Дэнис удрученно кивнула:

— Я знаю. Просто... — Она беспомощно развела руками. — Не знаю. Что-то не так, а я не уверена... Риппер посмотрел ей прямо в глаза:

— Это насчет нас?

— Нет. — Ее голос смягчился. — Нет. Я люблю тебя, Дуглас. И ты это знаешь.

— Я не об этом спрашиваю. Твое отношение ко мне делает твою работу невозможной? Дэнис покачала головой:

— Нет.

— Тогда что?

— Я не знаю. Возможно, я просто волнуюсь из-за своего друга Джимми.

Риппер изумленно воззрился на нее:

— Что-о?!

— Мой друг Джимми Рамирес, — неуверенно проговорила Дэнис. — Кажется, он связался с «Обществом Джонни Реба». Я не представляю, что можно сделать.

Риппер хотел было присесть на кровать, но передумал и опустился на диван у окна. Потер виски.

— Ладно. Давай договоримся. Ты мне нужна в Японии. Ича-бод тоже мне необходим, и я поговорю с ним отдельно. — Он перестал тереть виски, взглянул на Дэнис. — А для тебя мы сделаем вот что. Когда вернемся в Нью-Йорк, пересмотрим все доклады Зарубежного комитета, всю базу данных. Перетрясем все, что связано с подпольем, если за что-то ухватимся, пошлем запрос. Выясним, насколько твой друг завяз. Если он действительно с ними связан, мы создадим файл «Исследовательские заметки» под его именем, куда закроем доступ. Когда миротворцы все-таки его взломают — а этим всегда заканчивается, — твой друг будет защищен от последствий своей глупости, как якобы наш агент. Справедливо?

— Хорошо. Справедливо.

Риппер смотрел на нее безо всякого выражения.

— Ты будешь следить за всем до конца поездки?

— Я сделаю все, что смогу, Дуглас. Он устало кивнул.

— Ладно. Иди переоденься, мы ужинаем с Рэндолом Гетти Кристофером и Президентом Гринвудом через час. Кристофер хочет за ужином провести переговоры. Кроме того, что Президент с потрохами принадлежит Кристоферу, больше я о Гринвуде ничего не знаю. Но и сам Кристофер — порядочная акула, и я должен сконцентрироваться на нем, и ни на чем больше.

Дэнис вспомнила материалы по Австралии, которые ей дали прочитать.

— Рэндол Гетти Кристофер — один из первостепенных источников финансирования твоей избирательной кампании в Австралии, верно?

Риппер фыркнул:

— Он и есть вся моя австралийская организация, черт побери. Мне больше не с кем поговорить на этом паршивом контитенте. Однажды я вышел на одного местного политика с предложением работать со мной, просто так, чтобы подстраховаться. Так Кристофер узнал об этом, связался с ним и предупредил, что если тот пойдет мне навстречу, то закончит как Гарольд Холт.

— То есть?

— В пасти акулы. Довольно известный случай в политической истории Австралии: один из их премьер-министров, еще когда они входили в Британское Содружество, однажды пошел поплавать, и его съели акулы.

Дэнис неуверенно улыбнулась:

— Понятно.

— Кристофер не шутил. Мы закончили?

— Да. Спасибо.

— Не за что. Вызови Ичабода. С ним мне тоже надо поговорить, и лучше всего сделать это прямо сейчас.

На борту шатла Дэнис работала со справочными материалами по Японии. Эта страна колебалась в выборе: Риппер и Сэнфорд Мтумка, его единственный настоящий оппонент, в японских рейтинг-листах шли, что называется, ноздря в ноздрю. Как в Мексике и Пан-Африке, в отличие от других стран, входящих в Объединение, в Японии существовал закон: перевес даже в один процент голосов означал полную, стопроцентную победу кандидата.

Дэнис на миг задумалась: кто составлял эту докладную записку?

Они во многом шизофреники. Имеют давние традиции милитаризма, со времен конфликта между императорским двором в Киото и провинциальными военными правителями, имевшего место почти тысячу лет назад. Военные властители-сегуны победили тогда и установили образец правления, продержавшийся до конца Второй мировой войны, до 1945 года, когда США сбросили атомные бомбы на японские города Хиросиму и Нагасаки.

Во время войны за Объединение Япония, наряду с большей частью Азии, исключая Китай, решила сражаться. В некотором смысле они пострадали меньше, чем Соединенные Штаты — у них не было битв между городами, что явилось отличительным признаком завоевания Америки, но, с другой стороны, они потеряли больше. Летом 2018 года Миротворческие силы взорвали над территорией Японии 14 термоядерных бомб.

Сегодня, спустя шесть десятилетий, это все еще остается травмой, которую Япония так и не залечила до конца. Многие американцы считают, что войска Объединения бомбили и Нью-Йорк, но это не так. Тактическое термоядерное оружие использовалось и во время войны за Объединение, и во времена Большой Беды, но ущерб при этом был причинен сравнительно небольшой. Для нанесения удара по Японии использовались бомбы эквивалентом в несколько мегатонн, и то обстоятельство, что она оказалась единственной страной в истории, дважды пострадавшей от ядерного оружия, пробудило в ее гражданах чувство глубокого отвращения к насилию.

В наше время японцы по-прежнему расистски настроены. Это играет нам на руку. Риппер, как американец, то есть гражданин страны, когда-то победившей в войне с Японией, внушает гораздо большее уважение, чем, к примеру, Сэнфорд Мтумка, чернокожий африканец.

Чжао Пен может рассчитывать на очень незначительный процент японских голосов, и рост его рейтинга не ожидается ни при каком повороте событий.

В Австралии было плохо, в Японии еще хуже.

Слава богу, хоть без покушений на убийство обошлось. Миротворцы арестовали пару идеологов из «Красной Армии» по подозрению в подрывной деятельности за неделю до визита Риппера, но без всяких последствий. Тем не менее в системе безопасности имелись просчеты, а в подготовке — провалы, и Риппер замечал все это. Его отношения с Дэнис и Ичабодом окончательно испортились и свелись к чисто деловым.

В Австралии они провели два дня; в Японии Риппер за четыре дня выступал четырнадцать раз. Его рабочий день был перегружен; даже при самых удачных обстоятельствах такой распорядок показался бы выматывающе тяжелым. Они прилетели в Японию во вторник, 5 мая. Это был самый легкий день в графике Риппера: на день прибытия планировалось всего две речи. В среду предполагалось четыре выступления, в четверг пять и еще три в пятницу. К среде Дэнис дошла до такого состояния, что перестала разговаривать с Дугласом, только отвечала на его вопросы или принимала участие в обсуждении каких-то дел. Ночью она спала вполглаза, сидя на диване в их номере отеля с оружием, лежащим рядом, а Риппер храпел в кровати один. В четверг его настроение стало настолько отвратительным, как будто он встал не с той ноги, да и дальше улучшений не предвиделось. Только перед толпой он держался бодро и всем своим существом излучал оптимизм.

В четверг он дважды выступал в Токио: на митинге и перед группой спонсоров, и по разу в городах Иокогама, Киото и Кобе.

Это опять повторилось в Киото.

Она стояла сразу за Риппером, держа пистолет под пиджаком и оглядывая толпу. Внезапно снова вернулась головная боль, и все люди оказались голыми, без кожи; превратившись в коллекцию нервных систем, похожих на мерцающие синие сети. А в самой глубине толпы, там, где слушатели стояли совсем вплотную, вздыбилось танцующее золотое пламя с холодным черным центром — столб света, фонтаном вздымающийся из гущи людей в небо.

Она несколько раз моргнула, после чего видение исчезло и не возвращалось больше.

К тому времени, как закончилась последняя речь Риппера, в Кобе было уже почти десять часов вечера, и все они, включая Дэнис, валились с ног. Риппер заснул в лимузине по дороге в Токио, в их отель. Брюс и Джон сидели впереди, Дэнис, примостившись на заднем сиденье вместе с Риппером и Ичабодом, обнаружила, что не в состоянии расслабиться.

Она касалась кожи Риппера и смутно ощущала его сны, беспокойные и невеселые, краешком задевавшие ее мысли. Обычно его сны — нежные, четкие и добрые — были ей приятны. Но в этот раз они оказались совсем не такими.