СКАЗКА

о Иване богатыре и его прекрасной супруге Светлане[30]

В некотором царстве, не в нашем государстве, — жил-был боярин Добромысл. Семейство боярина не то, чтобы мало было, не то, чтоб и велико: всего только в жене, да в трех сыновьях заключалось. Подрастать стали дети боярские, научились грамоте, разным хитростям немецким и сделались такими разумными, что отец их чуть не прыгал от радости, а уж матушка-то и подавно. Дошло, наконец, время женить их. Добромысл думал, думал, да и придумал. Он призвал к себе всех сыновей своих и сказал им:

— Любезные дети! Теперь вы пришли в совершенный возраст, силы ваши окрепли, и уж вам пора подумать о невестах…

— Родимый, дорогой наш батюшка! отвечали они отцу, низко кланяясь. Мы из твоей власти не выходим; что повелишь нам, то и будем делать.

— Ну, так слушайте же, любезные дети! Возьмите каждый по каленой стреле, сделайте на них надписи и пустите их в разные стороны. Чья стрела в который город и в чей дом прилетит, то там и невеста его.

Дети, выслушав отца, взяли каждый по стреле, сделали надписи и вышли в заповедные луга. Прежде всех пустил стрелу старший брат в правую сторону, потом средний в левую и, наконец, меньшой, которого звали Иван-богатырь, пустил свою стрелу прямо. После этого пошли все они к отцу своему и рассказали ему, в которую сторону каждый пустил стрелу. Отец, выслушав их, приказал им идти отыскивать свои стрелы, и дети разошлись в разные стороны.

Старший брат нашел стрелу свою в доме одного знатного вельможи, у которого была дочь-красавица. Он взял ее и повел к своему отцу. Стрела среднего брата попала также в дом одного знатного боярина, у которого тоже была дочь недурная собой, и этот также взял ее и повел к своему отцу. Добромысл принял их и избранных ими невест очень ласково и с большим торжеством отпраздновал их свадьбы.

Не находил только стрелы своей меньшой брать, Иван-Богатырь, и был от того чрезвычайно печален; однако же он не терял надежды и решился не возвращаться к отцу до тех пор, пока не найдет ее. И вот целых два дня ходил он по лесам и горам, а стрелы все нет, как нет. Прошел еще день. Иван-Богатырь очутился в болоте, стал вязнуть и не знал, что делать ему в такой опасности. Но вдруг, к величайшему удивленно своему, он увидал небольшую избушку, которая стояла уединенно.

«Тут, верно, какой-нибудь пустынник», подумал Иван-Богатырь и, чтобы удостовериться в своей догадке, он начал тихонько подходить к той избушке. Вот, наконец, он подошел к ней, вошел в нее и едва верит глазам, своим: в избушке сидела дряхлая старушонка и вертела в руках стрелу его.

— Что за чудо! прошептал про себя Иван-Богатырь и учтиво поклонился загадочной обитательнице.

— Здравствуй, бабушка! сказал он ей приветливо.

— Добро пожаловать, дорогой гость! отвечала старуха. Ты, Иванушка, конечно, искал стрелы, которую ты пустил на произвол судьбы. Так вот судьба-то тебя и привела ко мне. Что делать-то? Ей мы все должны повиноваться. Знаешь пословицу: «не давши слова — крепись, а давши его — держись»; так должен поступать каждый честный человек; надеюсь, так поступишь и ты. А чтобы не скучно показалось у меня, то постой, я кое-что сделаю.

Проговорив эти слови, старуха взяла со стены какой-то прутик, ударила им об пол, и в одно мгновение небольшая избушка превратилась в великолепную беседку. Иван-Богатырь был вне себя от удивления.

— Ну, вот тебе и приличное место, заговорила старуха. Садись-ка, Иванушка, на софу, да закуси на доброе здоровье: ты, я думаю, очень проголодался.

И, не дождавшись ответа, старуха топнула ногою. Вдруг богато одетые слуги внесли большой стол, уставленный серебряною посудой и превосходными напитками; вслед за тем начали попеременно подавать роскошные кушанья.

Старуха сказала Ивану-Богатырю:

— Ну, Иванушка, прошу покорно откушать моего хлеба-соли; да, пожалуйста, не церемонься, а будь как у себя дома.

Иван-Богатырь не заставил долго себя упрашивать и принялся усердно опоражнивать блюда; наконец, наевшись досыта, он встал из-за стола и поблагодарил старуху.

— Ну, бабушка, сказал он, я тебе очень благодарен и гостеприимства твоего, поверь, во всю жизнь не забуду. Позволь же мне взять стрелу мою и проститься с тобою.

— Нет, возразила старуха. Стрелы своей ты взять у меня не можешь: ты помнишь, пустил ее с тем намерением, что в какой дом попадет она, там и должен ты взять себе жену, а потому по всем правилам я должна быть твоей женою.

Ивана-Богатыря покоробило.

— Я тебя не понимаю, старуха, сказал он. Ты или шутишь, или смеешься надо мною. Ну, ты только рассуди хорошенько: могу ли я быть твоим мужем? Тебе лет-то сколько? Ведь с лишком сто, а мне — с небольшим двадцать.

— Все это так, отвечала старуха; однако же, если ты не женишься на мне, то никогда не выйдешь из этого болота.

Что было делать Ивану-Богатырю? Старуху обмануть трудно, однако же он пустился на хитрость.

— Ну, хорошо, старуха, сказал он ей ласково. Если судьба назначила мне быть твоим мужем — я буду, только отдай мне стрелу; я отнесу ее к отцу моему и скажу, что она попала к тебе.

— Полно хитрить-то, Иван-Богатырь! заметила старуха. Меня по проведешь, и я тебе опять повторяю: если не женишься на мне, то хоть весь век свой сиди в этой беседке: никогда не выйдешь из болота.

Иван-Богатырь весь побагровел от досады. «Вот пристала-то, окаянная, думает про себя, никак и не отвяжешься! Ишь ведь, чего захотела, старая карга… замуж! Ну, как я женюсь на ней?.. Как покажусь с ней к отцу? Засмеют — решительно все засмеют».

— Ну, бабушка, заговорил он, наконец, обращаясь старухе, ты задала мне премудрую задачу. Позволь хоть денька два, или три подумать.

— Изволь, Иванушка, отвечала старуха, я согласна. Но только, слушай, говорю вперед: по-твоему не сбудется, и ты все-таки должен будешь на мне жениться… Прощай, желаю тебе поскорей образумиться.

Старуха вышла. Иван-Богатырь посмотрел ей вслед; когда она совсем скрылась, он отворил дверь беседки и пошел искать, нет ли где тропинки, которая вывела бы его из этого места… Перед ним даже исчезла беседка, из которой он вышел, а между тем болото становилось все более и более вязким, и он в одном месте чуть было не увяз по пояс… Видит Иван-Богатырь, что дело плохо, что нужно покориться судьбе, и вот он начал рассуждать сам с собой:

— А старуха-то правду сказала: никак не могу выбраться из этого проклятого болота… Что ж остается мне делать? Не погибать же, в самом деле, тут в глуши?.. Решено, женюсь на бабушке. Пусть все смеются: устанут и перестанут.

Едва проговорил он эти слова, как в ту же минуту снова очутился в беседке, и к его услугам опять явился стол с роскошными кушаньями, фруктами и винами.

Старуха с улыбкой приветствовала Ивана-Богатыря и сказала ему:

— Покорно прошу, любезный гость, присядь, да закуси хорошенько. Чай, после прогулки по болоту проголодался? Видишь, как я забочусь о тебе и как стараюсь угождать твоим желаниям… Ну, теперь поверишь ли, что я люблю тебя?

— Верю, верю! проговорил сквозь зубы Иван-Богатырь на нежное признание старухи.

Потом он сел за стол и стал порядком очищать блюда. Старуха только умильно на него посматривала.

— Ну, так и быть, сказал, наконец, Иван-Богатырь. Судьба, видно, не индюшка и суженую, знать, конем не объедешь… Я женюсь на тебе!

Едва Иван-Богатырь проговорил эти слова, как в ту же минуту вместо старухи увидал он перед собою красавицу, да такую, что ни в. сказке сказать, ни пером описать.

Иван-Богатырь только ахнул от удивления.

— Не дивись, Иван-Богатырь, сказала она. В этом виде я должна быть постоянно; в старуху же превратил меня злой волшебник, и ею я должна была остаться до тех пор, пока не выищется жених, который бы согласился взять меня за себя, не пренебрегая ни старостью, ни моим уродством. Твое же согласие жениться на мне избавляет меня от тягостного положения, в котором я томилась и от которого приходила в отчаяние.