Сэлу хотелось сказать старику то, что обычно принято говорить, когда прощаются навсегда, но все свои чувства смог выразить лишь в одной-единственной фразе:

— Я любил ее.

— Знаю, знаю, — подхватил Джованни.

Еще минуту они смотрели друг другу в глаза, потом Сэл, не сказав ни слова, повернулся и пошел к гостинице. Он обошел стороной стеклянные двери ярко освещенного холла и спустя несколько минут уже пробирался вдоль череды высоких пальм, прячась за живой изгородью из аккуратно подстриженного кустарника, обрамляющей извилистую подъездную дорогу. На улице было холодно и пустынно. Из-за сплошной завесы дождя вокруг уличных фонарей возникало тусклое свечение, своеобразная аура света. Внезапно за спиной у Сэла взвизгнули шины автомобиля, и он с ужасом подумал: «Полиция». С незаряженным «люгером» в руках он повернулся лицом к машине, моля Бога лишь об одном — чтобы его застрелили.

— Привет, дружище, где ты, черт возьми, пропадал? Всю церемонию во Дворце пропустил... — Сквозь пластиковый щит, защищающий от дождя, Эрик разглядывал Сэла. В руках «люгер», рубашка в крови, в глазах — отчаяние и тревога.

— Старик, что с тобой? Что случилось? — От веселого тона Эрика не осталось и следа.

Навалившись всем телом, Сэл прислонился к крылу красного «джипа». Судя по выражению лица, Эрик неплохо провел вечер и был настроен на игривый лад.

— Эрик, ты мне должен помочь!

— О чем разговор, брат! Сделаю все, что в моих силах. — Он выключил мотор и распахнул дверцу, собираясь вылезти из машины. — Итак, что от меня требуется, старик?

Сэл кивнул на «джип».

— Дай мне твою машину. Я должен как можно скорее убраться отсюда.

Эрик во все глаза уставился на Сэла.

— Послушай, друг, может быть, ты все-таки скажешь, в чем дело?

— Сейчас не могу, — Сэл положил портфель на капот и стал вынимать грязные пачки стодолларовых купюр в банковской упаковке.

— Думаю, этого тебе хватит на покупку новой машины, — сказал он, вручая их Эрику, — а если не хватит, возьмешь у Джованни. — Пошатываясь, Сэл подошел к «джипу» и вскарабкался на водительское место. Потом повернулся к Эрику. — Все в порядке?

Эрик посмотрел на груду пачек у него в руках, на таинственный портфель и перевел взгляд на Сэла.

— Что, черт возьми, происходит, старик?

— Не могу задерживаться, дружище. Узнаешь все из газет. — Он бросил портфель рядом с собой, и едва сел за руль, как все поплыло перед глазами. Сказалось невероятное напряжение и потеря крови. Он вцепился обеими руками в рулевое колесо и уткнулся в них лбом.

Эрик тронул его за плечо и увидел на своей руке кровь.

— Боже, да тебе нужен доктор!

Вскоре головокружение прошло, и Сэл взглянул на Эрика. Длинные, пшеничные волосы шведа были зачесаны назад и перевязаны черной ленточкой в тон его черной бабочки и вечернего костюма. На ногах — сделанные на заказ красные баскетбольные туфли. Слишком экстравагантный, этот костюм вызвал у Сэла добродушную улыбку.

— Я буду скучать по тебе, дружище, — начал было он. — У меня никогда... понимаешь... — Он взглянул на Эрика. — Спасибо за дружбу.

— Позволь мне позвать врача. Давай... — озабоченно произнес Эрик.

Сэл включил сцепление, и «джип» рванул с места.

— Рок-н-ролл! — крикнул он Эрику, оглянувшись, а потом долго смотрел в зеркало заднего обзора, как, удаляясь, его друг становился все меньше и меньше, пока не исчез совсем, тогда Сэл свернул на Сансет-бульвар.

Накануне Сэлу сказали, что до Тихуаны, граничившего с Мексикой города, около четырех часов езды, но из-за непрекращающегося дождя на дорогу ушло более шести. Дважды он засыпал за рулем и просыпался лишь, когда «джип» натыкался на поросший травой земляной вал, ограждающий автомагистраль, которая связывала между собой штаты. Тогда он матерился и снова съезжал на асфальт. Лишь у самой границы дождь наконец сменил гнев на милость, позволив серому скудному свету выглянуть из-за верхушек холмов на востоке. «Джип» оказался единственной машиной, пересекавшей границу. Уже подъезжая к пограничному посту, Сэл от слабости едва не лишился сознания.

«Черт возьми! Ведь это могло случиться в любую минуту». И в таком состоянии полузабытья Сэлу вдруг померещилось, будто «джип», разнес в щепки караульную будку, часовой погиб, а сам он умирает в тюрьме Тихуаны от. ножевого ранения. Кое-как ему все-таки удалось привести себя в норму, к моменту, когда следовало пройти через все формальности при пересечении государственной границы, в данном случае предстать перед мексиканским пограничником, заспанным, лениво позевывавшим типом в замызганном плаще. По ту сторону границы заправочные станции и бензоколонки встречались через каждые пятнадцать минут пути. На мексиканской же стороне не было ни нормальной караульной будки с застекленным окошком, ни таблички с надписью: «Пожалуйста, не забудьте уплатить въездную пошлину». А только ветхая развалюха, неописуемо грязная, как внутри, так и снаружи, да несколько ржавых насосов. Дождь поутих, но когда Сэл попытался вылезти из машины, чтобы заправиться, то обнаружил, что ноги его не держат, и принялся сигналить. Сигналил до тех пор, пока не появился подросток с заячьей губой и бельмом на глазу.

Сэл достал из портфеля стодолларовую купюру и протянул пареньку, произнеся одно только слово — «газ». И не узнал собственного голоса, таким он был тихим и слабым. «Лепет умирающего», — мрачно подумал Сэл в то время, как сознание его то и дело отключалось, словно электрическая лампочка, если ее хорошенько тряхнуть.

Паренек с заячьей губой молча глядел своим единственным глазом на странного человека за рулем, не смея взять столь крупную купюру. Тогда, застонав от боли, Сэл высунулся из окна машины и сунул деньги в карман его рваной рубахи.

— Газ, — строго потребовал Сэл.

— Есть только бензин.

На это препирательство ушли последние силы, и Сэл нырнул в ирреальность, словно искатель жемчуга на дно моря.

Сэл не знал, как долго находился в отключке, но смутно помнил характерный металлический звук при заправке газом контейнеров, расположенных под крылом машины. Как только он включил мотор, стрелка газового индикатора скакнула на отметку «предел». Сэл выезжал из грязного, залитого бензином захламленного двора заправочной станции как раз в тот момент, когда по ветровому стеклу с пронзительным визгом задвигались «дворники». Дождь наконец прекратился.

Момент наступил для Сэла критический. Ехать дальше в таком состоянии опасно для жизни. Необходимо укрыться в берлоге и зализать раны, прежде чем продолжить путь к Тихоокеанскому побережью. Но чисто интуитивно он чувствовал, что должен бежать без остановки. Как можно дальше от того места, где натворил столько дел вчера ночью. Каким-то невероятным усилием воли ему удалось преодолеть мучительные приступы головокружения, и, мобилизовав все резервы своего организма, Сэл взялся за рулевое колесо. Километр-другой ему удалось проехать, потом он снова отключился.

За это время он миновал Тихуану — эти ворота в Третий мир, потом — Розариту-Бич со знаменитым отелем и наконец выехал на платное шоссе, чистое, гладкое и совершенно пустое. Деревня, выросшая вдоль цементной дороги, да и не деревня вовсе, а горстка теснящихся хижин. Их обитатели уже начали пробуждаться и вылезали навстречу солнцу. Пронесшаяся буря причинила ущерб ветхим постройкам, кое-где снесло крыши, а сами хибары залило дождем. И сейчас низкорослые мужчины с коричневой кожей были заняты ликвидацией последствий стихийного бедствия.

Подъехав к контрольной будке, Сэл опустил в руку сонного кассира стодолларовую купюру и поехал дальше, что было весьма неразумно в его положении. Пораженный такой щедростью кассир не мог не запомнить своего благодетеля. Сэл это понимал, но других денег у него просто не было, к тому же все силы были направлены на то, чтобы не уснуть за рулем. В общем, плевать он хотел на сдачу.

В Пуэрто-Нуэво он ни разу не отключился, более того, пообедал в ресторане с блюдами из лангуста, уплатил за это удовольствие аж целых 6 долларов 95 центов (!), а потом посетил Ла-Фонда, откуда открывалась самая красивая панорама взморья. Но после этого его снова стала бить дрожь, и от боли помутилось сознание. Приходил он в себя теперь лишь время от времени и то ненадолго.