– Эта порода называется «фриженс», – сказал Нед.

– Смотри, – продолжала Леди Дейзи, – какой-то монстр в поле!

– Это комбайн, – ответил Нед. – Он убирает урожай.

– А что за необычные сооружения там, на горизонте?

– Это электрические столбы. Видишь ли, Леди Дейзи, вообще-то сейчас не тысяча девятьсот первый год…

Тут неожиданно раздался оглушительный рёв, и они увидели, как над крышей дома, на небольшой высоте, пронёсся самолёт-истребитель.

Нед повернул к себе куклу, и она долго и молча смотрела на него. Потом произнесла:

– Ты, кажется, сказал – не тысяча девятьсот первый год? Нед, я склонна тебе поверить. Умоляю, ответь мне тогда: какой же?

– Тысяча девятьсот девяностый. Когда я впервые тебя разбудил, ты сказала, что заспалась. Ты и в самом деле спала очень и очень долго.

– В этой коробке?

– Да. В этой коробке, перевязанной бечёвкой и оставленной в кладовке, в углу.

– Но Виктория никогда не поступила бы со мной так жестоко!

Нед поставил куклу на подоконник, взял её маленькие ручки в перчатках в свои и мягко сказал:

– Виктория умерла. От скарлатины. В тысяча девятьсот первом году. Когда она сообщила о смерти старой королевы, это были последние слова, которые она тебе сказала. Её матери и отцу, я думаю, было тяжело видеть тебя, когда их дочери уже не стало, и они тебя спрятали.

Опять наступила длинная пауза, во время которой Леди Дейзи смотрела на него, как всегда, без всякого выражения и не моргая своими прекрасными голубыми глазами.

Потом она произнесла голосом, полным удивления:

– Тысяча девятьсот девяностый! Подумать только!..

И опять молчание.

– Эта ужасная машина, – сказала наконец Леди Дейзи, – которая только что, как демон, пронеслась по небу с таким грохотом и воем, – что это было?

– Самолёт.

– Самолёт?

– Да, истребитель, «Торнадо». Не такие уж они и быстрые, – пожал плечами Нед.

– Вот как?

– Я хочу сказать, что когда космический корабль взлетает, то скорость у него двадцать пять тысяч миль в час – знаешь, как у того, на котором первый человек в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году прилетел на Луну.

– Я ничего не знаю, – сказала Леди Дейзи тихо. – Человек на Луне? Мне как-то не по себе…

– Наверное, для тебя это сильнейший шок, – предположил Нед. – Ты лучше приляг отдохни. – Он бережно положил куклу в коробку и, немного подумав, спросил: – Леди Дейзи, ты не возражаешь, если я покажу тебя бабушке?

Но, конечно, она не ответила.

После чая бабушка сказала:

– Нед, завтра в это время ты уже будешь дома.

– По правде говоря, мне не очень хочется уезжать, бабушка, – с грустью произнёс Нед.

– Милый, к сожалению, тебе надо возвращаться – скоро в школу. И не ты ли говорил, что тебе здесь скучно?

– Это прежде… О, послушай, бабушка, я хочу тебе что-то рассказать.

– Что же?

– Когда мы расчищали кладовку, я кое-что нашёл. Пойду принесу её.

– Её?

– Да, подожди минутку.

– Я нашёл вот это, – сказал Нед, вернувшись с коробкой. Он поставил её на стол и открыл.

Бабушка посмотрела на спящую Леди Дейзи Чейн, на её светло-зелёное платье с розовым пояском и траурной повязкой на руке, розовые туфельки, длинные белые перчатки и воскликнула удивлённо и с восхищением:

– Кукла! Какая замечательная кукла! И как хорошо сохранилась! А ведь, судя по фасону платья, она, должно быть, сделана ещё в прошлом веке. И она была в этой коробке?

– Да, перевязанной бечёвкой и засунутой в дальний угол.

– Как странно… Наверное, она принадлежала в те времена кому-то из семьи, какой-нибудь маленькой девочке – возможно, твоей пратётушке Виктории.

– Возможно, – согласился Нед.

– Какая прелесть! – сказала бабушка и достала куклу из коробки.

«О, не надо! – испугался Нед. – Она собирается её поставить! Глаза откроются, и Леди Дейзи заговорит! О нет!»

– Смотри-ка, – тем временем сказала бабушка, поставив куклу на столе, – глаза открываются. А ведь сколько времени прошло! Так и кажется, что она вот-вот заговорит.

«Молчи, Леди Дейзи, пожалуйста, молчи!» – думал Нед. И кукла будто слышала его – она смотрела на бабушку, не произнося ни звука.

– Где ты её прятал? – спросила бабушка, укладывая куклу обратно в коробку.

– В моей комнате.

Бабушка посмотрела на него внимательно:

– Она тебе нравится?

– Да. Очень!

– Ты дал ей имя?

– Да.

– Какое же?

– Её зовут… Я назвал её Леди Дейзи Чейн.

– По тому, как украшено её платье?.. Ну что же, очень мило. И какой ты молодец, Нед, что нашёл куклу. Я так тебе благодарна. Я буду её беречь.

– Да. Наверное, она дорого стоит.

– О, очень дорого, я думаю, но это не имеет значения. Я никогда не продам её. Она как член семьи. И будет замечательно смотреться в этом буфете, правда? Я уже поставила туда несколько красивых безделушек времён королевы Виктории. Ты увидишь Леди Дейзи там, когда опять ко мне приедешь.

Нед чувствовал, что, вопреки его желанию, у него наворачиваются слёзы. Он представил, как Леди Дейзи запрут на веки вечные в этом буфете со стеклянными дверками, а она, наверное, будет кричать, чтобы её освободили, но никто не услышит!

Нед отвернулся, чтобы бабушка не могла видеть его расстроенного лица, и смотрел в окно. Потом перевёл дыхание и сказал быстро, заметно волнуясь:

– Пожалуйста, можно я возьму её?

– Ты хочешь взять куклу насовсем? Домой?

– Да.

Бабушка подошла к Неду, положила руки ему на плечи и посмотрела туда, где (хотя она этого не знала) когда-то стоял могучий ливанский кедр.

– Нашёл – значит, моё, а? – улыбнулась она.

– Нет, не так! – воскликнул Нед. – Это не значит, что она будет моей собственностью. Я только хотел бы заботиться о ней. Ну, знаешь, как ты сказала о доме, что он… Как это называется?

– Заповедное имущество?

– Да! Леди Дейзи ведь тоже может быть заповедным имуществом. Только я буду сейчас о ней заботиться. Можно?

Бабушка повернула его к себе, увидела, что он чуть не плачет, и улыбнулась. Потом она взяла коробку с её обитательницей в платье, украшенном маргаритками, и отдала внуку.

– Ну, отправляйся, Леди Дейзи. Когда-нибудь ты вернёшься сюда опять.

– Спасибо, спасибо! – обрадовался Нед.

Бабушка нежно погладила длинные чёрные волосы куклы.

– Интересно, – пробормотала она, – что сказала бы Леди Дейзи, если бы могла говорить?

– Эта леди, – сказала кукла Неду, когда они остались вдвоём в его комнате, – кто она?

– Это моя бабушка.

– Твоя бабушка! – воскликнула Леди Дейзи. – Но она же в брюках!

– Да. Она часто надевает брюки, и мама тоже. Почти все женщины сейчас носят брюки.

– Поразительно! Ты ещё скажи, что мужчины носят серьги и ожерелья!

– Довольно многие.

– Ну хватит, Нед, не смеши! Мне трудно ко всему этому привыкнуть. Например, гостиная – как она изменилась! На стенах почти нет картин. И где шезлонг, где Честерфилд, Давенпорт, где Кантербери[3], наконец? Рояль ещё там, но прежде каждая его ножка всегда была покрыта оборочками, а теперь ножки голые.

– Теперь, Леди Дейзи, ты меня смешишь! – улыбнулся Нед.

– Остаётся надеяться, – продолжала кукла, – что когда твоя бабушка всё-таки надевает платье или юбку, то они достаточной длины. Только щиколотки могут быть видны, каждая леди это знает. Позволить джентльмену увидеть больше – неприлично!