Spooning Я, ей-Богу же, не распутник, враг в любви не границ – берегов. Но в английском есть слово «spooning», ложка в ложке – его перевод. Если двое, впритирку лежа, отдыхают после любви, это вправду как ложка в ложке, а иначе – пойди, назови. Что за прелесть, когда мы двое тесно ляжем вдвоем на бочок, как одно существо живое, и все беды тогда нипочем. Так спасибочко, милый «English». Сласть – друг в дружку точнехонько лечь, как укладываются в стихи лишь строчки Пушкина в русскую речь. Январь 2012 «Ты всегда мной будешь недоволен…» «Ты всегда мной будешь недоволен», — мне сказал мой самый младший сын. Как недопоэт и недовоин, я порой в тоске, когда один. Видно, я какой-то недовитязь. Жизнь, меня ты слишком не обидь тем, что меня мало ненавидят или не пытаются убить. Я люблю волос твоих гущищу, будто бы они – Шервудский лес. Рад, что не подвержен ты гашишу и другим подарочкам небес. Даже я люблю твою неловкость среди стольких ранних ловкачей. С девочками, и с отцом нелегкость, и нелегкость для пустых речей. Как-то раз такие выдал строчки что я ахнул – мама, посмотри! Если есть и строчки-одиночки, тыщи строчек прячутся внутри. Больше открывайся счастью, бою и себе, как лучшему врачу. Не хочу довольным быть тобою. Я тебе завидовать хочу. 2 января 2011 «Моими друзьями с детства не были держиморды…» A teaspoon of silence Two spirals swirling, melting into a cup A teaspoon of sugar And all that is — All that is well — The result will always remain a mystery Even to the creator of the recipe. Dmitry Yevtushenko, Mystery Recipe Моими друзьями с детства не были держиморды, а Буратино, Тиль Уленшпигель, и Сирано, Дон Кихот. А у младшего сына — корова тряпичная и диджимоны и отмалчиванье — самый тонкий и вежливый ход. Но было его тряпичной коровы немое мычанье красноречивее, чем, например, Монтень, а его сокровеннейшее молчанье разговорчивей, чем его тень, наводимая на плетень… И когда он совсем от ответов ускальзывал, даже в этом была беззащитная нагота, даже этим, захлебываясь, он рассказывал то, что я не сумею понять никогда… 29 апреля 2012 «Из всего настоящего…»
Из всего настоящего, перед чувством конца, я хотел бы хрустящего малосольного огурца. В сталинской эре, пышной и низкой, был я беременной машинисткой Мне до детства бы опять помолодеть, ибо в детстве счастья видел маловато. На земле еще счастливых мало детств, надо сделать, чтоб их были миллиарды! Были шмотки у меня убогие, Но зато какая антология! Любка-красногубка Вся в сосульках ржавых юбка. Не в себе. Пьяным-пьяна. «Эй ты, Любка-красногубка! Что срамишься, сатана!» — поносила ее бабка, потрясая кулаком, та, что прячет ключ от бака с привокзальным кипятком. Раньше было тут бесплатно, а теперь для недотеп продает она приватно кипяток за двадцать коп. Ну а Любка-красногубка ей в ответ не сгоряча — будто капала так хрупко на морозище свеча: «Я прошу тебя, суседку, пожалей – ведь я вдова. Муж пропал, уйдя в разведку, Но Москва – она жива. Жизнь была хужей всех адов, но, дитятей тяжела, я для ранетых солдатов нянькой в госпиталь пошла. А сынок родился мертвый, видно было по лицу, но, отцом, как видно, гордый, отлетел душой к отцу. Ну а я любила многих, всех, кто с мужем шел на бой, и безруких, и безногих утешала я собой. Колыбельные им пела, а не малому дитю. Все их жалобы терпела. Мерли — стряпала кутью. Я себя не измарала. Верной им была женой и ни с кем не изменяла нашей армии родной». А у бабки еще злистей поднялась, трясясь, рука, где веревочка на кисти с ключиком от кипятка. Вновь завелся, как пластинка, лживой праведницы смех: «Ты, солдатская подстилка, здесь в Зиме позоришь всех!» Но готовы в драку, в рубку, мы прикрыли не впервой нашу Любку-красногубку всей мальчишеской братвой. И сибирского пацанства голодухинских тех дней не сменяли б за полцарства на позорный смех над ней. 21 января 2012 |
