведке на одной из вершин хребта Дэнгрек, я видел вдали Заубервилль, сверкавший под поздними лучами заката. Город был слишком далеко от нас, и детали его пейзажа не могла показать даже нейрохимия. На максимально укрупненном изображении я видел лишь серебряную полосу, спускавшуюся с гор к морю. Далекая картина, не связанная ни с чем человеческим.

Я посмотрел в глаза Хэнду, сидевшему за столом напротив.

– Значит, мы все умрем.

Он пожал плечами:

– Пожалуй, это неизбежно. Придется работать в районе сильного заражения. Конечно, будем использовать тела клонов, радиационно-стойкие, плюс соответствующие медикаменты… В общем, функционировать будем, но перспектива не очень…

– Ладно, в перспективе я вижу себя в Латимер-Сити в теле от хорошего кутюрье.

– Это ясно.

– Что за радиационно-стойкие тела вы упомянули?

Он опять пожал плечами.

– Точно не знаю, нужно будет поговорить с отделом биооборудования. Наверное, серии «Маори». Что, хотите одно для себя?

Я почувствовал, как напряглись биопластины в моем теле от «Кумалао». Вроде проявления спонтанного недовольства. И отрицательно покачал головой:

– Спасибо. Останусь при своем.

– Вы мне не верите?

– Если спросили – отвечу: нет. Но дело не в этом, – я легко постучал себе в грудь. – Это заказное тело разработано специально для «Клина». «Кумалао биосистемз». Нет лучшего тела для боевых действий.

– Как насчет стойкости к радиации?

– Выдержит достаточно долго с учетом нашей специфики. Хэнд, скажите, что вы пообещаете новым рекрутам в смысле перспективы? Кроме новых тел, достаточно или недостаточно стойких к радиации? Что ждет их в конце нашей операции?

Хэнд недоуменно поднял брови:

– Ну-у… Их устроят работать по специальности.

– Это уже произошло. Вопрос – куда.

– Они получат работу в Лэндфолле. – Скрытая в моем вопросе ирония не ускользнула от Хэнда и, кажется, задела его. Или он завелся от чего-то еще. – Работа по контракту в штате «Мандрагоры», гарантия от призыва в зону боевых действий на пять лет, если даже война продлится так долго. Что, соответствует это вашему анархо-квеллистскому подходу к униженным и оскорбленным?

Теперь уже я недоуменно поднял бровь:

– Это натяжка. Хэнд, вы назвали три практически не связанные философии. И я не подписан ни на одну. Но раз спросили, выглядит ли это предложение хорошей альтернативой смерти, отвечу, что выглядит. На их месте я бы согласился.

Хэнд вяло отреагировал:

– Почему голосуешь за мир? Это что, достаточная гарантия?

– Да потому, что в Заубервилле у меня нет ни родственников, ни друзей. Проверь по базе данных.

Хэнд посмотрел на меня.

– Шутишь?

Я пожал плечами.

– Не вижу ничего смешного в идее стереть с лица земли целый город. По крайней мере сейчас. Вот так, наверное.

– А-а… Понятно. Приступ сомнений на почве морали, или я не прав?

Я едва улыбнулся:

– Не говори ерунду, Хэнд. Я солдат.

– Да, и об этом стоит помнить, Ковач, так что не сбрасывай пар на меня. Как уже сказано, я не призываю к удару по Заубервиллю. Есть более простые возможности.

– Пока нет.

Я бросил копию обратно через стол, стараясь не думать о ней как о гранате.

– Ладно, пойдем дальше. Сколько времени проработает аппарат психохирургии?

Психохирурги утверждают, будто наше «Я» раскрывается именно во сне, а не в реальности. Включая оргазм или мгновение перед смертью. Наверное, именно этим объясняется бессмысленность нашей жизни. Определенно, нам требуется умение быстро вправлять мозги.

Аппарат психохирургии, загруженный исходными из компьютера «Мандрагоры», нашими требованиями к солдатам и условием отсутствия связи с Заубервиллем, обработал оставшиеся семь килограммов функциональной человеческой психики менее чем за четыре часа. Что обеспечило нам всего триста восемьдесят семь кандидатов, причем двести двенадцать из них – с высокой степенью пригодности.

– Время будить их, – сказал Хэнд. Он широко зевнул, не отрывая взгляда от ползущих по экрану характеристик. Неожиданно и меня одолела зевота, словно из солидарности. Вероятно, причиной было взаимное недоверие, но мы оба не покидали машинный зал все четыре часа работы аппарата психохирургии. После того как тема Заубервилля оказалась закрыта, обсуждать стало нечего. Глаза устали от бесконечного наблюдения за экраном, и конечности требовали хоть какого-то движения. Сигареты я не захватил, и контроль за лицевыми мышцами то и дело пыталась перехватить зевота.